Затерянные в истории

Сашка налег на вытянутые вперёд руки друга.

Эксцессы начались буквально через несколько секунд: Антон замычал, потом закричал и задёргался. Вместе с сознанием к нему вернулась боль. Но основное — очистка ран — было уже позади, оставалась только перевязка.

А вот с этим было туговато: ткани не хватало. Самая чистая, алинкина, блузка уже лежала на ранах, образуя что-то вроде защитного пластыря, а остатков мальчишечьих рубашек, отвязанных с бесполезных "стрел", хватало на самую минимальную бинтовку. В общем, если они немедленно не доставят Антона в больницу, то друга они потеряют.

Думать так не хотелось, но Алинина мама была врачом, и девочка наслушалась от неё наставлений на соответствующие темы. Подчас эти все мамины "пугалки" о столбняке в случае "глупой беготни с неизбежными падениями и расшибаниями коленок", о микробах, которые будто бы поджидают деток и тут же рвут организм на части, о необходимости сохранять руки чистыми, "а голову — думающей о собственном здоровье, которого не купишь", — подчас эти наставления раздражали. А вот теперь они всплывали в голове. И оказались ведь полезными! Как там папа говорил? — "ты учись на чужом опыте, а то на своём учиться — может однажды оказаться поздно…"

Да, пока у них получалось выжить в этом ужасном мире во многом благодаря тому, что родители их чему-то научили. Сашку папка научил беречься змей и обращаться с ранами от их укусов — и это вытащило их из первой беды. Рассказы в книжках — тоже ведь чей-то опыт! — помогли добыть огонь и заново "изобрести" пращу и силок, пусть даже они мало пригодились. Был бы ещё опыт охоты, то, возможно, Антошке так бы не досталось, вздохнула Алина, затягивая на спине мальчика последний узел.

— Надо срочно возвращаться, — проговорила она вслух. — Иначе мы его потеряем. Надо искать камень немедленно…

Они с Сашкой поглядели друг на друга задумчиво, но решительно.

Антон глухо стонал. А может, плакал от боли, но давил в себе слезы.

— Ты права, — поднялся Саша с места. — Я пойду…

— Нет, не ты, — быстро проговорила Алина. — Пойду я. Я же не смогу его защитить… в случае чего…

Саша посмотрел на неё тяжело. За последние пару дней им столько пришлось принять совсем недетских решений, что… В общем, снова Алина уловила у мальчишки взрослый взгляд, полный усталости, понимания и решительности. Так должны выглядеть солдаты на войне, подумала девочка.

Она ещё несколько шагов попятилась спиной, не отводя от своих мальчишек взгляда, потом пожала плечами, кивнула головой в полузнаке полупрощания. Глупо как-то получается, подумала. Потом повернулась и пошла в темноту…

— Алька!

Она с готовностью обернулась.

— Ты это… — сказал отчего-то робко Саша. — Осторожнее… Если чего, кричи и беги сюда. Я рвану навстречу, постараюсь их встретить!

Помолчали.

— И вообще ты, Алька, дура, — вдруг грубо высказался Гуся. — Ты как там в темноте искать собралась? Глаза, что ли, как у кошки? Взяла бы хоть несколько головней из костра. Там есть несколько смолистых…

Алину дёрнуло это "дура", но, надо сказать, Гуся был прав — надо было их обоих встряхнуть, чтобы снять эту заторможенность и обречённость. И свет действительно нужен, хотя девочка, откровенно говоря, не верила, что огонь на концах головней продержится хоть сколько-нибудь долго. Это же не факел, пропитанный маслом, смолой и ещё чем-то, что долго горело.

Она молча, хоть и обожглась чуточку, вытащила из костра две ветки потолще. Ладно, более или менее…

Осталось только не заблудиться и найти это место, где она обронила камень…

Боже, как же это было страшно — идти по этому бесконечному лесу! Пока сзади оставался свет костра, всё было ещё переносимо. Как ни смешно, но было чувство, что там, сзади, — дом, очаг, защита. А когда сошли на нет последние кусты опушки, и перед девочкой разметалось чёрное тело равнины, — а от "факелов" её, как и ожидалось, остались лишь палки с ничего не значащими багровыми искрами на концах… Когда над ней ледяными крошками повисли лохматые незнакомые звёзды, и только там, где их словно ножницами обрезало тёмным, чувствовались горы… вот тогда Алине стало жутко по-настоящему.

