Каникулы на колесах

Если б не приоткрытые стекла-ветрячки, мы бы давно изныли от жары. Но в салоне машины все время гулял свежий ветерок, настоенный на запахах спелого хлеба и нагретых трав. Я высунул руку и нежно погладил выпуклый гладкий бочок автомобиля, теплый от солнца. Сколько радости доставляет всем нам «Мышка»! Дедушка, тот не шутя относится к ней, как к живому существу, со своим характером. Он разговаривает с ней, сердится, когда ока капризничает — не хочет заводиться или глохнет на малых оборотах. «Что безобразничаешь, бесстыдница? Не хочешь выезжать из теплого гаража?» А если мотор тянет хорошо, ровно, кузов нигде не поскрипывает, дедушка удовлетворенно говорит: «Вот и умница. Молодец. На совесть трудишься. Всегда бы так».

А какое наслаждение мчаться на «Мышке» по хорошей дороге, навстречу ветру! Мне еще не приходилось летать на маленьких самолетах, но я почему-то думаю, что такое же или сходное ощущение испытывает летчик в открытой кабине, когда несется бреющим полетом у самой земли.

Проносятся и мгновенно остаются позади поля, рощицы, деревеньки, а человек, «отрастивший» себе «механические крылья», упивается скоростью, доступной раньше только птицам.

И вообще, если задуматься, разве не удивительно, чего достиг человек единственно благодаря своему разуму? На что громаден и тяжел слон, а человек шутя поднимает его краном. Самая жалкая дворняжка обгонит человека в беге, но стоит ему сесть за руль автомобиля, и где окажутся лучшие бегуны животного мира — борзые, антилопы, гепарды? На земле, в воде, даже в воздухе никто не может состязаться с человеком. И добился он всего этого собственным разумом, не получил в дар от природы. И все бы хорошо, но тот же разум вооружил человека таким безграничным могуществом, что он теперь в силах разнести в прах свою собственную планету Землю, вместе с самим собой, всеми животными и растениями…

Так я размышлял, пока мы не проскочили синий указатель, обращенный стрелкой к западу с надписью «КИЕВ — 500 км». Пора было обедать. После полдника на берегу Оки прошло уже несколько часов.

— Что думает Великий Змей насчет обеда? — почтительно спросил я.

— Великий Змей думает, что Дикий Кот мудр, — ответил дедушка, взглянув на круглый циферблат часов в щитке приборов. — Экипажу самое время принять пищу.

— Время, время! — авторитетно подтвердил папа. — Не знаю, как у вас, а у меня лично ферменты начали выделяться еще под Орлом.

— Чует мое сердце, съедите вы меня живьем в Скадовске, обжоры ненасытные, — притворно вздохнула мама.

Вскоре мы уже подкатывали к дорожному кафе.

— «Тещины блины», — прочитал вслух дедушка. И добавил: — Хорошее название, с юмором, не чета всяким там «Улыбкам» и «Фантазиям».

Блинов, к сожалению, в кафе на этот раз не оказалось, по пообедали мы плотно. Меня даже ко сну потянуло. По дорога звала вперед. И мы покатили дальше.

А еще через десяток километров едва не попали в большую неприятность.

На протяжении целого километра шоссе во всю ширину, от кювета до кювета, было залито жирным свежим гудроном и густо присыпано мелким белым щебнем. Как видно, дорожники готовились к укатке этого участка целиком, чтобы не заделывать отдельные ямки. Дедушка сразу сбросил газ, прижался поближе к правой обочине. Я не успел спросить его, чего он опасается, как из-за поворота навстречу нам вырвался новехонький бело-голубой ЗИЛ. Тут только я понял, чего боялся наш многоопытный водитель: из-под шин грузовика веером брызгала прилипшая к ним щебенка. Дедушка шарахнулся на самый край обочины, предостерегающе замигал фарами, умоляя о пощаде. Напрасно! Лихач и не подумал сбавить скорость. Щебенка пробарабанила по кузову «Волги» пулеметной очередью, а один камешек звонко щелкнул у самой кромки ветрового стекла. Я даже отпрянул назад и непроизвольно закрыл глаза. Мне показалось, что камень летит прямо в лицо.

Но все обошлось благополучно.

Миновав опасный участок, дедушка остановил «Волгу», тщательно осмотрел стекло и облегченно вздохнул:

— Наше счастье, дорогие мои путешественники. На сантиметр левее — и ехать бы нам до самого Скадовска, а то и дальше, без стекла. Вон какая вмятина в металле. Эх, люди, люди, — горестно добавил дедушка. — Ведь видит встречную легковушку, понимает отлично, что может вышибить ей стекло, а все таки не сбавляет скорости. И когда только мы научимся уважать друг друга в дороге?

Забылось неприятное путешествие, только когда наша «Волга» подъехала к памятнику, установленному в честь победы Советской Армии на Курской дуге. Это был танк Т-34 на массивном пьедестале.

Сразу отлетели все мелкие мысли. Мы стояли и молчали. Теплый ветерок ласково играл листьями деревьев. В траве трещали кузнечики. Я смотрел на танк и думал…

Сколько полегло здесь наших солдат, чтобы сегодня вот такие, как я, мальчишки спокойно учились, играли, ездили к морю. А ведь они тоже любили жизнь, радовались солнцу, мечтали. Но дороже всего для них была свобода Отчизны. И они отдали свои жизни, чтобы над нашей Родиной светило мирное солнце, было мирное небо.

Дорожное знакомство

До Харькова в этот день мы не дотянули.

Вернее, могли бы дотянуть, но никто из нас такую спешку, тем более езду по ночам не одобряет, И дело не только в том, что тебя могут ослепить фары встречных машин, хотя и это очень опасно. Куда опаснее, что ночью едешь, не видя, кто мчится тебе навстречу. А если это лесовоз, у которого на беду одно бревно сползло с тележки набок? Или кузовная машина с негабаритными железобетонными плитами? Не успеешь даже понять, что произошло, как тебя вмиг сбреет с шоссе…

Конечно, я не сам до всего этого додумался. Объяснил мне это дедушка. Он же рассказал, что только зеленые автотуристы мчатся без отдыха, судорожно вцепившись в баранку руля, а потом хвастаются дома: «Мы за одни сутки по семьсот — восемьсот километров проезжали!» А спроси такого горемычного гонщика, что он видел по дороге интересного, выясняется, что ему и рассказать-то толком нечего. Только и видел, что одну серую ленту асфальта. На большой скорости глаз не оторвешь от дороги.

Для ночевки задолго до темноты мы свернули в лесную полосу, одну из тех полос, что на многие километры тянутся вдоль автомобильных магистралей, защищая их зимой от снежных заносов. Под густой шумящей листвой мы сразу же окунулись в приятную прохладу. Запахло свежей землей и ароматом цветов.

В глубине лесополосы уже стояла такая же «Волга», как и наша, но без оленя на капоте, с новыми задними фонарями, бамперами без клыков, светло-шоколадного цвета. Вокруг нее суетились люди, разгружая багажник. По всему видно было, что они тоже собираются заночевать здесь.

— Не помешаем? — деликатно спросил дедушка, подкатив к шоколадной «Волге».

— Милости прошу к нашему шалашу! — приветливо отозвался мужчина в коротких синих шортах и такой же курточке со множеством кармашек на «молнии». — Рады видеть земляков.

По номеру с буквами «ММЛ» я тоже понял, что шоколадная «Волга» бежит из Москвы. А по тому, как суматошливо возились наши соседи с палаткой, потом долго устраивали себе столик из куска фанеры, поминутно искали то мыльницу, то кружку, прочищали горелку самого обыкновенного домашнего примуса, сразу определил, что это начинающие автотуристы.

Скажу, не хвастаясь, что класс мы своим соседям в тот вечер показали.

«Мышка» была разгружена в пять минут. Пока я, босой, ставил стойки, забравшись внутрь палатки, папа уже вбивал в землю алюминиевые колышки, натягивая днище и полотнища палатки, нашего походного домика. Тем временем дедушка разжигал свою знаменитую бензоплиту, а мама расставляла складные столик и стульчики.

И все это — без единого слова! В этом весь шик, вся соль, чтобы работать быстро и в полном молчании. Никаких вопросов, а тем более пререканий! Каждый знает свои обязанности, ни о чем не спрашивает.

Сосед в шортах еще уныло копался в закапризничавшем примусе, а наша дружная семейка уже сидела за столиком и ужинала.