Счастливчики с улицы Мальшанс

— Ну, а я, — Стиву не терпится рассказать, что он со своими долларами сделает, — пятьсот тысяч вложу в Южную электрическую, сто тысяч в недвижимость на побережье, на сто тысяч жить буду. Потом пойдут дивиденды, обзаведусь своим дельцем, где-нибудь подальше. На Севере, например. Отель куплю, ресторан, женюсь, пару детишек заведу. У меня есть одна на примете — хорошая, честная. Я ей говорю, что во флоте служу, раз в год приезжаю вроде в отпуск, подарки привожу. Вот на ней и женюсь. Она уже три года ждёт. Лет через пять — десять начну во всякие благотворительные общества жертвовать, может, в мэры пройду. А? А уж когда у меня пузо будет, а волос не останется, выставлюсь в парламент. Потрачусь, не пожалею. Я, знаешь, Род, всегда почему-то мечтал в парламент попасть. Может, потому, что на побегушках у одного члена парламента служил, когда мальчишкой был…

— А ты как стал… ну… — спрашиваю.

Но Стив понял.

— Как все становятся! Как ты стал! Бегал, всё смотрел фильмы бандитские. Здорово мне нравилось. Выходишь из кино — так и смотришь, кого бы ножом пырнуть. Ну однажды я пырнул. Не очень, конечно. А ребята сказали, что насмерть. Вроде как с тобой… — И замолчал. Проболтался, дурак.

Я успокоил его.

— Давай, давай, — говорю. — Ты что ж, думаешь, я не догадался, что вы сами пришили тогда этого «висельника»? Сразу-то, конечно, не сообразил, а уж потом…

Стив помолчал.

— С Нитти мы ни разу не попадались. «Калипсо» — единственная его была осечка. И то вышли сухими из воды. Ну, а завтрашнее дело, сам знаешь, как рассчитано. Это надо математиком быть, чтоб так всё рассчитать. А?

— Ну ладно, — говорю, — спи, математик! А то вон небо за окном уж побледнело, как Луиза, когда полицейского увидит.

Перед вечером в понедельник к нам зашёл Мэррей. Сказал: в воскресенье и в субботу банк закрыт. А в пятницу и четверг, когда он ходил, как всегда, к своему сейфу, что-то ему показалось подозрительным. Перед самым закрытием народу вроде бы много толклось и охранник новый в бронированной комнате появился. Нитти он боится заикнуться — тот его и так трусом считает.

Стив на него накинулся:

— Трус, баба, вечно всего боишься, Нитти первый бы почувствовал, если что не так. Наконец-то большое дело. Последнее! И мы богачи…

— Вот именно! Как бы оно последним не оказалось! — сказал Мэррей и ушёл. Обиделся!

Шестнадцать часов. Банк закрывается в семнадцать. Ещё раз проверяем вещи, которые останутся в номере: нет ли на белье меток прачечной, на костюмах — марки магазинов, не завалялись ли где бумажки, автобусные билеты и т. д. Всю муру. для подслушивания мы давно унесли. Надеваем бронежилеты, набиваем карманы дымовыми и слезоточивыми шашками, крепим под плащами автоматы, пистолеты, готовим маски. Как в кино, ей-богу!

Выходим, без четверти пять надеваем очки с микрофонами, проверяем связь. Слышим спокойный голос Нитти.

«Всё в порядке, — говорит. — Начали…»

День ясный-ясный. Небо, словно его из магазина красок спёрли, такое синее. Солнце ещё ярко светит. Красотища всё же в старом городе. Посмотрел кругом и вдруг подумал: сидел бы себе рыбу удил, подсобником на заводе работал. Или на свалке как все безработные копался. Тихо, спокойно. А то иду, как тяжёлый танк, весь оружием обвешан… Может, и вижу всю эту в красоту в последний раз!

Входим в банк. Вроде бы ничего подозрительного. Клиентов действительно много. Я думал, меньше будет. И главное, одни мужчины, баб совсем нет. Это жалко. Бабы, они визжат, в обморок падают, других пугают. А так всё нормально: половина служащих ушла, другие готовятся уходить. У дверей, как всегда, два охранника. Ребята здоровые. Так ведь пуля не очень интересуется, здоровый или не здоровый. Видим: в коридор, который ведёт в бронированную комнату, входит Мэррей. Через пять минут туда же идёт Нитти. Бьёт пять часов. Охранники закрывают наружную дверь. Стоят рядом, чтоб выпускать задержавшихся. Из дужки очков доносится шёпот Нитти: «Приготовиться». Делаю вид, что проверяю курс акций, а сам под плащом отстёгиваю автомат.

