Отчаянные Крошки

— Хорошо, — сказала Примула, а подумала: «Отлично». — Хочешь еще пирожок?

— О-о, — сказала Казза, снова повеселев.

Они вернулись в детскую и сели за стол. Примерно через полчаса Казза отвалилась на спинку стула и сытно рыгнула. Она сказала:

— Я мечтаю стать циркачкой. Как вы думаете, это правильно?

— Очевидно, для этого ты должна ежедневно упражняться, — сказала Примула, глядя на свою воспитанницу, у которой заметно порозовели щечки и даже появился некоторый блеск в глазах. В коридоре послышались шаги. — Идут.

Открылась дверь. Вошли Эль Симпатико и Дерек.

— Кто ты? — спросил Эль Симпатико, направив на Примулу красивый прямой нос.

— Новая Няня, — ответила Примула с реверансом.

— Откуда ты взялась? — Вид у Министра всё еще был сердитый.

— Меня прислали, — уклончиво сказала Примула.

— Ну сколько можно? — сказал Дерек, одетый в серебряную дутую куртку и обтягивающие бархатные штаны. — Ля-ля-ля, ля-ля-ля, когда нам надо выбирать новые шторы для вестибюля…

— Ах, — сказал Эль Симпатико — Извини. А вы продолжайте, няня. Выполняйте согласно Указаниям. — На лице Министра появилась улыбка. Улыбка была широкая и лучезарная, но глаза походили на пару маленьких черных слизней. — Уверен, вам здесь понравится.

Неожиданно улыбка исчезла.

— Но где Няня?!

— Няня?

Дрожащим пальцем Эль Симпатико показал на выцветший квадрат на стене, где прежде висел портрет Румяной Няни.

— Гадкая вещь! — сказала Примула. Еще она хотела добавить, что портрет уродский и пугает ребенка, но потом почувствовала, что это будет не совсем осмотрительно.

— ОНА? Гадкая?! — задушенным голосом произнес Министр.

«Оюшки», — подумала Примула.

— Грязный, — поспешно сказала она. — Плохо вытерт.

— А-а! — вскричал Эль Симпатико. — Чистота! Безопасность! Жизненно важно! — Он улыбнулся с явным облегчением. — Продолжайте в том же духе, Няня!

Дерек потащил его из детской.

— Так чей же это портрет? — спросила Примула.

— Какой-то Няни, — Казза пожала плечами. — До чего же мне надоели эти двое!

Примула заглянула в ее грустные карие глаза.

— Они твои родители? — спросила она с недоумением.

— Да какое там, — сказала Казза. — Мои родители там. — Она показала на горы за окном. — Исчезли. А эти люди меня удочерили и говорят, что Цирковое Искусство Вредно Для Здоровья.

— Ну ладно, — сказала Примула. — Пошли отсюда.

— Но я не кончила упражнений на флейте, — сказала Казза, вновь делаясь печальной.

— На этот счет у меня есть новости. Я договорилась, что твою флейту переделают в трубку для акваланга. Так что мы идем купаться с приличными друзьями. На Акулий пляж.

— Ой! — сказала Казза. Лицо ее омрачилось. — А разве это не опасно?

— Уж точно не опаснее меня, — сказала Примула.

— Тогда бежим! — сказала Казза.

На пляже было довольно красиво. В костре весело потрескивала дощечка с надписью: ОПАСНО, ВОДА! МОКРАЯ! Море было бирюзовое, песок белый, а вдали у горизонта стоял «Клептоман», опрятненький, словно на туристском проспекте. А главное, все были в сборе. Дети Хунты Спокойно Играли с Пропавшими Детьми.

— Итак, — сказал Кассиан, подбрасывая в костер угрюмую дощечку НЕ БЕГАТЬ. — Что происходит?

— Мы нашли папу, — сказала Примула, поворачивая над огнем вертел с большущей рыбиной. — И мы знаем, что Великая захватила Старшего Механика.

— Теперь остается выяснить, где находится эта Великая — в этом нам помогут великолепные связи папы, а также информация Пропавших Детей, — сказала Маргаритка.

Под толстым слоем смазки лицо Кассиана приобрело озадаченное выражение.

— Они говорят, что ничего не знают о Великой…

В кустарнике неподалеку послышался шорох, а вслед за ним возникла маленькая коричневая фигурка Эль Гусано, вынимающего из волос веточки.

— Можно подумать, что мы не герои! — возмущенно сказал он. — Это нетактично. Во всяком случае, по отношению ко мне.

— Кассиан — механик, а не тактичный человек, — напомнила ему Маргаритка.

