Тайна шкатулки с драгоценностями

ЧЕЛОВЕК ЗА БОРТОМ!

Мы стояли на палубе и смотрели вслед танкеру, с которым только что разминулось наше судно. В этот момент подошла наша пароходная служащая. Я называю ее «нашей», потому что эта девушка сразу прониклась к нам симпатией и относилась с особенной заботой.

Как дела? — спросила она с улыбкой. — Может, нужна моя помощь? — Потом, заметив, что с нами нет Мади, поинтересовалась: — А где же ваша подружка?

Ей так нравится в ее роскошной каюте, что она старается проводить там как можно больше времени.

А ваш замечательный пес? Я надеюсь, он не слишком скучает в одиночестве?

Я колебался, не зная, рассказать ей о том, что случилось ночью, или нет. В сущности, чего мне было бояться? Тем более что девушка, зная большинство, если не всех, членов команды, вполне могла найти происшедшему логичное объяснение. Я поведал ей о своих злоключениях. Внимательно выслушав, она не столько удивилась, сколько, как и Мади, возмутилась.

— Как же так?! Вы уверены, что это был член экипажа? Не понимаю, почему он вам запретил подниматься на верхнюю палубу. Конечно, во время шторма находиться там не рекомендуется, но ведь этой ночью море было спокойным!

— Нашего друга Тиду сильно заинтересовало то, чем занимался этот человек, — вступил в разговор Сапожник. — Он уверен, что там происходил сеанс радиосвязи.

— Не может быть! Если бы кому-нибудь понадобилось отправить сообщение по радио, он сделал бы это из радиорубки. Она находится рядом с капитанским мостиком.

— Я тоже так думаю, — кивнул я. — Поэтому мне и кажется, что речь идет о тайном радиосеансе.

Девушка улыбнулась.

— Вы подозреваете, что это был какой-нибудь юный офицер, который секретничал со своей невестой во Франции? Такое случается. Старший радист давно привык к таким вещам. Он закрывает на все глаза, вернее сказать, уши, но подобные сеансы всегда ведутся только из радиорубки… И уж абсолютно непонятно, почему вас ударили. Вы уверены, что это был член экипажа?

— Совершенно уверен. Взгляните на эту пуговицу, Кафи выдрал ее во время нашей ссоры.

Девушка взяла позолоченную пуговицу и принялась внимательно ее рассматривать.

— На вашем месте я пожаловалась бы помощнику капитана. Он провел бы расследование, не поднимая лишнего шума, и я уверена…

Тут пожилая дама, отдыхавшая в шезлонге, попросила принести чаю, и она отошла, не закончив фразы. Обслуживание пассажиров было ее обязанностью, тогда как выдавать шезлонги и пледы, обеспечивая максимальный комфорт, должен был дежурный по палубе матрос, стоявший неподалеку. Он спросил, обращаясь к нам:

— Не желаете ли расположиться в креслах, господа? Не угодно ли вам еще чего-нибудь?

Как и весь персонал судна, он был любезен и услужлив, однако подчеркнуто угодливые манеры отнюдь не вызывали к нему симпатии. К тому же он сразу понял, что мы не похожи на остальных пассажиров «Виль-дё-Нис», и, как нам показалось, стал держаться с нами, как высокомерный метрдотель, презирающий не слишком богатых клиентов.

— Мне действует на нервы, что он так задается, — тут же заявил Сапожник. — И совсем не нравятся все эти реверансы: «Как будет угодно мадам! Не соблаговолит ли мадемуазель меня извинить? Что желаете, мсье?»

Мади считала, что мы придираемся. Тем не менее ей, как и нам, дежурный по палубе показался малоприятным субъектом. Но, что бы мы ни говорили, вышколен он был превосходно. Когда мы отказались от его услуг, он отправился угождать какой-то молодой путешественнице.

— Ты слышал, что сказала девушка? — обратился ко мне Бифштекс. — Нужно подать жалобу помощнику капитана.

Я еще раз обдумал это предложение и решил, что действовать нужно по-другому.

— Нет, Бифштекс. Я ведь не могу обвинить никого конкретно. К тому же не хочется привлекать к Кафи лишнего внимания. Хотя помощник не слишком протестовал против его присутствия на борту, лучше не напоминать ему о собаке. Главное же — я не хочу превращаться в доносчика, хоть этот тип и повел себя очень странно и грубо. Может, я просто застал его за нарушением, этим все объясняется.

