Разбойник и Мишка

восемнадцать было, а мне тоже нынче шестнадцать исполнилось. И я могу.

Митрофан Николаевич посмотрел на сына с гордостью. Было отцу и жалко

Петю — сын ведь, и радостно — в сердюковскую породу пошёл.

ПРЫЖОК

Поздней осенью сорок первого года, когда немцы приближались к Москве,

кавалерийский полк, в котором служил Петя Сердюк, был направлен в боевой

рейд по тылам врага.

К этому времени Ласточку выписали из ветлазарета совершенно здоровой,

и Петя был очень рад этому. Ему казалось, что другой такой чудесной лошади

нет ни у кого на свете.

И вот однажды...

Ночь была тихая, спокойная, будто во всём мире нет никого, нет и

противника, который мог подстерегать под каждым кустом. Стремена и пряжки

были тщательно обмотаны зелёными тряпками, и кони и люди сливались с

густыми лесными тенями.

Лейтенант Котов, вручая Пете донесение, приказал:

— Товарищ Сердюк, доставьте начальнику штаба в посёлок Рудня. Времени

на исполнение — час. Путь движения — правее шоссе, через лес, азимут —

сорок четыре. — А потом по-дружески, тихо добавил: — Помни, Петро, мы

находимся в расположении противника... При встрече — в бой не вступать,

разведать и обойти...

Петя повторил приказание, вскочил в седло и почти бесшумно нырнул меж

сосен. Густой сосновый лес словно проглотил его. Только раз негромко

хрустнула под ногами лошади сухая веточка, будто переломилась кость, и

потом всё стихло.

Лунная белизна кое-где прорывалась меж деревьев яркими бликами.

Всадник правил лошадь по затемнённым местам. Двигался лёгкой рысью,

напряжённо присматриваясь к кустам и деревьям. Земля местами покрыта

тонкой ледяной корочкой, которая хрустит под ногами коня — раздражает

ненужным шумом.

Проехав с полчаса, Петя очутился на опушке леса. Перед ним открылась

широкая болотистая луговина. Продвигаться дальше опасно. Петя свернул

налево и в это время услышал невдалеке говор. Круто придержав лошадь,

насторожённо прислушался: «Говор слева... Метрах в ста... Противник».

Сначала Петя хотел повернуть направо и ускакать, объехать болото

где-нибудь правее и следовать дальше, в посёлок Рудня. Но тут же мгновенно

передумал: «Надо разведать... Куда направляются... Сколько их...»

Петя свернул на опушку, где кустились молодые ёлочки. Потянул правый

повод и, нажимая правым шенкелем на грудь лошади, сказал тихо, властно:

— Ложись, ложись!

Послушная лошадь слегка присела и медленно повалилась на левый бок.

Откинув голову, она распласталась на сыроватой земле и глубоко вздохнула.

Петя прилёг на грудь лошади и слегка раздвинул перед собой веточки

ёлок. Теперь он прекрасно замаскирован. Могут пройти совсем близко и не

заметить. Только бы Ласточка лежала спокойно.

Говор приближался, и уже можно было различить отдельные немецкие

слова. Петя почувствовал биение своего сердца — оно било, стучало громко,

как молоток. «Может, напрасно я задержался? Влипнешь и донесение не

доставишь... — Но тут же успокоил себя: — Ладно. Если полезут, дам из

автомата и гранатой подсыплю». Он скользнул левой рукой по поясу, на

котором были пристёгнуты две гранаты — рябоватые «лимонки». Руки цепко

вросли в автомат.

Вот они уже ясно видны — восемь всадников. Остановились. Один из них

вынул из сумки карту и осветил её тонким пучком карманного фонарика. В

этот момент одна лошадь громко заржала, и её ржание раскатилось по лесу

звонким призывом. Пете показалось, что Ласточка напрягается всем телом,

чтобы дать ответ. Петя судорожно вцепился рукой в верхнюю губу лошади и

строго, умоляюще прошептал: «Тихо... тихо...»

Немец, смотревший на карту, указал по тому направлению, где лежал

разведчик, и что-то проговорил.

