Динка прощается с детством

волнуясь, сказала она.

По лицу старого рабочего пробежала презрительная усмешка:

- Мне не нужно рыцарей. Я не воспитываю барчука. Мне нужен честный рабочий человек с понятием, кого нужно защищать, а кого не нужно.

Марина вспыхнула.

- Я понимаю. Он, конечно, не оправдывал ее сумасбродство, но все же не бросил свою подругу. А вы били его за этот самоотверженный поступок.

- Да, бил. И он не сказал мне ни слова. - Степан Никанорович провел ладонью по лицу; в темных, как у Андрея, глазах его промелькнула улыбка, в голосе слышалась гордость и удовлетворение. - Ну что ж... Значит, крепок мой сын, коли молчал.

- Я не бью детей, - чувствуя его упрек, тихо сказала Марина.

- Вот они и творят чудеса. Барское воспитание, - усмехнулся Степан Никанорович. - Ваше дело другое, - небрежно добавил он, махнув рукой.

Марина возмутилась.

- Послушайте, за кого вы меня принимаете?

Чувствуя себя какой-то легкомысленной барынькой в глазах этого строгого, степенного рабочего, Марина начала говорить ему о себе, о муже... Она говорила о том, как трудно ей одной воспитывать детей, как необходим им отец.

Степан Никанорович сел. Они разговорились.

- Вы давно работаете в "Арсенале"? - спросила Марина.

- Я, можно сказать, потомственный рабочий. Андрей тоже будет рабочим, как только кончит реальное училище. Я хочу, чтобы он узнал жизнь рабочих, так сказать, на собственной шкуре. А потом он сможет учиться дальше, я препятствовать не буду!

Степан Никанорович говорил осторожно, словно не вполне доверяя своей собеседнице. Марина это почувствовала и встала.

- Я надеюсь, что когда-нибудь мы познакомимся ближе. Помните, что я всегда готова помочь вам всем, что в моих силах.

- Ну что ж, - просто сказал рабочий. - Может, когда-нибудь и понадобимся друг дружке. Только уж девочку свою вы держите в руках, - провожая Марину, добавил он.

Динка с нетерпением ждала мать. Марина пришла расстроенная, молча опустилась на стул и прижала холодные ладони к пылающим щекам.

- Ну что? Мамочка, что? - в тревоге спрашивала Динка.

- Боже, какого стыда я натерпелась... Никогда в жизни не приходилось мне быть в таком положении, - простонала Марина.

Динка бросилась к матери.

- Из-за меня? Да? Мамочка!

Марина кивнула головой.

- Мама, клянусь тебе, что это последний раз! Последний-распоследний! Мамочка! Я сама не знаю, что со мной бывает! Меня словно вихрь какой-нибудь поднимет и несет!

- Так для этого человеку даны воля и разум! Чтобы всякий вихрь не хватал его за шиворот и не тащил куда попало! - с возмущением и горечью сказала Марина.

- Мамочка...

- Ну что "мамочка"? Что "мамочка", Дина? Я сидела как девчонка и слушала эти суровые слова старого рабочего. Как девчонка!

Она передала Динке весь разговор с отцом Андрея.

Динка сидит, опустив голову и молча перебирая руками влажную траву. Рядом, тихонько всхрапывая, пасется Прима. Свет месяца падает на Динкину голову, на одинокую березу. Дрожат на березе листья.