По спине пот ручьём течёт. Уже десять минут шестого, а Нитти молчит.

Вдруг из бронированной комнаты раздаётся выстрел, за ним второй. Ещё один! Неожиданно в наушнике слышен хрип Нитти: «Засада! Засада…» Я выхватываю автомат. Стив тоже…

Смотрю: все посетители, кассиры, служащие вынимают пистолеты. Один, постарше, кричит: «Взять живьём!» А Стив уже веером поливает из своего автомата. Дым, крики, грохот! Я тоже даю очередь, — бросаю дымовую шашку — и к двери… Оба охранника лежат — уж не знаю, я ли, Стив ли их прикончил. Выскакиваю на улицу. Герд со своей малолитражкой стоит у подъезда, мотор работает. Я бросаюсь к двери отеля. Успеваю увидеть, как два автомобиля подлетают к малолитражке. Пули так и щёлкают вокруг меня. Три стукают в мой бронежилет, одна царапает шею: Ох, как огнём обожгла! Кровь хлещет.

Я пролетаю холл, ресторан, кухню, вбегаю во внутренний двор, бросаю плащ, автомат, выбегаю в задние ворота… Дышу, как кузнечные мехи, голова гудит.

Машина с Луизой за рулём действительно стоит. Только Луиза не стала ждать меня, а скрылась за углом. Эта стерва спасала собственную шкуру!

Перебегаю улицу, вламываюсь в какой-то подъезд. Несколько ступеней ведут вниз. Я туда. Спотыкаюсь. Падаю. Нет сил встать… Заползаю за какие-то ящики, вынимаю пистолет. Ох и тяжеленный! Кровь хлещет, шею жжёт ужасно — наверное, всю кожу содрало.

Лежу, выжидаю. Боль исчезает, выстрелов не слышно. Тихо-тихо. Приятно. Будто я качаюсь на волнах. Темно…

Потом и подвал спускается Нис. У него по чёрной повязке на каждом глазу! Интересно, как он видит? И лягушонок с ним. Ну и рот! Да это не лягушонок, а Юл! Подлец! Ну конечно, это он вызвал полицию. А почему на нём полицейский мундир? А где мой пистолет? Наверное, я уронил его, когда садился в самолёт! Теперь мне ясно; я лечу в самолёте… И самолёт всё время проваливается в воздушные ямы. Ох, как кружится голова! Я лечу далеко-далеко. Туда, где золотые города. Ох, какая боль! Сейчас голова лопнет!..

Глава пятая

ТАК ОНИ…

— Ну что? — Старший инспектор вопросительно смотрел на полицейского, склонившегося над Родом.

— Умер. От потери крови. Вон её сколько… — Полицейский выпрямился и осветил фонариком залитые кровью ступени подвала.

— Ну и чёрт с ним! Забирайте! — Старший инспектор знаком подозвал ещё двоих полицейских, ожидавших у входа.

Полиция прочёсывала весь квартал в поисках возможных сообщников. Жильцы близлежащих домов усиленно обсуждали происходящее. Перед банком ещё дымятся шашки, остро пахнет слезоточивым газом.

Санитарные машины только что увезли убитых и раненых. Детективы в штатском и какие-то чины наблюдали за фотографами и специалистами из криминального отдела, вымерявшими что-то рулеткой, без конца щёлкавшими затворами аппаратов.

Целая армия репортёров, вооружённых кино— и фотокамерами, блокнотами и ручками, снимали всё и вся, осаждала полицейских и ошалевших прохожих, оказавшихся свидетелями налёта.

Сообщения о сенсационном налёте на Главный банк занимали в течение нескольких дней первые полосы самых солидных изданий, оттеснив на задний план речь президента и результаты очередного конкурса красоты.

Газеты сообщали, что полиция от одного из своих осведомителей получила информацию о пребывании в отеле «Золотой лев» Рода Штума, подозреваемого в налёте на магазин «Калипсо». Под видом женщин-туристок в отель были направлены агенты. Они узнали, что в отеле проживает и некий Стив, оба они тайно встречаются с рецидивистом Нитти, которого давно разыскивают. Обыскав в их отсутствие номер, полицейские обнаружили в двойном дне чемодана аппараты для подслушивания и без труда определили, что готовится ограбление банка, В течение нескольких дней перед закрытием банка в нём задерживались, изображая замешкавшихся клиентов, переодетые агенты.