Школа над морем (илл. В Цельмера)

И вдруг Олег вскакивает с места. Он видит, как в лодке начинается какая-то борьба. Мгновенье — и фигурка в красной майке летит за борт и исчезает в воде. А тот, другой, тот ставит поспешно паруса и поворачивает лодку обратно.

В первую минуту Олег застывает от растерянности и испуга. Он понимает, что на его глазах совершилось что-то непоправимое и злое. Но во вторую минуту мальчик уже бежит к берегу, перескакивая на бегу через камни, пробираясь через кусты цепкого терновника. Он уже не смотрит себе под ноги, он проваливается в ямы и с трудом выбирается оттуда, не обращая внимания на тупую боль в колене. С берега он видит голову Сашка, которая в последний раз появляется над водой и снова исчезает. Недолго думая, Олег скатывается вниз, прямо на влажный прибрежный песок. Сорвав с ног тапочки; он бросается в море.

Как он схватил Сашино безжизненное тело, как он выплыл с ним на берег, Олег не мог вспомнить. Сашко лежал распростертый на песке, неподвижно и неестественно вытянувшийся.

— Сашко, — прошептал Олег и упал рядом с ним на колени. — Саша! — повторил он погромче, расталкивая товарища. — Сашко! — Крикнул он изо всех сил, чувствуя прилив непобедимого страха.

«В больницу!» подумал Олег и, вскочив на ноги, попробовал поднять Сашка к себе на плечи и понести. Послышался глубокий вздох. Сашко широко открыл глаза и стал приходить в себя. Зашевелились губы, он хотел поднять голову но снова тяжело упал на песок.

— Лежи! — приказал Олег.

— Шпион! Где шпион — делая неимоверное усилие, выговорил Сашко.

Какой шпион? Кругом такой прекрасный день, такое голубое, искрометное море. Какой шпион?

И вдруг Башмачный понимает все: шпион там, он остался в море, на пионерском паруснике.

Мальчик взглянул на море. Вдали на белой. лодке виднелся широко развернутый легкий парус.

— Шпион! — сказал он громко и безнадежно. — Шпион!

Что делать? Бежать сейчас же в Слободку, звать людей, бить тревогу? А как же Сашко? Одного его оставить нельзя.

— А-гми-гми-гми… А-гми-гми-гми…

На повороте дорожки показывается мальчишка. Он плачет. Он, всхлипывая, вытирает рукавом глаза и мычит: «А-гми-гми, а-гми-гми»

И таким знакомым, таким милым показалось Олегу сейчас это заплаканное личико!

— Так это же Кирюха Федорович! — вспоминает Башмачный.

Кирюха, должно быть, тоже узнает Олега, потому что сразу перестает плакать, очевидно вспоминая все чудесные вещи, подаренные ему Олегом: и пуговичку, и резинку, и пробку для пугача.

— Ты чего плакал? — спрашивает Башмачный.

— Батька побежал… гми-гми… в сельсовет.

А мне сказал: «Смотри, куда… гми-гми… шпион пойдет». А шпион спрятался, и я… гми…гми-гми… я и не уследил…

И Кирюха хотел снова залиться плачем, но не успел. Взглянув на море, он крикнул:

— Пограничники! Вот теперь-то они поймают шпиона!

Быстроходная лодка пограничной охраны шла прямо к берегу, к тому самому месту, где был сейчас Олег.

Мотор весело тараторил, отдаваясь в море эхом. Метров за шестьдесят от берега пограничники выключили мотор и только тогда услышали истошный крик Олега.

Показывая на далекий белый парус, мальчик исступленно кричал что-то о шпионе.

И снова затараторил мотор, а Кирюха сказал, вытирая рукавом нос:

— Это батька позвонил им из сельсовета по телехвону. (Кирюха Федорович упорно не желал выговаривать букву «ф» и заменял ее сразу двумя: «х» и «в».)

Сашко сделал усилие и, неожиданно поднявшись, сел. Он тоже смотрел вслед лодке пограничной охраны и тихо, задыхаясь от радости, с пылающими глазами, выговорил:

— Ну, теперь поймают!

Первой косяк скумбрии заметила шаланда, на которой была Марина Чайка вместе с двумя рыбаками. Рыба «играла». На шаланде быстро и бесшумно заработали весла, длинная сеть развернулась в море. Бросила сети и другая подоспевшая в это время шаланда, и косяк серебряной рыбы очутился в громадном четырехсотметровом кольце.

