Блин, победитель мафии

— Еще разочек, — подбодрил стального друга старший Блинков, давая задний ход.

Но «горбатый» не мог еще разочек. После второго тарана у него смялся тоненький бампер и заклинил переднее колесо. Мотор честно кряхтел, задние колеса крутились, визжа, как резинкой по стеклу, но «Запорожец» отползал медленно-медленно.

Бабье лицо телохранителя расплылось в совсем круглый радостный блин. Поигрывая пальцами, он медленно пошел к беспомощной машинке.

«Запорожец» в последний раз взвыл мотором и умер. Сама по себе заткнулась визжалка в лимузине, и настала тишина. В больших городах тишина случается редко и ненадолго. Пройдет секунда, и обязательно кто-нибудь нашумит. Ну вот, секунда прошла. Блинковы ясно расслышали далекую милицейскую сирену!

Бабьелицый забеспокоился и стал оглядываться на проспект. Машин там не было. Никаких. Ни с досками и даже диванами на крышах, ни с холодильниками в приоткрытых багажниках, ни с легкими двухколесными прицепами. Может быть, движение перекрыли спешащие милиционеры. Или где-то поблизости зажегся светофор, пропуская пешеходов.

— Ты покойник! — завопил на прощание бабьелицый, бросаясь к своей машине.

— Только не кричи, — сказал папе Блинков-младший, выкатился на мостовую и, нагибаясь, перебежал к помятому багажнику лимузина. Здоровенный и медлительный телохранитель еще только усаживался. Пока дверца открыта, багажник не заперт, как в «БМВ» Нины Су.

Ныряя в багажник, Блинков-младший успел взглянуть на мертвый «Запорожец». Маленький отчаянный Автомобиль, Который Никогда Не угонят превратился в Автомобиль, Который Не Примут На Свалку, Потому Что Страшно.

Блинков-младший упал спиной на какие-то бутылки, зацепился пальцем за ушко на крышке багажника, потянул ее вниз и захлопнулся. Секундой позже в замке щелкнуло, и ему здорово ударило по пальцу. Сработал замок. Все. Заперт.

Едва ли Митькин подвиг понравился папе, но кричать старший Блинков не стал, боясь выдать единственного сына.

Минуту или две Блинков-младший ждал, когда лимузин тронется. Потом его мягко приподняло и опустило. Похоже, лимузин переехал через люк. Значит, уже едем, сказал себе Блинков-младший. Нравится это папе или нет, страшно мне или не очень — едем.

И еще он подумал, что его первое залезание принесло всем одни только неприятности. Залез в сундук фокусника, а кролик тем временем слопал Уртику.

В багажнике было тихо, как под одеялом. Может быть, папа и кричал, только бабьелицый его не услышал. А если и услышал, то что папа мог кричать — «вернись», «остановись»? То же самое он кричал бы, вызывая телохранителя на драку, а бабьелицый драки не хотел и, конечно, не остановился бы.

Стараясь ничем не громыхать и не звякать, Блинков-младший ощупал начинку багажника. Под руки попадались в основном пластиковые бутылки, пустые и полные. Пить в темноте неизвестно что Блинков-младший не отважился, а хотелось. И есть хотелось очень. После утреннего борща и чая с тортом у него маковой росинки во рту не было, а в багажнике как назло пахло самой разнообразной едой. И колбаской, и рыбкой копченой, и солеными огурчиками с чесночком. Хозяин лимузина, видно, любил вкусно поесть где-нибудь за городом, поставив складной столик прямо на лоно природы. Столик был тут как тут. Блинков-младший сначала принял его за стенку багажника, но потом нажал случайно, столик отодвинулся, и за ним оказалась настоящая стенка, обитая жестким искусственным ковром. Отчего-то Блинкову-младшему показалось, что ковер пахнет французскими духами, экзотическими фруктами, шоколадными конфетами и земляникой в утреннем лесу.

А инструментов в багажнике не было никаких, кроме насоса. Видно, водители таких богатых машин даже спустившие колеса не меняют сами, а вызывают мастеров по сотовому телефону. Жалко. Блинков-младший надеялся вооружиться монтировкой или тяжелым гаечным ключом. Нельзя же ехать безоружным в логово грязных бизнесменов!