Тут на палубе появилась Мади. На секунду она зажмурилась, ослепленная ярким светом.

Ты не слишком-то торопилась! — шутливо воскликнул Стриженый. — Интересно, чем это занималась мадемуазель вместо того, чтобы загорать? Мадемуазель путешествует в роскошной каюте и потому решила нас бросить? Теперь мы для мадемуазель неподходящая компания?

Перестань! Все равно по части хороших манер тебе далеко до дежурного по палубе! — со смехом сказала наша подруга. — Извините меня за то, что я вас забросила. У меня в каюте так хорошо и прохладно. Я читала потрясающий роман… Кстати, угадайте, кто мои соседи? Те самые полицейские, которые вчера следили за погрузкой багажа на наш корабль! Они занимают каюту 96! Я столкнулась с ними нос к носу в коридоре. Наверно, в полиции денег некуда девать, иначе ее сотрудники не могли бы позволить себе путешествовать в таких шикарных условиях!

Почему бы и нет, если тот, за кем они следят, предпочитает «люкс»? — пожал плечами Гий.

Кстати, как поживает Кафи? — перебила его Мади. — Вы больше ничего не выяснили о том, что произошло ночью?

Больше ничего. Кафи по-прежнему смертельно скучает. Не хочешь его навестить?

Пес и в самом деле выглядел несчастным. Тем сильнее оказалась его радость, когда он нас увидел. Я вывел его из каморки, чтобы прогулять по верхней палубе, где дул сильный ветер и никого, кроме нас, не было. Когда же, водворив овчарку на место, мы спустились вниз, то почти сразу же наткнулись на нашу девушку в голубом костюме. Мой рассказ о ночном происшествии все еще занимал ее мысли.

Я так и не понимаю, кто это был. Может быть, какой-нибудь радиолюбитель из членов экипажа? Только зачем ему понадобилось нарушать устав корабельной службы? Выходить на связь разрешено только из рубки, потому что иначе радиопомехи будут мешать работе судового передатчика. — Подумав, она добавила: — Пожалуй, кроме дежурного по палубе, среди членов экипажа нет радиолюбителей. Однажды я видела, как у себя в каюте он мастерил какой-то забавный приборчик из проводов, ламп и катушек. Но вряд ли это был он: он так корректен и слишком ответственно относится к своим обязанностям, чтобы нарушать правила. Во всяком случае, что касается работы, он безупречен.

И давно он служит на «Виль-дё-Нис»?

Нет, в нашу пароходную компанию он поступил совсем недавно. Это его первый рейс. Но почему вы задаете столько вопросов? Вы действительно его подозреваете? Вообще-то говоря, у него на рукаве тоже есть нашивки.

Мы никого не подозреваем, просто пытаемся понять, что же на самом деле произошло.

Меня очень огорчает, что я направила ваши подозрения на него. И мне не хотелось бы иметь из-за этого неприятности.

Не волнуйтесь, мадемуазель, — успокоила ее Мади. — Все, о чем мы говорили, останется между нами.

Наша собеседница благодарно улыбнулась и добавила:

— Только не говорите мне, пожалуйста, «мадемуазель». На борту принято обращаться к персоналу по именам. Меня зовут Соланж.

Она отошла. Часы уже показывали половину восьмого. Солнце, скрывшееся за легкими облаками, быстро клонилось к горизонту. Судовой колокол возвестил о том, что настала пора ужина. Мы спустились в столовую. Хотя на судне было немало разнообразных развлечений: настольные игры, кинофильмы, пинг-понг, музыкальные вечера, — туристы ожидали завтрак, обед и ужин с большим нетерпением и старались растянуть удовольствие. В девять часов, когда мы еще только подбирались к десерту, помощник капитана появился у микрофона и возвестил:

— С удовольствием сообщаю, что вскоре по левому борту нашего судна появятся Липарские острова [5]. Я рекомендовал бы нашим уважаемым пассажирам насладиться зрелищем вулкана Стромболи [6]. Мы почти полностью обогнем острова перед тем, как войти в Мессинский пролив [7].