По следам дикого зубра

Есть ли немцы в самой пуще? Военный опыт подсказывал, что крупные части не могли двигаться через густой и незнакомый лес, они обходили пущу с севера и юга, где дороги, города, мосты через каналы. Разве какие отдельные части зашли? Но с ними-то мы справимся.

Разведка с Телеусовым поскакала в леса, перебралась через Наревку, обошла знакомый нам поселок, где находился зверинец, пробралась еще глубже и отыскала пустые помещения Стражи с хорошими полянами вокруг. Вернулась, не встретив ни одного вражеского солдата и вообще никого живого. Дорога из Бельска тоже казалась всеми покинутой.

После короткого совета мы решили идти в пущу и уже к полудню обосновались в домах покинутой Стражи, верстах в десяти от пустого зверинца. Обрадовались стогам сена, которые заготовили егеря, видимо, для зверя, выставили дозоры и решили дать себе и коням трехдневный отдых. В пуще царила тишина.

На другой день с Телеусовым, Кожевниковым и еще пятью казаками поехали в новую разведку, прежде всего — к зверинцу.

Ни души! Распахнутые ворота загонов, следы зубров, а поодаль — всеми покинутый дворец с готическими башенками. Люди ушли из опасной зоны. А зубры, которые еще недавно обитали здесь?..

Мы спешились, осмотрелись. И тут Алексей Власович подтолкнул меня. Проследив за его взглядом, я поднял бинокль. Из темного сосняка на нас с опаской взирали три пары внимательных черных глаз. Вот они… Сердце ёкнуло. Немного не такие, как наши. Привыкшие к людям зубры не уходили далеко от загонов. Они ждали подкормки. Они топтались вокруг — ни дикие, ни ручные.

— Не приведи бог, заявятся немцы, — вздохнул Телеусов. — Перебьют зверя!

Входить в притаившийся дворец мы не рискнули. Кто знает, что там? А когда, оставив двух хлопцев в секрете, подъехали к Страже, то были поражены шумным сборищем возле дверей одного дома. Казаки плотно окружали двух человек, возбужденно и свирепо кричали, клацали затворами винтовок.

— Шпиёнов изловили! — закричал кто-то издали.

Соскочив с лошадей, мы продрались сквозь толпу. Два бледных, до смерти напуганных человека в знакомой егерской форме стояли спина к спине со связанными руками. Один из них поднял глаза, встретился со мной взглядом и с затаенной надеждой, не очень уверенно спросил:

— Зарецкий? Вы?..

Это был мой знакомый, один из руководителей Беловежской пущи, ветеринарный врач Константин Иосифович Врублевский, прекрасный знаток животных и леса. Именно с ним мы ходили вот здесь почти семь лет назад.

— Развязать! — приказал я. — Отставить угрозы!

— Они следили за нами! — кричали казаки. — На деревах сидели, зар-разы! Почто сразу не подошли? Шпиёны, к стенке их!

Второго дружески хлопал по плечу Телеусов: с этим егерем, Андросовым по фамилии, он подружился тогда же, в первый наш приезд с зубренком. И даже побывал у него дома возле хутора Новый двор, где истоки Нарева, верстах в двадцати отсюда.

Освобожденный ветеринар только головой покачивал. Вот судьба! Вот встреча! Не вернись мы к часу, казаки могли бы изрубить их. Ученый с егерем в самом деле укрывались на дубах с краю поляны, где у них были постоянные «гнезда» для осмотра зверей. Вовремя не спустились, решили отсидеться до ночи.

Казаки не сразу успокоились. Но когда Андросов сходил в потайное место и принес жбан спирта для «обчества», в нем быстро признали своего, и обед сотни прошел в приятельских разговорах со «шпиёнами».

— Немцы были здесь? — спросил я Врублевского.

— Были. Не здесь, а у дворца.

— А что с зубрами?

— Мы их выпустили еще раньше. Гусары повертелись у дворца, зашли внутрь, что-то там пограбили, но не остались, лес их напугал, ускакали.

— Куда?

— По-моему, в сторону Бельска. Я из лесу наблюдал. И тогда же перебрался с Андросовым вот сюда. Заметили вас — сразу в гнездо, не поняли, что за люди. И попались.

— Странно, что здесь нет неприятеля. Не могли же немцы не знать о царской охоте?..

— Побаиваются. Но непременно заявятся. Во всяком случае, чтобы осмотреть дворец. Да и зубрами они интересуются не меньше, чем мы с вами.

— Что ж, встретим, — угрюмо сказал я.

