Блин и зеленая макака

Не дожидаясь, когда Султан достанет пистолет, Пупок газанул и с перепуга отпустил руль. Джип рванулся с места и, сбив крылом повисшую на одной петле воротину, выскочил в поле.

Рев вертолета давил на уши. Хотелось выскочить из машины, упасть и зарыться в землю. Несчастный обезьянщик вжимался в спинку сиденья и жал ногой на газ. Похоже, он сам не понимал, что делает. Руки Пупок задрал кверху, боясь прикоснуться к рулю, но скачущий по колдобинам джип сам «держал дорогу», как говорят автомобилисты. Только в поле дорог не было — одни направления.

Осмелев, Пупок положил руки на руль и попытался свернуть к лесу. Джип описал большой круг. Пупок завертел руль в обратную сторону — джип ответил «восьмеркой».

— Отлищно, — улыбаясь, прошепелявил обезьянщик. Засохшая корочка на губах лопнула, и проступила свежая кровь.

Выписывая невероятные зигзаги, джип все ближе приближался к лесу.

— Отлищно, — повторял Пупок и с застывшим лицом прибавлял скорость. — Фацан, сфрящем фашину, а ты фолчи!

«Пацан, спрячем машину, а ты молчи», — перевел про себя Блинков-младший.

— Я те сто доллароф даф! — добавил Пупок. Ключик от наручников был у него, поэтому Блинков-младший не возражал.

Лес приближался. Ржавая крыша свинарника-коровника, где затаились преступники, как будто уходила в землю и сливалась цветом с глиной. С каждой минутой мелкий обезьяний спекулянт все увереннее чувствовал себя полноправным хозяином миллионерской машины. То ли торопя свое счастье, то ли сам не замечая, он давил и давил на газ. У такого рулилы, как Пупок, машину попроще давно бы занесло, и она перевернулась бы на какой-нибудь колдобине. Но «Мерседес»-внедорожник был сделан с большим запасом надежности. Он скакал козлом, он раскачивался, как шлюпка в шторм, но каждый раз выравнивался и мчал дальше.

— Я те тыщу даф, ты только фолчи! — расщедрился Пупок.

Пассажиров (а Пупок тоже был скорее пассажиром, чем водителем) швыряло и подбрасывало. Обезьянщик держался за руль, а прикованный за одну руку Митек болтался, как язык в колоколе. Он поймал конец ремня безопасности и с третьей попытки сумел всадить его в защелку.

— Убьешь нас, — сказал сыщик.

— Ничего, не убьефся, терфи, — прошепелявил Пупок.

И вдруг под днищем джипа бахнуло! Звук был резкий, хлопающий. От него заложило уши. В окошко ворвался острый запах, похожий и не похожий на знакомую сыщику кислую вонь сгоревшего пороха. Так вот почему человек-зверь не убил его в коровнике! Он заминировал машину! Султану было недостаточно, чтобы Пупок увел за собой погоню. Пускай бы джип взорвался, тогда контрразведчики не сразу бы разобрались, что в пламени, в куче обломков остались не пятеро, а только двое…

Однако взрыв получился несильный. Можно только гадать, почему план человека-зверя не удался. Похоже, из-за беспорядочных скачков джипа что-то разладилось в мине: детонатор бахнул, а взрывчатка не сработала.

Казалось, Пупок ничего не заметил. С остекленевшими глазами он жал на педаль, и лицо его вытягивалось. Лес надвигался. Подняв тучу брызг, джип ухнул в глубокую лужу, Блинкова-младшего швырнуло вперед, и ремень больно врезался в плечо.

Пупок снова раскровенил обо что-то губы. Он утерся ладонью и вдруг сказал ясным и растерянным голосом:

— А я торможу. Я уже давно торможу.

Навстречу джипу неслась одинокая сосна. Пупок увернулся от нее, но дальше стеной стоял лес…

Глава XXVII

Это еще не конец

Когда следствие закончено и дело передано в суд, многие секреты контрразведки перестают быть секретами. В такие дни мама собирала в гости тех, кто помогал ей в расследовании. Они вспоминали, как что было, и мама рассказывала любопытные подробности, которые нельзя было рассказывать еще вчера. Все пили чай с домашним тортом и смеялись, хотя в опасной и жестокой борьбе с преступностью мало смешного.