Она вспомнила всё, что произошло на этой равнине — расправу одного ящера над другим, отвратительное великолепие пожирания падали мелкими тварями, эти стада пресмыкающихся, то мирно пасшихся, то срывающихся в панике, ужасных "казаков-разбойников" с когтями-кинжалами, напавшими на оторвавшегося от стада гиганта, клёкот птерозавров… Наконец, этот, последний, похожий то ли на страуса, то ли на гигантского бройлера ящер, что так порезал Антошку…

Ей очень не захотелось идти дальше. То есть "очень" — это слишком слабое слово. Ей казалось, что если сделать ещё шаг на эту враждебную равнину, то всё — возврата не будет…

Алина посмотрела на небо. Луна!..

Где-то она читала, то ли слышала, что будто бы Луна появилась около Земли недавно — чуть ли не при жизни человечества. От неё, вроде бы, и ледниковый период настал: ось Земли сместилась, и стало холодно, а льды полезли с полюса на Россию и Европу. Хотя тогда не было, конечно, России…

Так вот, всё это глупости — вот она, Луна! Привет из дома…

А может, из-за Луны и динозавры вымерли? Алина читала, что до сих пор никто не знает, отчего на динозавров словно мор напал. Основной гипотезой считается та, по которой мор этот вызвал гигантский метеорит, упавший на Землю и поднявший кучи пыли. А может быть, это была всё же Луна? Подлетела к Земле, вызвала смещение оси, перемену климата — оттого все эти гады и вымерли?

И Алине захотелось, чтобы это случилось прямо сейчас. Чтобы раз — и никого из этих ужасных тварей не было!

Она оборвала себя. Надо всё же идти. Мгновенных вымираний не бывает, так что на их век динозавров хватит… А даже если прямо сейчас метеорит ударит в эту равнину — так вместе с динозаврами умрут и они, затерявшиеся в этом глупом времени дети… Но они умрут и так… если она не принесёт камень, и они не возьмут его в свои три ладони…

Надо идти…

Алина вздохнула и сделала шаг из кустов. Великая равнина была величественно спокойной. Мальчишки были правы — ночью этим гнусным динозаврикам природа положила спать. Ничего сравнимого с дневной активностью не было. Никто не парил по небу, никто не обрывал кусты и траву. Ничей рёв не раздавался под великолепными — куда более великолепными, чем дома, подумала она — звёздами. Правда, в траве время от времени слышалось шелестение — но после беды с Антоном она перестала обращать внимание на живность под ногами.

Так, надо определиться на местности. Хоть факелы её смешные уже потухли, кое-что можно определить привыкшими к тьме глазами. Влево — явно море: совершенно темно, и ровная граница между темнотой и звёздами. Справа — горы: та же граница между чернотой и звёздами, но изломанная. Значит, та рощица, возле которой первый хищник убил уткастого динозавра, должна быть прямо-левее. Они тогда рванули к лесу почти параллельно берегу, как потом выяснилось, а теперь находились ещё левее вдоль берега и глубже в лесу. Значит, она вышла примерно на нужное место, но ей надо сдвигаться левее.

Господи, да как его ещё найти-то, камень этот! В траве, ночью, во тьме! Да это невозможно!

Но сзади лежит Антон…

Сначала она упёрлась в ту самую рощицу. В буквальном смысле — упёрлась: увидела перед собой тёмную массу и тут же споткнулась о поваленный ствол дерева.

Сухой, кстати, — вот где надо было разводить костер! Теперь стало легче — примерно ясно, где искать место битвы завров.

Еще сколько-то минут — десятков минут? — как там Антошка? — и она так же, почти на ощупь, набрела на костяк убитого ящера. Помогла вонь гниющего мяса, хотя, насколько можно было судить в темноте, кости скелета были практически голыми, объеденными дочиста. Теперь оставалась ерунда — определить, под каким углом они стояли по отношению к лесу и к этому месту. Кажется, там? Или правее? Нет, всё же правее…

А теперь оставалось только ползти на коленках, обшаривая землю перед собой в поисках своего камня. Хорошо, что равнина была — как это, почвенистая, землянистая? — в общем, без камней практически, словно ухоженное поле.