Рассказы и повести

— Таню Зотову? Нет, такой не знаю. А Лёшу Зотова мы вам сейчас добудем.

Он зычным голосом позвал:

— Алёша!

Из-за берёзы тотчас же показался Лёша. Он приложил руку ко лбу и с минуту смотрел на маму, словно не узнавал её. Петом закричал: «Мама!» — и опрометью бросился к ней:

— Мама! Откуда? Почему ты здесь, мама? Вот это да! Вдруг — мама!.. Алексей Кузьмич, это моя мама!

— Очень рад! — Алексей Кузьмич поклонился. — Я преподаю историю в школе, где учится ваш сын. Один из моих лучших учеников, надо сказать.

Мама подала руку Алексею Кузьмичу. Ей приятно было слышать похвалу сыну. А ещё приятней, пожалуй, ей было просто видеть его. Всё-таки за три дня она немного соскучилась по нему. А какой у него воинственный вид: ковбойка на груди расстёгнута, на плече, как винтовка, — заступ, на боку — фляжка…

— Мама, — повторил Лёша, — почему ты здесь? Ведь ты в санатории? Ничего не понимаю!

— Лёша, — сказала мама, — об этом потом. А сейчас одно: Таня здесь?

— Таня? — переспросил Лёша. — Откуда же? Нету! А что? Мама, что случилось?

Мама снова приложила руку к груди и медленно опустилась на пенёк:

— Случилось то, что её дома нет!

— Как — нет? Где же она? Когда я уходил, она спала.

— Спала, — сказала мама, — а потом встала и пошла за тобой.

Лёша растерянно смотрел на маму. Он действительно ничего не понимал.

— Но откуда ты знаешь, мама? Разве ты была в Москве?

— Нет, Лёша. Но я разговаривала с Москвой по телефону… Теперь вот что. Теперь надо Таню искать. Слышишь? Давай соображать, что делать.

Лёша сдвинул брови, засунул руки в карманы и зашагал по траве взад и вперёд, как по комнате.

— Мама, вот что, — сказал он. — Я думаю так — ты тут посиди в тени, отдохни, а я махну на шоссе, к автобусу. Буду там ждать, у остановки. А не дождусь — поеду в Москву. Правильно?

Мама спросила:

— А раскопки твои как же?

Лёша оглянулся на ребят, которые всё ещё были заняты спором, вздохнул, поправил на себе фляжку и сказал:

— Как-нибудь без меня раскопают. Обидно, конечно. Всю зиму о них мечтал, готовился…

Маме стало его жалко. Она сказала:

— Нет, Лёша, оставайся. Я одна пойду.

Но Лёша наотрез отказался:

— Нет, мама! Искать, так вместе. — Он обернулся к Алексею Кузьмичу: — Алексей Кузьмич, вот мой заступ… может, кому пригодится. Вот тут вода, полная фляжка… Возьмите. — Он снял фляжку и положил её на траву. — А я, Алексей Кузьмич, пойду сестрёнку искать. Сестра у меня пропала…

— Погоди, — сказал Алексей Кузьмич и крикнул: — Товарищи! Внимание!

Сразу стало тихо. Все замолчали — и шумиловские и московские.

— Товарищи, у Лёши Зотова потерялась сестрёнка. Есть предположение, что она пробирается сюда. Она маленькая и может в лесу заблудиться. Предлагаю выделить несколько человек в помощь. Кто желающий?

— Я! Я! Я! — раздалось много голосов.

Шумиловские ребята закричали:

— Мы пойдём! Мы тут все ходы-выходы знаем!

— Отлично, — сказал Алексей Кузьмич. — Пойдут Стасик, Женя Малов, ну и вот вас, шумиловских, двое. Как вас зовут?… Миша и Никита? Отлично, Миша и Никита… Вот тебе, Лёша, боевая четвёрка.

Лёша сказал:

— Мама, видишь, нас много. Побудь здесь, отдохни!

— Нет-нет, — сказала мама, — я с вами! Искать, так вместе.

И Миша с Никитой повели маму, Лёшу, Стасика и Женю Малова по просёлочной дороге на Можайское шоссе, к автобусной остановке.

Глава девятая

ЗОЛУШКА

Таня шагает по Можайскому шоссе. Одна коса у неё расплелась — ленту она где-то потеряла. Но это ничего! Идти можно. Вот если бы только солнце поменьше пекло да если бы где-нибудь водички холодненькой напиться… Таня смотрит по сторонам. Вдоль шоссе тянутся многоэтажные, красивые дома. Сразу видно, что новые. И не хуже, чем на Красной Пресне, а то, может, и получше.

