Кот, который сигналил

– Ты всё ещё приятельствуешь с управительницей домов Индейской деревни?

– Не то чтобы приятельствую, но она стоит одной из первых в моём рождественском списке; кроме того, она очень общительна. Что я могу для тебя сделать?

– Секретарша Флойда Тривильена снимала в здании «Г» квартиру. Скажи управляющей, что у тебя есть друг, которого переводят из Центра в Пикакс, и что ему нужно жильё по высшему уровню. Спроси, свободна ли квартира Неллы Хупер, а если нет, то не освободится ли она в ближайшее время.

– Будь так любезен, скажи мне, что всё это значит?

– Это не больше чем журналистское любопытство, – ответил Квиллер. – Если квартира не сдаётся, значит, кто-то должен за неё платить, и было бы небезынтересно узнать, кто именно за неё платит – или зачем.

– Я чую интригу, – сказала Хикси. – Что-нибудь ещё?

– Выясни, когда туда переехал Эдди Тривильен. Вот и всё. Принимайся за свою работу! Продавай места для объяв! Делай газете деньги!

– А как Полли? Что-то я её давно не видела.

– Хорошо, но излишне волнуется за свой новый дом. Кстати, она должна пройти медицинский осмотр и хочет сменить врача. Ей не нравится тот, который теперь практикует вместо Мелинды. Ты слышала какие-нибудь отзывы о дочери Ланспиков?

Хикси погрозила ему пальцем:

– Квилл, старый ты пройдоха! Это что, хитрый ход, чтобы выяснить, что случилось с моим последним увлечением? Ну так слушай! Он был замечательным, искренним, вдумчивым, внимательным занудой. Но я по-прежнему раз в неделю встречаюсь с его матерью, которая даёт мне уроки французского.

– Пардон, – с неловким поклоном сказал Квиллер. Следующую остановку Квиллер сделал в ателье по дизайну Аманды, чтобы повидаться с Фран Броуди. Она бывала в студии три раза в неделю и занималась проектированием полов, подбором цветов и приёмом клиентов.

– Кофе? Прохладительного? – спросила она. Квиллер выбрал кофе.

– Репетиции в костюмах уже начались? – полюбопытствовал он.

– Сегодня вечером – первая. Испытываем систему управления статистами. На первый акт из школы прибудет целый автобус лордов и леди, одетых в пышные платья. И в не менее пышные парики. Вся эта компания понадобится только в первой сцене и в последней. А что с ней делать в промежутке? За кулисами даже комнаты нет. Отослать ждать в автобусе? Или обратно в школу, на час? Ты ведь знаешь, что могут устроить детки, которым нечем заняться.

Квиллер на мгновение задумался.

– А не попросить ли пастора Старой каменной церкви воспользоваться одним из его помещений? Отвезете детей через сквер, дадите им ужастики, а через час заберёте.

– Гениально! И как это мы сами не догадались?! Ланспики – опора церкви. Они смогут договориться… Ещё кофе?

Пока она наливала, он спросил:

– Есть ли свежие новости из твоего конфиденциального источника? Проверила ли полиция показания секретарши?

– Похоже, она сказала правду, Квилл. Её действительно уволили за две недели до воскресенья Ревизии. Она получила выходное пособие и подала на пособие по безработице.

– А когда ты оформляла её квартиру в Индейской деревне?

– Больше года назад.

– Флойд платил за обстановку?

– Нет, счёт оплатил Ссудный банк: они выдали это как деловые расходы. Я не говорила тебе, что в квартире побывало с обыском ФБР? Нелла не оставила ничего, кроме мебели и тюбика зубной пасты.

– Какой марки?

Фран ухмыльнулась его шутке.

– Как тебе мои цветы? – На столе у неё стоял великолепный букет белых роз.

– Ты, вероятно, завела себе поклонника со средствами? – ухмыльнулся Квиллер. – Но как получается, что я не слышу цветочного запаха? Почему не чихаю?

– Розы шёлковые! Но правда они потрясающи? Аманда откопала в Чикаго новый источник дохода. Моя бабушка во время Кризиса делала цветы из гофрированной бумаги и продавала их по доллару дюжина. Эти же стоят двадцать пять долларов каждый! Почему бы тебе не купить Полли большой букет?

– Ей скорее понравятся свежие маргаритки, – сказал он чистую правду.

