Шумный двор

— Ага! — вскочил Вадик. — И забыл! Забыл! Еще мяч девочке достали. Ты полез в крапиву, и я полез. Не испугался!

— Молодцы! — похвалил отец. — Ну, а ты, Пенка?

— Лучше я за нее скажу, — улыбнулась Анна Сергеевна. — А то снова о чем-нибудь умолчит. Сначала почистила картошку. Потом сварила кисель. Еще стирала. Вещей с десяток выстирала.

— Еще четыре партии в шахматы выиграла, — с удовольствием сообщил Саша. — Страх и ужас навела на ребят. Даже местный гроссмейстер был посрамлен и бесславно покинул поле боя.

Петр Алексеевич потрепал Пенку по волосам. Та прижалась к отцу и тихонько засмеялась.

— А значок, — сказала она, — все-таки заслужил Саша. Он такое совершил!..

— Уж ты скажешь! — нахмурился Саша.

— Скромность, конечно, украшает человека, — весело заметил отец. — Но может быть, вы нас с мамой посвятите в суть дела?

Саше пришлось рассказать, как заступился за Лешу.

Петр Алексеевич слушал внимательно и серьезно.

— Что ж, — сказал он. — Мне кажется, что значок сегодня действительно заслужил Саша. Анечка, ты согласна?

— Вполне, — подтвердила Анна Сергеевна.

Через полчаса Вадик и Толик лежали в своих кроватях. В комнате лишь начинало темнеть. Братья еще не спали. Приподнявшись на локте, Вадик прошептал:

— Наш Саша смелый-пресмелый.

Толик смотрел в потолок. Руки были заложены под голову. Он думал о себе. Да, Саша смелый, ничего не боится, а вот он, Толик… Вчера двое мальчишек отнимали у девочки скакалку, он видел и не заступился. Струсил. Толику стало обидно и жалко себя. «Но эти же мальчишки почти незнакомые… Все равно надо было заступиться. Ничего бы мне не сделали. А если бы полезли, как дал бы!..»

Окончательно расправиться с мальчишками Толику помешал Вадик. Перегнувшись с кровати, братишка зашептал в самое ухо Толика:

— Я придумал. Знаешь сарай? Там стена. Я лазил. Высокая! Выше тебя. Завтра прыгну с нее. Не испугаюсь! Папа значок мне повесит!

— Дурак! — повертываясь на другой бок, сказал Толик. — За это папа отругает. Нужно полезные дела делать, а не глупые.

Глядя в темнеющее окно, Толик стал думать о голубом значке.

До чего приятно, когда вечером папа пристегивает к рубахе значок! Целый день ходишь, будто именинник. Но нелегко получить значок. Толику пока удалось получить его всего шесть раз. Чаще всех значком награждают Пенку. Ей везет. Когда зимой выпускали домашнюю газету «Наш ежик», то мама и папа больше всего хвалили Пенку и почти никогда не рисовали на нее карикатур. И в конкурсе на лучший подарок маме к 8 Марта она победила. Везет ей. То есть не везет, а просто такая уж она ловкая и все умеет делать. Она и в учебе — впереди. Четвертый класс на круглые пятерки закончила.

Напечатали

Утром Толик вооружился щеткой на длинной палке — решил подмести в комнатах.

Пенка и Вадик варили на кухне яйца.

Саша вынес на балкон табуретку, молоток, гвозди, специальную ногу с железным языком и принялся ладить набойку на стоптавшемся каблуке своего ботинка.

Этой работы ему хватило на пятнадцать минут. Что бы еще сделать? А, он давно, еще в Днепропетровске, мечтал сколотить специальный ящик для рыбалки. Чтобы и раскладной скамеечкой ящик служил и имел отделения для снастей.

Колдуя над ящиком, Саша так увлекся, что не сразу заметил на соседнем балконе Лену. Накручивая на палец золотистую косу, она с любопытством наблюдала, как он ловко орудует молотком.

— А-а, Лена! — увидев ее, улыбнулся Саша. — Доброе утро! То есть уже не утро… А ты чего так нарядилась?

Лена оглядела свое белое капроновое платье. Оно было совсем новое и очень нравилось ей. Она слегка смутилась.

— Вовсе не нарядилась. Просто мы с бабушкой принесли платье из магазина, и я надела.

— А я подумал, праздник у тебя, именины, — сказал Саша и, довольный тем, что ящик, кажется, получится на славу, что балкон заливает солнце, что снова видит эту нарядную и немного странную девочку, он весело шлепнул молотком по шляпке гвоздя. — А я вот хозяйственными делами занялся. Даже ботинки себе починил.

Саша засмеялся и взглянул на красные босоножки Лены.

— Могу и тебе подбить.

Лена смотрела на него во все глаза.

— Серьезно. Снимай. Пара гвоздиков не помешает. Трах, бах — и все будет готово!

«Нет, он, наверно, смеется надо мной», — подумала Лена. Ее губы и коричневая родинка на подбородке дрогнули, она опустила глаза и скрылась за дверью.

Саша с недоумением почесал гвоздем в затылке, подождал с минуту — не покажется ли она вновь. «Странная…»

Только Саша закончил мастерить ящик, как услышал внизу голос Василька: «Скорей!» Саша посмотрел во двор. С улицы, от ворот, размахивая газетами, во весь дух бежали Василек и Лешка. Саша сразу догадался, в чем дело. Кинувшись в переднюю, открыл дверь.

По лестнице, прыгая через три ступеньки, несся Василек.

— Напечатали! — увидев Сашу, закричал он и потряс пачкой газет. — На двадцать копеек купил! Пусть все читают!

Их заметка была напечатана на внутренней полосе. Она помещалась среди других материалов, где рассказывалось о всяких дворах. Когда ребята прочитали эти заметки и узнали, какие интересные дела творятся в других местах, то решили не медля идти к управдому. Теперь-то он, конечно, сразу найдет и доски, и столбы, и машину.

По дороге захватили с собой Володьку-философа и еще трех мальчишек, развлекавшихся тем, что жалили друг друга крапивой — кто самый выносливый.

Ввалившись шумной ватагой в домоуправление, ребята направились к кабинету Ретюнского. Белокурая Маргарита, листавшая журнал мод, только успела крикнуть:

— Куда? Зачем?

Не останавливаясь, Василек сказал:

— У нас важное дело!

Василек положил газету на стол перед управдомом и сказал:

— Вот, почитайте.

Сдвинув брови, Ретюнский принялся читать заметку, обведенную ребятами красным карандашом.

«Пришло лето. Настала самая интересная пора для ребят. Только не для всех. Мы живем в доме № 16 по Степной улице. Двор у нас большой, да толку мало. Всюду — грязь, ямы, развалины. Ни спортивной площадки, ни турника, даже песка малышам — нет. Нам обидно на это смотреть, потому что мы хотим отдыхать интересно и с пользой. Конечно, мы бы и сами что-нибудь могли сделать, но наш управляющий домами товарищ Ретюнский, вместо того чтобы помочь, только ругает нас, кричит, отбирает футбольные мячи и гонит со двора.

Дорогая редакция! Напечатайте наше письмо — пусть товарищу Ретюнскому станет стыдно».

Ребята, застывшие перед столом управдома, впились глазами в хмурое лицо Ретюнского. Интересно, что скажет? Ага, испугался. Молчит. Теперь по-другому заговорит.

Между тем Ретюнский внимательно перечитал все подписи и еще сильнее насупил брови. Сжав кулаки, положил их, будто два булыжника, перед собой на газету.

— Та-ак… — сказал зловещим голосом. У Василька по спине забегали мурашки. — Та-ак, — повторил управдом. — Жаловаться решили. Кляузничать! — Он медленно поднялся из-за стола. Ребята попятились. И Саше сделалось страшно. Но он поборол страх и сказал:

— Мы не кляузничаем, а просим помощи. Вон в других городах в каждом дворе площадки оборудуют. А чем мы хуже? И пожалуйста, не пугайте. А не поможете — опять станем критиковать.

— Критиковать?! — Гром Громыч сделал шаг вперед. — Кого? Меня? Козявки! Инфузории! Да вас на свете не было, когда я город этот строил!.. У меня повышенное давление, гипертония! Тьфу! Дьявол вас побери! Уже разволновался. В могилу сведете.

Ретюнский плюхнулся на стул и начал вытирать носовым платком лоб, шею.

— Значит, не дадите нам столбы, доски и лопаты? — обождав немного, угрюмо спросил Лешка.

— С ума сошли! Откуда? Из каких фондов? Нет и нет! И обещать не стану. Мало у меня своих забот, так еще о вас голова должна болеть! Идите, идите! Освободите кабинет!