Прошло, наверно, с час. А Шумилова всё не видать. Ноги у Тани начали уставать. Но отдыхать некогда. А то они там весь клад без неё выроют!

А бабушка, наверно, сейчас сидит дома, пьёт кофе, макает в него коричневый, поджаристый сухарик. И сухарик становится мягкий-мягкий и кусочками отваливается и шлёпается в кофе.

Вот бы сейчас проглотить такой кусочек!

Нет, бабушка сейчас, скорее всего, не пьёт кофе. Она, скорее всего, сидит и думает: «Где-то наша Танюша теперь?»

В тапочку откуда-то попал маленький камешек. Острый, и больно ступать.

Таня остановилась, сняла тапочку и начала её вытряхивать. Сзади загудело: ту-ту!

Таня оглянулась. По шоссе мчалась легковая машина. Таня запрыгала на одной ноге, чтобы пропустить машину. И вдруг уронила тапочку.

— Ой!

Таня кинулась за тапочкой. Но тут…

Но тут надо сначала описать машину. Это был длинный, чёрный, обутый в белые нарядные шины «ЗИС-110». Это самая лучшая, самая красивая машина. В ней сидели двое военных. Один постарше, седой, а другой помоложе.

Таня в ту минуту, конечно, ничего этого не видела. Она бросилась выручать тапочку, но не успела. Правое колесо наехало на бедную тапочку, и она осталась лежать на асфальте, плоская, как дощечка.

Машина остановилась. Один из военных высунулся в открытое окно:

— Девочка, ну как, жива твоя тапочка?

Таня подобрала тапочку, расправила её и подошла к машине. В лакированной дверце отражались шоссе, дома, небо и сама Таня, как она стоит, — одна нога босая, волосы растрёпаны.

— Жива, — сказала Таня. — Вы её раздавили, но она не раздавилась.

Седой военный спросил:

— А между прочим, любопытно: куда ты это шествуешь одна по шоссе, да ещё туфли свои подбрасываешь добрым людям под колёса?

Таня спрятала тапочку за спину и сказала:

— Я не шествую. Я иду в Шумилово.

— Куда? — переспросил другой военный и переглянулся с тем, который был постарше. — Как вам нравится, товарищ генерал? Она идёт в Шумилово!

Таня стала во все глаза смотреть на седого военного. Неужели это настоящий генерал? Таня очень любила генералов, но никогда ещё с ними не разговаривала. Генерал строго спросил:

— Ты что же, вроде Золушки, выходит? Туфельки свои теряешь!

— Это не туфелька, — сказала Таня, — это просто тапочка!

— А ты знаешь, Золушка, сколько до Шумилова?

— Не знаю. Знаю, что там! — И Таня показала тапочкой вдаль.

— «Там»! — передразнил генерал. — До этого «там» добрых сорок километров.

Вдруг он открыл лакированную дверцу:

— А ну садись! Некогда нам тут со всякими Золушками время терять!

Таня не знала, садиться ей или не садиться. Конечно, ей очень хотелось прокатиться на «ЗИСе-110», да ещё рядом с генералом. Шутка ли сказать — потом все девчонки на дворе будут завидовать! И все мальчишки. И даже сам Лёша и тот будет завидовать.

Всё-таки она не решалась. Вдруг генерал повезёт её обратно в Москву — теперь, когда она уже и на трамвае всё проехала, и на метро всё проехала, и почти что добралась до самого Шумилова!

— Садись, садись! — сказал генерал. — Нам по пути, подбросим.

— Как это — подбросите? — Таня засмеялась.

— А вот увидишь! Садись.

И Таня решилась. Она ступила босой ногой на тёплую шершавую ступеньку и очутилась на мягком сиденье рядом с генералом.

— Поехали, Сергей, — сказал генерал.

И машина быстро и неслышно понеслась по шоссе. И сразу же все дома, и столбы, и деревья — всё, что только что стояло на месте, все это быстро-быстро поехало обратно в Москву.

— Садись, Золушка, поудобнее, не бойся. Ехать ещё долго. Вот так. А к кому ты пробираешься в Шумилово, интересно? Если только это не военная тайна.

Тане очень приятно было сидеть, вытянув усталые ноги, на мягком сиденье и мчаться с такой невероятной быстротой. Она натянула раздавленную тапочку на ногу и сказала:

— Я брата догоняю. Он поехал клад копать. А меня не взял. А я тоже хочу. Потому что я ещё ни одного кладика не выкопала.