Мишель и машина-призрак

– Вот мой вклад, – сказал он. – Не очень богато, но кое-что тут вам может пригодиться.

Мишель поблагодарил.

Господин Скаффер с тем же, что и накануне, интересом стал наблюдать за работой бригады.

– Все разворачиваете? – спросил он. – Жалость какая! Ужасно нудное занятие!

– Мы хотим добавить лоток – для ваших подарков… Приходится все перекладывать заново.

– Ясно. Жаль, я не пришел раньше – избавил бы вас от лишних хлопот. Ну ладно, я пойду, желаю успеха!

Мужчина удалился, и Мишель открыл картонку. В ней лежало четыре пары чулок…

– И это ты собрался выставлять на отдельный лоток?! – воскликнул кто-то из школьников. – Зря только все разворачивали!

Мишель не ответил. Главное было проверить списки.

Работа завершилась только после полудня. До самой половины первого бригада трудилась не покладая рук. Пройдясь по всем спискам и заново перевязав все свертки, Мишель с Даниелем застыли как два истукана: все было на месте…

Школьники разошлись на обед, и братья остались одни. Они пребывали в полной растерянности.

– Выходит, ночной посетитель – просто любопытный? – удивлялся Даниель.

– Если бы не запертая дверь, я бы решил, что болты выпали сами собой, а тут не было ни души. Хотя… совсем из головы вылетело… Поврежденные свертки…

– Судя по всему, он не нашел того, что искал.

– Значит, не исключено, что он еще вернется?

– Все может быть!

– В таком случае, ночью надо будет проследить за сараем. Жалко, нет Звонка. Привязали бы его внутри – этот пройдоха и близко бы не сунулся.

Звонком звали их сенбернара, которого мадам Терэ взяла с собой в Компьен чтобы показать знакомому ветеринару.

Братья говорили полушутя, но мало-помалу идея подстеречь ночного посетителя их захватила.

Они медленно побрели к дому, нежась в солнечных лучах, наслаждаясь небесной голубизной.

– На самом деле нужно не отпугивать вора, а выяснить, что ему понадобилось, – сказал Мишель.

– Да он наверняка сюда больше носа не покажет! Ведь того, что он ищет, в сарае нет.

– Противно, когда не понимаешь, что происходит. Чего бы ему было нас не спросить?

Ребята подошли к дому. Уже на пороге Мишель произнес в задумчивости:

– По-моему, не помешает вечером принять кое-какие меры к тому, чтобы сцапать нашего молодца и выяснить наконец что ему нужно.

– Иначе говоря, ты хочешь, чтобы я полночи не спал?

– Ничего, как-нибудь переживешь! – усмехнулся Мишель.

– Естественно, переживу… хотя сон – это здоровье, как говорит Онорина.

Братья прошли на кухню – там они ели, когда родителей Мишеля не было дома.

За обедом разговор вертелся вокруг дела Бури, но про случай с замком ребята Онорине не стали рассказывать – чтобы не подливать масла в огонь. Собственного мнения о Бури у женщины не было – она редко выбиралась из «Маргийери», и то исключительно в город за покупками. Зато на грабителей вообще ее точка зрения была весьма определенной.

– Скорее мир перевернется, чем я поверю, что земледелец сделался грабителем. Какой-нибудь городской оболтус – еще куда ни шло.

Это суждение укрепило Мишеля в решимости как можно скорее вызволить Эрнеста из его незавидного положения.

После обеда Мишеля осенило.

– Слушай, Даниель, – сказал он, когда они с братом мерили шагами центральную алле^о, – по-моему, нам надо провернуть одну штуку.

– Какую штуку?

– Если мы действительно хотим помочь Эрнесту, надо сходить к потерпевшему… этому господину Рамадону. Может, он сумеет убедить жандармов?

– Для начала нужно его самого убедить, что Бури невиновен.

– Попытка не пытка. Честно говоря, я просто не могу жить спокойно с сознанием, что бедйяга Бури сидит в тюрьме.

– А у тебя есть адрес?

– В статье говорилось, что это на улице Рам-пар. Забыл номер дома. Ничего, там спросим.

– Вместе пойдем или мне остаться в мастерской – помочь ребятам?

– Как хочешь.