Два всадника отделились от группы и спокойным шагом двинулись прямо

на Петю. Вот они приблизились метров на пятнадцать. Петя нажал спусковой

крючок автомата, и по лесу раскололась дробная очередь выстрелов. Один

всадник вместе с лошадью рухнул на землю, а лошадь другого рванулась

назад. Немец вылетел из седла. Петя дёрнул за повод, Ласточка вскочила, он

прыгнул в седло и, лавируя меж сосен, поскакал в лесную темноту. Того и

гляди, разобьёшь голову. Сзади слышны крики и стрельба. Пули посвистывают

и щёлкают по ветвям.

«Только бы ускакать... донесение доставить...» — тревожно думал Петя.

Слышит — скачут вслед за ним и кричат: «Хальт!» Лес редеет. Петя

вылетел на простор. Впереди — широкий ров, справа и слева — болото. Ров

шириной метров семь-восемь...

Возьмёт ли его Ласточка? А она широким карьером смело неслась по

тропе вперёд. Вот уже виден ров, но лошадь не сбавляет ходу, а, наоборот,

набирает и силу и скорость. Петя отдаёт повод, пришпоривает Ласточку, и

она пружинисто делает рывок вперёд-вверх через ров...

Когда Ласточка, как сказочный Конёк-горбунок, перенесла своего

хозяина через страшный ров, Петя оглянулся. Преследователи подскакали ко

рву и, круто осадив коней, пустили вслед Сердюку автоматную очередь. Петя

почувствовал, как обожгло ему левую ногу. Проскакал дальше и въехал в лес.

По всему телу вдруг разлилась какая-то странная теплота и слабость.

Опасаясь погони, он углубился в лес и оторвался от противника. «Перевязку

надо сделать... Перевязку...» Слезая с седла, Петя застонал от резкой боли

и, упав на землю, потерял сознание. Ласточка испуганно покосилась на

хозяина лиловым глазом, храпнула и отошла в сторону.

Прошло несколько минут — и Петя очнулся. Ему показалось, что прошло

несколько часов. Кругом него странная тишина. Только где-то далеко-далеко

ухнул взрыв и где-то высоко-высоко рокочет самолёт. Петя взглянул в

просвет между деревьями: падает белая лунная полоса света и звёзды

мерцают, словно шевелятся. Значит, ещё ночь? Надо торопиться, а то скоро

рассвет. А где же Ласточка? Оглянулся по сторонам — нет её. Неужели ушла?

Петя хотел приподняться, но не смог. Слабость. Сильно хотелось пить... И

лечь бы в тепле, чтобы не шевелить ни ногами, ни руками. От сырого холода

тело охватила мелкая дрожь. И почему-то ужасно хочется спать. Наложить бы

повязку на ногу, но пакет в перемётной сумке. Где же Ласточка? Она

где-нибудь здесь, неподалёку. Не уйдёт. Петя вложил два пальца в рот и

тихо свистнул. Прислушался — нет, не отвечает. Ещё раз свистнул посильнее

и в ответ услышал справа лёгкое ржание. Ласточка! Треснул сломанный сук, и

из лесных теней показалась лошадь. Повод у неё волочился по земле. Подойдя

к хозяину, она ткнулась мягкими губами в ладонь и чуть зашевелила ими.

— Ах ты, глупая... Нет у меня ничего сейчас... Что ты, не видишь, что

ли?..

Пете показалось, что Ласточка просит у него сахару. Он ещё раз

попытался подняться, и не мог. Как же сесть в седло? Петя придвинулся к

лошади и уцепился за «щётку». Ласточка послушно согнула ногу, но стояла

неподвижно и смотрела на хозяина так, словно спросить хотела, чего ему

нужно. Петя потянул за повод вниз и сказал:

— Ложись... Ложись...

О, это слово хорошо знала Ласточка! Она посмотрела на землю, как

будто примеряясь, где бы лечь, чтобы не задавить хозяина, и затем,

приседая, осторожно повалилась на левый бок. Седло оказалось рядом с

Петей. С усилием он вполз в седло и, уцепившись за переднюю луку,

шевельнул лошадь. Ласточка встала. Петя посмотрел на компас, закреплённый

на правой руке, и тронул Ласточку.

...Рассветало. Молочный туман заливал лощину. Дозорные конники Пухов