— Не обязательно вам с ними встречаться, — задумчиво ответил Врублевский. — Пуща велика и темна, есть где укрыться. А войну в заповеднике устраивать вряд ли разумно. Пострадают прежде всех животные. Давайте подумаем, как лучше уйти к своим.

— И вы?

— Мне отсюда уходить некуда. Родина. Я поляк. Но и бошам служить не хочу. Укроюсь на дальней Страже, пережду.

— Где остальные ваши егеря?

— Кто успел уйти, а кто затаился на своих Стражах или в деревнях. А вот Николай Сергеевич только и думает, как бы бежать к своим. Родители у него возле Пинска, теперь по ту сторону фронта.

— У вас есть карта?

— И карта есть и по памяти пройду по всей пуще. Здесь мы знаем все тропы, каждое багно [7], каждую ольсу, каждый бор. На Пинск? Николай проведет вас и на Пинск.

— Он у неприятеля.

— Ох, как далеко они зашли? А Барановичи?

— У нас. Но фронт едва ли не впритык к этому городу.

— Пружаны?

— Заняты.

— Да-а… Ждать, когда замерзнут болота?

— Тогда хуже, — вставил Андросов. — Видать больно далеко, когда снег. Уходить надо до холодов, пока листва на деревах держится.

Врублевский кивнул. Именно так.

— Но не завтра же. Людям и коням нужен отдых.

— А зверям — охрана, — сказал Телеусов. — Покамест мы здесь, зубры под нашей заботой. Отпугнем немца раз-другой — поостерегутся и не вот-то полезут в пущу, стороной обойдут.

— Они не потерпят казаков в своем тылу. — Врублевский явно не хотел, чтобы здесь стреляли и вообще воевали. — Бросят на вас большую силу.

— Во всяком случае, потреплем им нервы. — Я не мог согласиться с Врублевским.

Он это понял и промолчал.

Итак, в пуще мы нашли самое главное: проводника. Договорились, что, если опасность будет велика, переберемся еще глубже, в дальнюю Стражу. А пока будем стеречь дороги на Каменец и Бельск. При необходимости дадим бой, запугаем врага, чтобы он как можно дольше не заходил в пущу. Потом уйдем, если позволит погода. Пути к фронту Андросов знал, мы с ним уже проследили этот путь на карте.

Четыре дня прошли спокойно.

А на пятый утром к западу от нашей Стражи послышались выстрелы, редкие, явно прицельные. Через какое-то время еще, уже ближе. Ясно: шла охота. Кто-то увидел зверя и палил из винтовок. Мимо нас с характерным треском по лесу промчались невидимые зубры.

Вот и противник. Казаки изготовились. Врублевский нервничал, ходил взад-вперед, руки за спиной, но не отговаривал, понимал, что иного выхода нет.

Оставив на месте только десяток казаков, мы разделились на две группы и пошли навстречу выстрелам. Андросов не захотел оставаться. За ним последовал и Врублевский.

Затаившись в густых зарослях лещины, наша группа прежде другой увидела на покатой поляне редкую цепь солдат, судя по форме — австрийцев. Они шли в нашу сторону, загоном, с винтовками на руке, гомонили, переговаривались, смеялись, явно никого не боялись, словно у себя в Хеллене или Бад-Халле. Добрая альпийская охота.

Закричала неясыть. Вторая группа дала знать, что увидела неприятеля. Солдаты шли полукольцом, охватывая лес, в котором стояли мы. Левый фланг цепи мы не видели.

— Подпустим ближе, — приказал я. — С седла, из винтовок, беглым. И в шашки!

Три зубра закружились по лесу, выскочили и галопом помчались вдоль фронта, лишь бы подальше от людей. Австрийцы разноголосо зашумели. Раздались выстрелы. Врублевский прижал ладони к лицу. Лишь бы не видеть… Два самца споткнулись, упали, один успел скрыться. Под выстрелы солдат попала ошалевшая лань и маленькое стадо оленух. Несколько из них остались лежать на поляне.

— Стреляйте, стреляйте! — закричал Врублевский и сам, не целясь, нажал на курок винтовки.

Загремели выстрелы, нестройно, но били за сто саженей, на выбор. Возбужденные охотники не сразу поняли, не сразу остановились, считали, что стреляют свои. И только когда стали падать убитые, когда стрельба усилилась и на другом фланге, догадались, что попали в западню. Бросая винтовки, они кинулись через поляну назад. Сотня развернулась, кони легко достали бегущих, и… все было кончено через десять минут.