Всем, всем были ясны интриги князя и его хозяина, генерального спонсора Георгия Козобековича. Да они уже и не таились и в открытую звали кое-кого на работу в свою пивную. Но лишь один человек, Нина Су, своими глазами видел и своими ушами слышал, как генеральный спонсор подучивал князя разбить стекла в оранжерее и как потом князь расплачивался со своим наемником. Она была единственным свидетелем. И грязные бизнесмены украли ее.

О том, что хотят они сделать с честной фотомоделью, Блинков-младший боялся даже подумать. Живая Нина Су им не нужна. А без Нины Су даже контрразведчики не смогли бы доказать ничего, и грязных бизнесменов пришлось бы отпустить. Князь Голенищев-Пупырко-старший так и открыл бы в оранжерее свою пивную, а ученых бы выгнал, и некому стало бы выводить клюкву величиной с арбуз и арбузы величиной с дом. Конечно, потом их вывели бы другие ученые. Но счастье всего человечества отодвинулось бы на много лет.

Болела разбитая губа. Кровь унялась помаленьку, но во рту остался тревожащий металлический привкус.

Глава восемнадцатая

В логове генерального спонсора

Лимузин стоял. Замок багажника щелкнул — ага, бабьелицый открыл дверцу. Блинков-младший приготовил тяжеленькую пластиковую бутылку с чем-то, чтобы хоть ею стукнуть по башке всякого, кто сунется в багажник. Потом, как стукнешь, надо, конечно, бежать до первого милиционера. А еще лучше до телефонной будки и позвонить маме. Жетончик у Блинкова-младшего был. Другое дело, что пока ищешь милиционера или телефонную будку, преступный телохранитель может увезти Нину Су в другое место. Поэтому, если в багажник никто не сунется, лучше подождать и выбраться наружу тайно.

Никто в багажник не сунулся, а замок опять щелкнул. Бабьелицый запер машину, не подозревая, что и Блинкова-младшего посадил под замок. Растяпа, сказал себе Блинков-младший, надо было все-таки бежать.

Оперативная обстановка, как говорят контрразведчики, сложилась никудышная. Нину Су, ясно, увели, и Блинкову-младшему нечем ей помочь. Хорошо, если сам останется живой, а то ведь запросто может задохнуться.

Стоп, спохватился Блинков-младший, а почему в багажнике не душно? То есть становится душно сейчас, когда лимузин стоит. А пока он ехал, воздух был свежий, и откуда-то ясно тянуло французскими духами, экзотическими фруктами, шоколадными конфетами и лесной земляникой. Это же запах Нины Су! А если запах из лимузина просочился в багажник…

У Блинкова-младшего появилось одно соображение. Он извернулся в тесноте и ногами стал давить на затянутую ковром стенку. Стенка немного качнулась! Р-раз! И она поехала! Это была не стенка, а спинка сиденья, нет, целого дивана, и он, как обычный диван, раскрывался книжкой, чтобы можно было спать. Низ дивана уехал вперед, а спинка опустилась. В багажнике стало светло. Щель получилась такая широкая, что Блинков-младший без труда переполз в лимузин.

Очень хорошо, что Блинков-младший не пытался бежать, когда поблизости был бабьелицый. Далеко бы не убежал, это точно. Ни милиционера, ни телефонной будки в окна лимузина не наблюдалось, а наблюдался трехэтажный особняк с колоннами, высоченный забор и дальше, насколько было видно, красностволые сосны. Белый особняк тоже казался красно-розовым, потому что настал закатный час.

Блинков-младший сложил диван, как было, и уселся глубоко и низко, чтобы не заметили снаружи. Сам не зная, зачем, он стал вспоминать, не к дождю ли такой красный закат. Хотя из-за дождя-то можно было не беспокоиться.

В лимузине было так тихо, что хотелось кашлянуть. Вдоль забора, беззвучно лая, пробежал тупомордый ротвейлер. Конец его цепи скользил по натянутой в траве проволоке.

В общем, оперативная обстановка не сильно улучшилась: был темный и тесный запертый багажник, стал светлый и просторный запертый лимузин. Можно было попытаться взломать дверь изнутри. Но тогда наверняка сработает охранная визжалка, и лимузин превратиться в мышеловку. Пускай ты даже успеешь выскочить, а ротвейлер тут как тут. Все-таки дождик не помешал бы, подумал Блинков-младший. Когда-нибудь и как-нибудь придется же удирать от ротвейлера, а дождь смывает все следы.