Если в лесу сидеть тихо-тихо, или Секрет двойного дуба
Если в лесу сидеть тихо-тихо, или Секрет двойного дуба читать книгу онлайн
Эту повесть я написал шесть лет назад. Просто потому, что мне захотелось её написать — после того, как я побывал у развалин школы в полузаброшенном селе, где когда-то жила и училась моя мама. Больно и обидно было на это смотреть… Тогда я ещё не знал, что повесть послужит «точкой отсчёта» для целой серии книг, где фигурируют город Фирсанов (почти реальный), юные обитатели этого города и его окрестностей (совершенно реальные), а также — Дорога (спросите Владислава Петровича Крапивина — ему виднее…). Но так получилось, что начал очень быстро меняться к худшему окружающий нас мир (или кто-то правда думает, что он изменился К ЛУЧШЕМУ благодаря мудрой заботе ВВП?) И я как-то сразу, резко, понял — не может быть, чтобы та посыпанная долларами и героином параша, которую нам предлагают, как «светлое будущее», была единственно возможным вариантом, а наше прошлое (прошлое моей мамы и моего деда) — есть «проклятое тоталитарное наследие». Поэтому для меня самого повесть приобрела новое звучание. Ну а для вас она прозвучит впервые.
P.S. Кстати. Её главный герой уже встречался вам на страницах «Про тех, кто в пути». Мельком, правда. Зато примерно через месяц он появится — опять как главный герой и в некотором роде даже Герой — в моей книге «Прямо до самого утра или Секрет неприметного тупичка», которую я сейчас дописываю. Будь готов, мой читатель. А мои герои — всегда готовы. И в этом корни надежды, источник верного знанья, Что Билли Гейтс не канает супротив Че Гевары, Что скоро новых мальчишек разбудят новые песни, Поднимут новые крылья, алые крылья… Медведев Олег. Алые Крылья
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
- Не пугай, не пугай! — испуганно взвился Моржик. — Что ты вспомнишь, а?! Что?! Ну купил я себе справку. Белый билет 4 купил, было! Так ведь когда было?! С тех пор одних амнистий штук пять прошло! Ну попрут меня из председателей! Так мне всё одно теперь на этом месте не усидеть долго, знаю я…
— Да что ты, Изот, что ты, друг сердешный, — зловеще пропел второй голос. — Кому до твоих белых билетов дело — через двадцать-то лет после войны? Я про другое, Изот…
— Не докажешь, — осип Моржик. — Не поверят.
- А на кой мне доказывать? — удивился человек. — С моей-то липой меня всё одно со дня на день загребут. Я на первом же допросе на тебя… — он добавил несколько мерзких слов (Олег с ним согласился), — покажу. Как ты работал на Великую Германию. В батальоне «Нахтигаль» 5. И после того, как весь батальон большевички положили, ты, мразь, подался к Канарису 6 и был заброшен в Совдепию 7, в Тамбовскую область. И как ты уже тут своих новых хозяев бросил, когда почуял, что не выгорело у них. И как белый билет ты не купил, нет — своими руками нарисовал, на чистеньких бланках, в германских типографиях отпечатанных. Я ж про тебя всё знаю, гнида.
— Откуда?… — захрипел Моржик. — Откуда знаешь, ты-и…
— Р-руки! — прорычал человек. — Ну?! — и беспощадно продолжал. — Возьмут тебя — и шлёпнут. А мне за тебя, глядишь, вышку на срок сменяют. У тебя ведь жена, сын — они-то про это и не знают ничего, а, Изот? Каково им будет на голом месте оставаться? Не надейся, что всё наворованное — домик этот в городе, машину, сберкнижки твои, подлюка! — им оставят. Конфискуют, да ещё и такое клеймо на всю жизнь припечатают!
— Га-ад… — панически простонал Изот. — Гад, гад…
— Я гад? — удивился незнакомец. — Не путай. Я эту власть, эту страну, ненавижу, сколько себя помню. Я с германцами до Москвы и обратно до Берлина шагал, а потом двадцать лет прятался — и ненавидел! А ты крал. Ты крал, вонючка! Ты сперва Совдепию предал, потому что так выгодно было. Как от германцев удача отвернулась — ты и их бросил. У Советов крадёшь. Победили бы германцы — ты б и их обворовывал… Так что выбирай, Изот. Или мне поможешь — и сам спасёшься. Или я тебя утоплю. В дерьме утоплю. Вот те крест. Ты меня знаешь.
— Что нужно? — неожиданно деловито спросил Изот.
— Документы, — коротко ответил человек.
— Быстро не смогу, а много времени у меня нет. На днях я из председателей полечу, как бы из партии не погнали…
— Ух, какой ты идейный!
— Идейный не идейный, а партбилет вещь важная…
Олег окаменел на скамейке и перестал дышать. В нескольких метрах от него на пустынной улице разговаривали два страшных хищника — таких, какие уже и перестали встречаться в его время. Никакие мафиози, никакие уголовники не могли с ними сравниться — куда там! Олег понимал это чутьём. И тем же чутьём осознавал, что его спасение — в полной неподвижности, пока это возможно. Если он выдаст себя — его просто никогда не найдут. Даже останков. И ни приёмы, ни нож на ноге не помогут.
Даже подумать об этом было страшно.
Но при этом он продолжал слушать. И фиксировать.