На длинных веревках плюхнули в воду тяжелые, налитые свинцом щуки «паламиды». Скумбрия, испуганная нахальным вторжением хищников и не подозревая, конечно, что это только деревянные, раскрашенные изображения их.

Когда шаланды, доверху полные богатым уловом, уже возвращались к пристани, на околице Слободки застрекотали выстрелы. Марина увидела издали фигуры пограничников, цепочкой наступавших на невидимого врага. Кто-то на пристани крикнул, что ловят шпиона. Люди со всех сторон сбегались к месту происшествия. Некоторые бежали с охотничьими ружьями, некоторые с заступами, некоторые просто с тяжелыми палками. Опережая всех, побежала за околицу и Марина Чайка с веслом на плече. Она увидела, как из крайней хаты выскочил дед Гурий и с дробовиком в руках тоже поспешил за остальными. Марина подбежала к нему и крикнула, не останавливаясь:

— Куда, дедушка?

— Волка бить!

И правда, было похоже, что в мирную овчарню средь бела дня заскочил волк.

— Давайте меняться, дедушка! Берите весло, а мне дайте ружье.

Но дед Гурий был человек упрямый. Нет, он и сам еще не разучился стрелять, а Марина, мол, может прекрасно стукнуть волка и веслом.

Уже за Слободкой Марина узнала все подробности. Слух о нарушителе границы в одну минуту облетел всю Слободку. Было известно уже и то, что шпион едва-едва не утопил Сашка и что Олег спас товарища от смерти. Нарушитель сразу заметил, что пограничники повернули свою лодку прямо вслед за ним. Возможность уйти от погони у него оставалась только одна: это подвести парусник к берегу и исчезнуть в каком-нибудь овраге, замести свой след меж бесчисленных скал и камней в невысоких прибрежных горах. Шпион так и сделал, но спрятаться ему не удалось. Следом за ним на берег высадились пограничники. Они шли по его пятам. Враг уже видел свою гибель, но жизнь он решил продать дорого. Он залег между камнями на Медвежьей горе, обрывистой и отвесной круче, куда вела только одна крутая и узкая тропинка. Здесь, притаившись между камнями, он легко мог бы перестрелять по одному каждого, кто осмелился бы ступить на эту тропинку. А сзади зияла пропасть, обрыв.

Пограничники окружили гору. Тропинкой они не пошли. Поддерживая друг друга, медленно, с большими усилиями они лезли прямо по камням, с трудом пробираясь вперед шаг за шагом. Шпион стрелял вниз из револьвера, но пограничники не отвечали. Зверя надо было взять живьем. Ему предложили сдаться. Ответом. на это были новые выстрелы.

Шпион с горы видел людей. Они бежали к обрыву. И бежали они не из простого любопытства.

Патронов оставалось мало. Враг понял, что развязка наступает слишком быстро. Его взгляд остановился на огромных камнях, поросших серым мхом. Стремительное движение рук — и тяжелые камни, подпрыгивая, с грохотом покатились вниз. Камни пронеслись лавиной в нескольких шагах от красноармейцев.

Пограничники залегли за длинным каменным выступом. Он похож был на природную вершину каменной траншеи. Выступ оберегал и от пуль и от камней. Но высовывать из-за него голову и наступать дальше было небезопасно. Красноармейцы лежали, открыв огонь из винтовок. Так прошло десять минут… двадцать. Это начало беспокоить человека на горе. Шпион приподнялся и огляделся вокруг. И вдруг он понял, чего ожидают пограничники. Они знают, что выстрелы не повредят человеку, прикрытому камнями. Они только отвлекают внимание врага от его тыла. А в то же время неожиданная опасность явилась как раз оттуда.

Шпион увидел позади себя, на крутых склонах пропасти, толпу рыбаков. Впереди всех быстро поднималась женщина с веслом в руках. Шпион прицелился н выстрелил, но рука изменила ему. Женщина не остановилась. Она молча, упорно продвигалась вперед. Ее руки хватали редкий кустарник, ноги использовали каждую незначительную опору.

«Через пять минут она будет уже здесь», подумал шпион. Обороняться на два фронта он уже не мог. Пограничники вышли из своего прикрытия и двинулись вперед.