– Квилл, почему Полли не позволяет мне помочь ей с домом? – серьёзно спросила Фран. – Я вовсе не хочу порочить твою подругу, но ведь она смешивает все цвета! Я показала ей кое-какие ткани, и она абсолютно растерялась,«стараясь подобрать наиболее подходящие по цвету! Я могла бы её чему-нибудь научить, если бы она слушалась.

– Вряд ли я отвечу на твой вопрос, Фран. Меня это заботит ещё больше, чем тебя. – Он собрался уходить.

– Подожди минутку! Хочу дать тебе кое-что почитать. – Она протянула ему рабочий сценарий пьесы. – Подумай, стоит ли нам это брать для нашей зимней постановки. Действие происходит в Рождество. Мне бы хотелось сыграть Элеонору или Аквитанию… А ты бы мог отрастить бороду и сыграть Генри, – лукаво прибавила она.

– Нет, спасибо, но я почитаю.

По пути домой Квиллер сделал крюк, чтобы зайти в библиотеку – повидать Полли. Служащие сообщили ему, что она вышла. Они считали вполне естественным каждый раз докладывать другу их начальницы, куда и зачем она отправилась: на приём ли к доктору Золлеру для удаления зубного камня или в автомастерскую Гиппела проверить тормоза своей машины. Сегодня у неё была назначена встреча с ветврачом: Бутси рвало, а в моче появилась кровь.

– Если она вернётся, попросите её позвонить мне, – сказал он деловым тоном, а про себя подумал: „Ей только больного кота не хватало, чтобы совсем потерять голову!“

Вернувшись в амбар, он загрузил сумку-холодильник напитками и отправился на машине вниз по дорожке за почтой. На строительной площадке Эдди, наклонясь над визжащей настольной пилой, отпиливал доски так, будто резал хлеб, в то время как двое помощников лазили по каркасу здания, загоняя гвозди в бревна слаженными ударами.

– Бог в помощь! – ободряюще крикнул Квиллер.

– Да-а. – протянул Эдди, направляясь в его сторону и затачивая карандаш. – Если сегодня вечером не будет дождя, я сделаю небольшую насыпь. Сделаю насыпь и начну, как она хочет, с этой горы, что рядом с дорогой.

– У вас получится длинный день, – сказал Квиллер.

– Да… ну… парень из Кеннебека на ночь уступает мне бульдозер подешевле.

– Как вы перевозите всё это в такую даль?

– На платформе-прицепе.

– Вы живёте в Кеннебеке? – спросил Квиллер. – Там есть ресторан, где подают превосходные бифштексы.

– Не-а, я живу в… ну… за городом.

– А где Дурли? Всё ещё в запое?

– Вы чего, не слыхали? Он допрыгался!

– Вы имеете в виду, что он погиб? Авария?

– Не-а. Драка в баре.

– Ужасно, – выдохнул Квиллер. – Вы ведь с ним, кажется, давние знакомые?

– Да… ну… мне надо работать.

Возвращаясь к себе, Квиллер размышлял о том, почему Эдди счёл нужным скрыть свой адрес в Индейской деревне. Новый квартал на реке Иттибиттивасси считался, по меркам Мускаунти, шикарным: в нём поселились молодые профессионалы, те, что ходили с кейсами и носили модные прически; Фран Броуди, Двайт Сомерс, Хикси Райс и Элизабет Харт жили там. Эдди, с его грубой наружностью и ржавым пикапом, едва ли вписывался в их среду.

Квиллер вошёл в амбар как раз вовремя, чтобы услышать телефонный звонок и увидеть, как Коко скачет вверх-вниз, словно на батуте. Звонила Полли, очень обеспокоенная. Бутси попал в больницу. У него обнаружили симптомы кошачьей моченепроводимости. Возможно, потребуется операция.

– Я тебе говорил! – отреагировал Квиллер на её невеселый отчёт. Множество раз он предупреждал Полли, что она закармливает Бутси; кот объедался, чтобы компенсировать своё одиночество; всё, что ему было нужно, – это товарищ. Потом стал утешать её, бормоча ободряющие слова: – Ты вовремя заметила неладное; Бутси в хороших руках; этот ветврач очень опытный; Бутси ещё молод и обязательно поправится; не поговорить ли об этом за ужином в „Старой мельнице“?

– Нет, – сказала Полли. – К сожалению, я дежурю и библиотека сегодня открыта до девяти.

Когда Селия приехала на „тайное совещание“, шел мелкий дождь – даже и не дождь, а так, морось. „Хорошо для цвета лица“, – говорили в таких случаях в Мускаунти. На Селии был полиэтиленовый шлем, завязанный под подбородком.