— Ха! — Эль Гусано скривил губы. — Тактичный или нет — это тяжкое оскорбление. Я заберу Пропавших Детей, уведу их в горы, мы поселимся в бревенчатой хижине и будем ждать удобного случая, чтобы напасть на тюрьму с родителями.

— Но ты можешь быть полезен здесь.

— Нет, — сказал Эль Гусано. — Нас оскорбили.

— То есть ты дуешься, — не очень тактично заметила Маргаритка.

— Мы не дуемся, — сказал Эль Гусано. — Мы задумываемся. Глубоко задумываемся, а потом атакуем. — Он зашагал прочь.

— Дурак, — сказала ему вслед Примула. — Значит, остается папа…

— Иногда мне почти жаль папу, — сказала Маргаритка.

Были сосиски. Тресковые сосиски, приятно солоноватые и (подумал Старшой) с легким ароматом вулканической серы. Головоломка была почти закончена. Она была величиной с танк. Да и во всех прочих отношениях она сильно походила на танк. И уж точно — не на обычную головоломку. Несомненно, танк, хотя Великая сказала, что это головоломка, а то, что сказала Великая, не подлежало…

При мысли о Великой у Старшого неприятно защемило сердце. Главное, что Королевский Михаил был очень, очень доволен. И Старшому было радостно в этой теплой, красивой детской. С комнатой для игр и прекрасной едой из потерянного королевства Исландии. Хотя вулкана он до сих пор не посетил. И это было разочарованием. Старшой тяжело переносил разочарования.

Время от времени ему слышался голос, такой добрый, такой успокоительный:

Ты счастлив, Ваше Королевское Высочество.

— ТА, СЧАСТЛИФ!

Люди уважают тебя. Так прияяятно, когда тебя уважают.

— ТА, ПРИЯТНО!

Не то что раньше.

— СОФСЕМ НЕ ТО. МИХАЭЛЬ ГОФОРИТ, ФСЕГО ХОРОШЕГО.

Перестань махать Мишкиной лапой, она может оторваться. Ты скучаешь по друзьяяям?

— ТРУЗЬЯМ? Я НЕ… ПОМНЮ…

Ты счааастлив. Твои друзья тебя ищут. Мы заставим их уйти. Совсем. Потому что ты счастлив. Оооочень счастлив… Ооо, да. Когда будет закончена головоломка?

— ГОЛОФОЛОМКА ПУТЕТ КОНЧЕНА, КОГТА ОНА ПУТЕТ КОНЧЕНА. МИХАЭЛЬ ХОЧЕТ ФИТЕТЬ ФУЛКАН. И Я ХОЧУ ФИТЕТЬ. КОГТА МЫ УФИТИМ ФУЛКАН?

В свое время. А клюююююч?

— ПОТОМ КЛЮЧ. ФУЛКАН. КОГТА?

В свое время. Но самое главное, ты будешь короликом. И будешь счастлив. Счастлив, счастлив, счаааастлив…

— КОРОЛЕМ. СЧАСТЛИФ. ТА.

8

В ту ночь светляки на склонах Сьерра-Амбре словно взбесились. Светляки вообще любят общество друг друга, и нечего удивляться, что, едва на джунгли опускается ночь, поток новых друзей принимается упрямо ползти вверх по склону. Только сегодня этот поток светляков был, конечно, никаким не потоком светляков, а смоляными факелами Потерянных Детей — с Эль Гусано во главе. Малыши вприпрыжку бежали посередине, а замыкал процессию раздраженный Эль Кок. По едва различимым во тьме тропинкам они поднимались всё выше и выше в горы. Позади, далеко внизу, виднелись огни Сьюдад-Ольвидада и гавань.

Там, среди ослепительных огней, папа Крошки ни секунды своего драгоценного внимания не уделял ни горам, ни светлякам, да и вообще ничему, кроме собственной титанической важности. Он прибыл на бал в Виллу Политико во фраке с белым галстуком-бабочкой и очень блестящих черных туфлях. Он поглядывал по сторонам и думал о том, что он слишком важная персона и вовсе не обязан улыбаться восхищенным лицам вокруг.

— О-о, — сказала донья Прима Усладес-и-Мигом, его партнерша на сегодняшнем балу. — Какая честь быть рядом с вами, дон Колин.

— Не берите в голову, моя маленькая, — с самодовольной улыбкой ответствовал папа Крошки. — Правильно разыграйте ваши карты, и скоро вы привыкнете к функции временной спутницы Министра.

— Ах, — сказала донья Прима с застывшей улыбкой человека, который не понял ни слова.