Два хищника на дороге по-прежнему говорили — негромко и деловито.
— Слушай сюда, — вдруг сказал Моржик. — Давай так. Ты мне, я тебе. Ты сделаешь так, что я останусь председателем, а я тебя спрячу. Месяцок посидишь, потом достану тебе документы — полный набор. Если хочешь, даже охотничий билет.
— Кого надо убрать? — быстро спросил незнакомец. Олег сгорал от желания увидеть его лицо. Хоть на секунду.
— Бабу одну. Завтра утром она из моей Марфинки поедет на мотоцикле сюда, в Фирсанов. Где-то в начале восьмого.
— Пристрелить её, что ли? — осведомился незнакомец. Моржик даже зашипел:
— У-у, как ты мясником был, так и остался! Зачем мне такое?! Слушай сюда… В городе ночует один шоферюга, пьянь-пьянцовская. Он у меня в колхозе по командировке, а тут отпросился. Завтра утром быть ему на работе… Я тебе адресок дам. А ты с утра, до отъезда, его подлови. Столовку для водил знаешь?
— У заправки? Знаю.
— Вот там и подлови. Он там точно остановится. Сделай так, чтобы ужрался. Один его не пои, в компании — чтобы видели: сам уехал. А ты напросись ему в попутчики до саратовского поворота. На повороте он тормознёт…
— Я его вырублю, — подхватил незнакомец, — поверну сам на Марфинку, подкараулю бабу, подшибу, посажу твоего водилу на место — и к тебе.
— Точно, — Моржик хихикнул. — Я тебе потом нарисую, как на Марфинку ехать и как ко мне со стороны огородов добраться. Мусоров в такую рань на той трассе нет.
— Сволочь ты, Изот, — задумчиво подытожил незнакомец. — Ох и сволочь.
— Какой есть, — не стал спорить Моржик. — Согласен?
— Согласен… А ты сам?
— А я позже приеду. Ты осторожней будь. Баба на фронте в спецвойсках служила, не рассчитаешь — она тебя положит.
— В спецвойсках? — быстро переспросил собеседник Моржика. — Это ты меня порадовал. Ненавижу ихнего брата. Совмещу приятное с полезным! — и он засмеялся.
От этого смеха Олегу стало нехорошо. И в то же время он понял, что сидеть тут не имеет больше смысла. Двигая только правой рукой, он запихал носки в кеды, взял обувь в руку. Другой рукой поставил, закусив губу, велик на колёса. Возле дороги продолжали разговаривать на какие-то уже незначащие темы. Олег поднялся и шагнул.
Сперва он ощутил — не услышал, а именно ОЩУТИЛ всем телом — неприятный хруст. Потом в левой ноге вспыхнула и быстрой, горячей волной пошла по всему телу боль — острая и ярко-красная: именно такой цвет Олег вдруг увидел перед глазами. За первой волной прокатилась вторая, потом — ещё и ещё… Олег поджал левую ногу — подошву быстро и густо заливало тёмное, капало с пальцев. Ближе к пятке торчал краем глубоко вошедший кусок стекла.
Мальчишку замутило, в ушах тоненько зазвенели колокольчики, рот наполнился слюной. Пересилив себя, Олег навалился на велосипед и, наступая только на пальцы левой, захромал прочь так быстро и тихо, как только мог. К счастью, кусты скрывали его полностью, а двигался он бесшумно, заставив себя не обращать внимания на боль, молнией брызгавшую из ноги прямо в мозг при каждом движении — Олег только каждый раз крепко жмурил глаза перед тем, как сделать шаг. И твердил про себя, как заведённый: «Больно больно больно больно больно больно…» Но шагать не переставал, потому что иначе было нельзя. Кто-то кладёт руку в огонь и продолжает спокойно разговаривать с врагом. Кто-то с оторванными ногами стреляет из пушки.
Ну а кто-то идёт со стекляшкой в ноге. В принципе это одно и то же.
За углом Олег свалился в траву под забор и облегчённо подумал, что сейчас потеряет сознание. Но не потерял, а полежал и сел, отпихнув велосипед.
Из окна дома, возле забора которого он рухнул, падал косой полосой свет. Олег перебрался ближе к нему и положил ступню себе на колено — так, чтобы кровь не залила джинсы. А она не унималась — текла неспешно и густо по обе стороны скалящегося стеклянного обломка. Олег сразу перепачкал пальцы и застыл в нерешительности. Он не знал, хватит ли у него духу выдернуть стекляшку. И не знал, как глубоко она вошла. Но самой мерзкой была мысль о том, что он искалечился и не сможет толком сесть на велосипед и ехать — а от скорости его передвижения теперь зависело многое. Да что там — ВСЁ!
Морщась, он осмотрел разрез — ровный, тёмный. Похоже, осколок вошёл отвесно и его можно выдернуть, как расшатавшийся зуб. И это НАДО было сделать, а потом — остановить кровь, иначе можно потерять её слишком много…
Олег взялся за осколок покрепче, чтобы тот не выскользнул из пальцев. Сделал несколько вдохов-выдохов — и рванул стекляшку.
Сверкнув в луче света рубиновым, осколок отлетел в сторону. Кровь, словно обрадовавшись свободе, потекла быстрее и сильнее. Олег стиснул ступню. Из глаз сами собой полились слёзы, и сквозь стоявший в ушах гул напряжения пробился испуганный женский голос:
