Катруся уже большая. Повести и сказки

И вот санки покатились под гору — всё шибче и шибче, прямо как ветер полетели, даже в ушах загудело! Ух, как страшно, а в то же время и весело! По сторонам замелькали дома, деревья, кучи снегу… Катруся не видела, что там впереди, она носом уткнулась в Лидину спину и только чувствовала, как быстро мчатся санки, а горе конца-краю нет… И вот они уже сворачивают немножко вправо — тут переулок делает такой поворот. Потом вдруг толчок — санки круто свернули в сторону и остановились. Снег метелью взвился из-под полозьев. Это Лида так круто затормозила.

Тут Катруся оглянулась вокруг — куда же они примчались?

Дальше, правда, нельзя было ехать, переулок кончился. Дальше была площадь, а там, на площади, мчались одна за другой разные машины — и легковые, и грузовые…

— Ну как? Не испугалась? Молодец, не трусиха! — сказала Лида. — Пойдём теперь скорей на гору, покатаемся ещё!

Пока они шли назад со своими санками, Лида успела расспросить Катрусю, как её зовут, сколько ей лет, есть ли у неё старшие братья или сестры. Не спросила она только о том, как это Катруся очутилась одна на улице. А Катруся всё время боялась, что Лида спросит об этом. Поэтому Катруся очень обрадовалась, когда они поднялись наконец на гору и разговор оборвался. Некогда было разговаривать!

Теперь на санки села другая девочка, а Катрусю опять посадили сзади. И они снова съехали с горы, ещё лучше, чем в первый раз, — теперь уже было совсем не страшно.

И так они катались одна за другой, и все девочки по очереди брали с собой Катрусю. Она даже немножко устала — далеконько-таки приходилось каждый раз возвращаться пешком, да ещё в гору. Зато она каталась с настоящей большой горы и с большими девочками-школьницами!

Вдруг со двора школы долетел звонок. Девочки всполошились и кинулись к своим портфелям.

— До свиданья, Катруся! — крикнула Лида. — Приходи ещё когда-нибудь!

— До свиданья! — закричали и другие девочки и стремглав побежали в школу.

Катруся осталась одна. Вот жалко, что так скоро кончилось катанье! Можно было бы ещё покататься с горки! Катрусе ведь некуда спешить…

И тут вдруг, сама не зная, как это случилось, Катруся села на свои санки, оттолкнулась ногами и покатилась одна вниз под гору!

Санки летели, как ветер. Впереди лежала искристая белая дорога. Теперь уже всё было хорошо видно, ничья спина не загораживала. Но было совсем не страшно — она уже привыкла к такому полёту. Санки сами мчались по накатанной колее, сами повернули направо, где переулок сворачивал в сторону. Ветер так и свистел в ушах!

Но вот гора кончилась. Скорей тормозить! Катруся вытянула ноги вперёд, хотела упереться в снег. Но, может, ноги у неё были коротки, а может, силы не хватило, только она со страхом увидела, что никак не может остановиться. И в тот же миг санки с разбегу вылетели из переулка, раскатились по площади и остановились на самой её середине…

— Стой! Стой! Под машину попадёшь! Помогите! Со всех сторон к Катрусе бежали люди. Заверещал пронзительный свисток милиционера. Какой-то длинноногий дяденька первый очутился около санок и одним рывком подкатил их к тротуару. Какая-то тётенька кричала не своим голосом. Легковая машина остановилась шагов за десять от Катрусиных санок, из неё выпрыгнул и подбежал к Катрусе толстый человек с портфелем:

— Чей это ребёнок? Что это за выходки?! Какой ужас!

Ужаса, правда, никакого не было. Но Катруся совсем растерялась и не знала, что ей делать. Около неё уже собралась толпа. Подошёл милиционер.

— Чья это девочка? — спросил он.

Никто не знал. Все только переглядывались и пожимали плечами. Тогда милиционер повернулся к самой Катрусе:

— Где твоя мама? С кем ты гуляешь?

— Одна, — тихо ответила Катруся.

— Как же твоя мама отпустила тебя одну? Разве можно с: этой горы кататься? Вот попала бы под машину, что тогда было бы?

Катруся молчала. Тогда милиционер спросил, где она живёт. Свой адрес Катруся хорошо знала. Она сказала:

— Новая улица, пять, квартира двадцать.

— Я знаю этот адрес! — сказала вдруг какая-то девушка в белой шапочке. Она стояла в толпе вместе со своей подругой, и обе они держали в руках школьные портфели. — В этой квартире живёт наша учительница Варвара Ивановна.

Катруся молча кивнула головой.

— Так отведите её домой, гражданочка, будьте добры, — обратился милиционер к девушке. — И скажите вашей учительнице, чтобы она не пускала свою дочку одну кататься на улицах!

— Я совсем не дочка, я соседка, — сказала Катруся.

В это время подруга дёрнула девушку в белой шапочке за рукав.

— И зачем ты вмешиваешься, Оксана? — недовольно сказала она. — Какое тебе дело? Только время тратить…

— А как же можно не помочь, если меня просят? — ответила девушка в белой шапочке. — Ты же видишь, малышка испугалась, и её мама, наверно, волнуется.

И она взяла Катрусю за руку.

— Очень благодарен! — сказал милиционер и козырнул девушке. А потом обратился к толпе: — Расходитесь, граждане, прошу вас!

Девушка в белой шапочке повела Катрусю домой. Сначала Катруся шла молча, ещё ошеломлённая тем, что случилось. Но понемногу ей стало повеселее: кругом всё было так же бело, как раньше, снег поблёскивал на солнце, будто ничего и не случилось.

Вот хорошо, что подвернулась эта девушка — Варвары Ивановны ученица! А иначе милиционер забрал бы Катрусю в милицию… Катруся поглядела на свою спутницу и вспомнила, что подруга назвала её Оксаной.

— Может, ты Оксана Коваленко? — спросила Катруся.

— О! — удивилась девушка. — Откуда ты меня знаешь?

— Я тебя не знаю. Мне Варвара Ивановна говорила. Она тебе поставила пять. Ты обрадовалась, правда?

— А кто же не обрадуется пятёрке? — засмеялась девушка и с любопытством взглянула на Катрусю. — Раз ты про меня всё знаешь, то расскажи про себя: как тебя зовут и кто ты такая?

Тут Катруся совсем развеселилась и начала рассказывать про всё: как её зовут, и как фамилия, и как она тоже будет учиться в школе и получать пятёрки — ведь она и теперь уже большая и знает буквы…

— Большая не большая, а на улицу одна больше не ходи! — сказала Оксана Коваленко.

Так с разговором они и не заметили, как пришли к Катрусиному дому. Катруся остановилась и смущённо сказала:

— Оксана Коваленко, ты меня дальше не провожай. Я теперь сама пойду. А на улицу одна больше ходить не буду.

Оксана засмеялась и с укором покачала головой:

— Ага, боишься, что я маме расскажу? Что ж, умела на проказить — умей за это и отвечать. Ну да ладно, малышка, беги одна домой, да не шали больше!

Тяжёлые дни

— Вот и наша Катрусенька! — весело сказала мама, открывая дверь. — Хорошо погуляла? Не замёрзла? Да и разрумянилась как! Может, по лестнице наверх шибко бежала?

Ничего не отвечая, Катруся вошла в переднюю. Она поставила в уголок санки и начала медленно снимать рукавички и шубку.

«По лестнице шибко бежала»! Нет, никогда ещё она не поднималась по лестнице так тихо, как сегодня. С каждым шагом всё тяжелее становилось у неё на сердце.

Мама, наверно, уже знает, что Наташа захворала и не пошла с бабушкой гулять. Знает, что Катруся, никого не спросившись, пошла одна на улицу. И даже не в знакомый сквер пошла, а далеко, за Люсину школу… А может, она знает и о том, что случилось на площади? И о том, как она чуть-чуть не попала в милицию? И, конечно, попала бы, если бы не Оксана Коваленко…

— Весело было? — спросила мама. — Да что с тобой, доченька? Почему ты такая хмурая? С Наташей поссорилась или ещё что?