– Что-то мне не слишком улыбается перспектива тащиться туда. Если ты не против…

– Ладно, договорились. В каком-то смысле так даже лучше.

Четверть часа спустя Мишель покинул «Маргийери». Настроен он был весьма бодро – впервые за несколько последних дней.

«Любопытно будет познакомиться с этим господином», – сказал он себе.

Улица Рампар была небольшой. Когда Мишель ее отыскал, часы показывали начало третьего. «Не самое подходящее время для визитов, – подумал он, – тем более к незнакомым… Ладно, была не была! В конце концов это в интересах господина Рамадона: чем быстрее поймают настоящего преступника, тем скорее он получит обратно свое добро».

Справляться у местных обитателей Мишелю не потребовалось. На калитке красивой виллы он заметил медную дощечку с нужным ему именем:

А. РАМАДОН

Торговый представитель

Мишель нажал на кнопку звонка и приготовился ждать. Вилла была окружена садом, ухоженным, но довольно безвкусным. По углам свежеподстриженной квадратной лужайки стояли фаянсовые фигурки животных: охотящаяся за мышью кошка, несуразный петух, дремлющая собака.

На первом этаже в окне шевельнулись занавески, и полированная дубовая дверь распахнулась одновременно с калиткой, которая приводилась в действие электрическим затвором.

Мишель увидел рыжеволосую девочку в джинсах и темно-зеленом свитере. Перемахнув через три ступеньки, она соскочила с крыльца. На вид ей было лет тринадцать-четырнадцать. Когда она подошла поближе, юноша разглядел бледное лицо и необычного цвета глаза: серые с голубыми пятнышками.

– Что вам угодно? – спросила она.

– Меня зовут Мишель Терэ. Могу я увидеть господина Рамадона?

– Дяди нет дома. Я Николь, Николь Марнье. Где-то я уже слышала ваше имя… Кто же мне про вас рассказывал? Ах да, жандармы. Они были вчера у нас по поводу кражи. Вы свидетель или что-то в этом роде?

Мишель насупился. Когда-нибудь этой истории наступит конец?

– Совершенно верно, – ответил он. – Ладно, не буду вам надоедать. Я, собственно, к господину Рамадону.

– Понятно… а еще я слышала, вы устраиваете распродажу. И организуете киноклуб, верно? Как интересно!

– Не один я, вся школа.

– Послушайте… не знаю даже, как сказать… короче, я всего два дня во Франции. Год провела в Англии, и, честно говоря, мне одной здесь ужасно тоскливо. Можно я буду вам помогать? Я умею рисовать, шить и печатать на машинке!

Ошеломленный таким напором, Мишель не сумел сдержать улыбки.

– Вы меня считаете дурочкой? – улыбнулась девушка. – Понимаете, в Англии у меня была очень насыщенная жизнь. А здесь я себя чувствую совсем чужой. Потому и навязываюсь в помощницы.

– Ну что вы! Я просто растерялся… ожидал застать господина Рамадона…

– Понятно. Хотите, я пойду с вами в школу… ну, туда… где вы ремонтируете вещи?

– Конечно, вы нам очень поможете.

– Только, пожалуйста, зайдите на минутку. Я черкну записку дяде, сообщу, где меня искать.

Мишель прошел в холл, из него в гостиную. Николь Марнье нашла блокнот и ручку и спросила у него адрес.

Мальчик тем временем рассматривал старую фотографию – на ней был изображен мужчина лет тридцати. Николь перехватила его взгляд.

– Это мой отец, – проговорила она негромко. – Я его почти не помню. Он погиб во время кораблекрушения, когда мне было три года. А мама… она покинула нас еще раньше.

Николь указала на другой портрет – увеличенный любительский снимок, довольно расплывчатый. Девушка ни капли не походила на родителей, но, может быть, причиной тому было качество фотографий. Значит, она сирота. Мишель почувствовал, что проникается к ней симпатией.

– Ну что, пойдемте? – предложила Николь.

Дорогой Мишель расспрашивал спутницу о грабеже. Странное дело, но девушка явно темнила, долго мялась, прежде чем ответить, словно боялась попасть впросак.

– Господина Рамадона не было дома? По крайней мере, так говорится в газете.