Давно закончилась осада...

смотрел по сторонам. Он разглядел, что посуда на полках – не обычные кринки и корчаги, а скорее всего, древние горшки, амфоры и кувшины. Некоторые были склеены из черепков. Кое-где черепков не хватало – чернели дыры. А в дальнем углу стояли амфоры побольше. Одна – совсем громадная, с Колю ростом. Сбоку от нее белела мраморная голова какого-то древнего мужа с отбитым носом и печальным взглядом. У другой стены светилась расколотая каменная плита со строками вырезанных греческих букв…

– Ну вот и готово, – хозяин кельи похлопал Колю по руке. Покашлял опять. – До свадьбы заживет.

«При чем тут свадьба!» – Коля мельком глянул на присевшую у окна Сашу и ощутил, как опять затеплели щеки.

– Спасибо… святой отец.

Это «святой отец» прозвучало как-то слишком по-книжному, но как еще обратиться, Коля не знал. Посопел и спросил: – Простите… а как вас зовут?

– В монастыре называют брат Андрей. А вы, если хотите, можете звать отцом Андреем. Не для чина, а поскольку я вправду вам в батюшки гожусь, а то и в деды.

– Спасибо отец Андрей… А скажите, вот это все вокруг… это вы сами собрали?

– Кое-что сам. А иные вещи принесли разные люди. К нам ведь нередко приезжают археологи, те, что древности раскапывают. Из Петербурга, из Москвы, из Киева… А я определен настоятелем нашим к ним в помощники да в сторожа. Такое у меня послушание… А я и рад. Старину я люблю, и жизнь у меня тут спокойная, помогает размышлениям… Говорят, в скором времени устроят здесь выставку откопанных редкостей, тогда это все, что видите, там, я думаю, пригодится… – Он опять покашлял, вытер губы холстинкой. – Ну а вы, дети мои, чем тут заняты? Просто так гуляете или с каким интересом?

И тогда Коля сказал… сказал то, что зрело в нем незаметно, будто давно уже, а сейчас вдруг сложилось в несколько слов:

– Отец Андрей, можно я вам исповедуюсь?

Тот быстро нагнулся над Колей, дернул себя за бородку.

– Но ведь.. . оно не по закону. Я не священник, а простой монах. Исповедоваться надо батюшке, в храме, в своем приходе. А потом – причастие…

– Ну да, я знаю… Но я читал, что иногда могут исповедовать и монахи. Например, на поле боя или на корабле или… ну, если какие-то необычные условия…

Отец Андрей нагнулся еще ниже.

– А сейчас что же? Они такие… необычные?

Коля уткнулся глазами в стол. Как про это сказать? Как объяснить, что именно сегодня, на этой древней земле, среди святых развалин, солнца, запаха вечной полыни и вечного моря вдруг захотелось ясности и чистоты. Чтобы никакие тяжести не томили душу, никакие самые мелкие занозы ее не царапали… Ох, да что это? Стыд какой… С ресницы опять упала капля, расплылась на желтой доске темной звездочкой. Коля лбом лег на забинтованный локоть.

Отец Андрей быстро придвинул табурет, сел рядом.

– Э, да ты что распечалился, отрок?.. Сашенька, душа моя, окажи мне подмогу. У меня все веники кончились, погуляй поблизости, нарви сухой полыни, она для подметания пригодней всего… А мы с Колей пока побеседуем.

Коля