Вот и сейчас: позвонили в дверь, Ирка пошла открывать и вернулась с незнакомым человеком в штатском. Рука у него была в гипсе.

— Инвалидная команда в сборе! — объявила мама, и все захохотали.

Человек изумленно вскинул брови, рассмотрел «инвалидную команду» и улыбнулся. У Митьки тоже висит на перевязи сломанная рука. Только у гостя левая, а у него правая, поврежденная браслетом наручников. У Владимира Владимировича на выбритой голове красуется марлевая наклейка. Ничего веселого тут нет, но, когда людям хорошо вместе, они смеются даже над печальными вещами.

— Вы, наверное, Семенов? — спросила мама. Гость сказал «да», и мама произнесла небольшую речь:

— Разрешите представить старшего лейтенанта Семенова из патрульной машины номер восемь. Он первый обнаружил известный вам джип и начал преследование. Он подставил под удар борт своей машины, чтобы задержать преступников. А потом еще тридцать километров гнался за ними и никому не сказал, что у него сломана рука. Я горжусь тем, что участвовала в одной операции с этим замечательным человеком. Но так получилось, что мы тогда переговаривались по рации, потом созванивались по телефону, а встретились только сегодня. Дорогой Семенов, Коля, ты спас моего сына. Разреши тебя поцеловать!

Все зааплодировали, даже Блинков-младший. Он хлопал здоровой рукой по Иркиной ладони. Семенов порозовел и подставил щеку. Мама его чмокнула, привстав на цыпочки, потому что старший лейтенант был большой. А Ирка налила ему чаю и поставила блюдечко с тортом. Очень скоро никто не отличил бы нового гостя от остальных, знакомых друг с другом кто недавно, а кто всю жизнь.

— Так их взяли? — спросил Семенов. — И что за фамилия такая — Трох… Трох…

— …Дрован! — хором подсказали Блинков-младший, Ирка и вторая Ирка — Синицкая, Князь и Ляля Кусачая.

— Дрован! — запоздало пискнуло из-под дивана, и все опять засмеялись. Под диваном сидел Ванечка. Он полез доставать кролика Ватсона, но увлекся и давно не показывался.

— Нет такой фамилии — Трохдрован, — заметила мама. — Не существует.

Восьмиклассники разинули рты. Как не существует? А чья тогда была клиника «Питон»? Кто работал в зоопарке, кто был старшим над обезьянщиками, кто похитил Блинкова-младшего? Привидение, что ли?!

Налюбовавшись их изумлением, мама взяла со стола бумажную салфетку, с подоконника — завалявшийся Митькин фломастер и крупно написала: ПРОХОРОВ. «П» легко превратилось в письменную «Т» — мама только палочку вставила в середину. «О» переделала на «д», и «Прохоров» стал «Трохдров».

— Осталось дописать «ан», — вслух сказала она и дописала. — Ударение перешло на последний слог. Вот и вышел «Трохдрован» — фамилия странная, зато совсем не похожая на «Прохоров»!

— Ну и кто же он? — заинтересовался Семенов.

— Контрабандист, финансовый преступник, наркоторговец… — Мама почему-то смотрела на Владимира Владимировича. Отставной таможенник ей кивнул и вдруг сказал:

— Я его задерживал десять лет назад. Тогда у него был паспорт на имя Анджея Вечорека, гражданина Польши. Причем настоящий паспорт! Экспертиза не нашла признаков подделки.

— За что же тогда вы его замели? — спросил Князь, и Владимир Владимирович стал рассказывать:

— Да слишком часто он путешествовал, этот Вечорек. Из России в Перу, из Перу в Россию, от нас к себе в Варшаву. Через месяц он оказывается уже в Эквадоре… А пограничники везде ставят в паспорт штампики контроля. Я посмотрел — что за турист? Выкладывает кучу денег за билет и летит в Южную Америку всего на два дня… Проверяю его чемодан, а там двойное дно! И лежат брикетики в полиэтилене — без малого три килограмма кокаина. Спрашиваю, откуда, а этот Вечорек сразу перестает понимать по-русски. Я вызвал переводчика, и оказалось, что по-польски он тоже не понимает.

— А польский паспорт настоящий? — непонимающе переспросил Князь.

— Настоящий. И Анджей Вечорек живет в Варшаве, только это совсем другой человек. Когда мы задержали Прохорова с его паспортом, Вечорек объявил, что у него пропали все документы. А до этого помалкивал.