Третий лишний

С Ленькой же я общалась последний раз с неделю назад на географии. Мы сели с ним вместе и проиграли в балду. Правда, Юрка не знает, чем мы занимались, а то бы

он, наверное, сказал что-нибудь похлеще психологической задачки. Ну, ладно, сегодня буду умнее и не стану отвечать на дотошные Юркины вопросы — в конце концов я не подследственная! Но если у нас состоится разговор о записке, я, наверное, скажу об этом Юрке.

Брели мы вниз по течению часа полтора. На этот раз роль Бедной Лизы играла Маруся — она совсем не умела обращаться с наживкой, но это нас не раздражало. Наоборот, мы с Ленькой взяли над ней такое шефство, что ей только и оставалось забрасывать удочку. А вот подсекать она научилась в два счета. Надо было видеть ее лицо при этом. А кричала она похлеще меня. Ленька несколько раз говорил нам:

— Тише, рыбу распугаете!

Но Маруся не могла уняться.

Остаться наедине с Ленькой не было никакой возможности — Маруся все время была рядом. Но выяснить с запиской надо было обязательно. Не хочу, чтобы он думал, будто мне можно все сказать. К моему удивлению, разговор о записке начала Маруся. Я сначала ушам своим не поверила.

— Ле-Ры и Ка-Бу — хорошо придумано, — сказала Маруся.

Она выбрала удобный момент, чтобы сказать это. Мы стояли почти в кружок на древесном завале — он перегородил речку, поэтому образовалось что-то вроде тихой заводи. Сюда-то мы и закинули удочки. Поэтому когда она сказала, нам некуда было деваться, и мы трое как по команде скрестили свои взгляды.

— И вы знаете, что это значит? — спросил Ленька.

Тут у Маруси, кажется, клюнуло, но она не успела

подсечь, и рыба сорвалась.

— Жалко, — сказала Маруся, но видно было, что ей вовсе не жалко — сейчас ее занимали только мы с Ленькой. На Ленькин вопрос она ответила так:

— Догадываюсь. А теперь тебя, Леня, хочу спросить: как понимаешь то слово…

Ленька стал решительно сматывать свою удочку, хотя форели в этой заводи было полным-полно. Он сказал довольно грубо:

— Что спрашивать — сами знаете.

— Я-то знаю, а вот ты… — миролюбиво сказала Маруся.

Ленька расхрабрился:

— Ну что тут объяснять? Девчонка, с которой парень ходит.

— Куда ходит? — спросила Маруся, еле сдерживая смех.

— Ну куда-куда, известно куда — в кино, например.

— И все?

Ленька засмущался. Глаза его совсем позеленели. Он сказал:

— Ну, можно просто погулять, на рыбалку там…

— И все?

— Все, — решительно сказал Ленька и рубанул воздух удочкой.

Маруся швырнула свою удочку на берег и хохотала, упершись руками в бока.

— Молодец, Леня. Все правильно, — сказала Маруся, отсмеявшись.

Тут выступила я:

— А почему же тогда пишут…

На Марусю снова напал хохот. Она скакнула между мной и Ленькой, обняла нас за плечи и простонала:

— Ой, уморили! Ну, юмористы!

Немного успокоившись, сказала:

— Как я была права, когда говорила Елене Ивановне: вы не ведаете того, что творите.

— Раз вы знаете все, — сказала я, — я тоже Рыбину задам вопрос.

— Задай, — сказал Ленька затравленно.

— Почему ты мне написал записку?

— Вторую или первую?

— Первую.

— Не могу выдавать чужую тайну. (Как потом рассказала Лариска, это она подбила его написать мне записку просто так, от нечего делать).

— Тогда вторую — такую.

— Потому что ты писала вместе с Дорофеевым. Сама, что ли, не могла?

— Могла, но…

Меня подмывало ему рассказать, что он в мои планы не входил, но я боялась, что рассвирепеет.

Маруся слушала нас, слушала, да и говорит:

— Как я посмотрю, любовь витает в нашем классе, а вы все не взрослеете: с уроков удираете, хулиганите.

— Одно другому не мешает, — сказал Ленька со знанием дела.

— Что верно то верно, — согласилась Маруся. — Не пора ли нам возвращаться? Что-то есть хочется…

— Пора, — сказал Ленька.

Мы возвращались на свое стойбище с тремя увесистыми вязками. Нам даже и в голову не пришло собирать форель на одну — как же мы похвастаемся?

И вот мы пришли. Лариска и Юрка были уже на месте. Мы потрясли своими вязками, каждый по очереди сказал:

— А что у вас?

— А у нас в квартире газ, а газ, как известно, вещество эфемерное — вроде бы он есть и вроде бы его и нет, — так ответил на наш вопрос Юрка. Сказал — и с крутого бережка к воде. Лариска осталась сидеть на месте. Она сказала, оправдываясь:

— Что-то не клевало у нас сегодня.

Странно, форель такая голодная, она прямо бросалась на крючок. Ленька нехорошо засмеялся и сказал:

— Все ясно, был сеанс одновременной игры.

Это был какой-то намек. Все это поняли, в том числе и Лариска. Но она не смутилась — не такой она человек. Лариска сказала, поигрывая:

— Плохой, Ленечка, партнер мне попался. Совсем ръ1бу ловить не умеет. Вот если бы ты — тогда другое дело. Как вы думаете, Мария Алексеевна?

Маруся сказала:

— Леня в самом деле прекрасный рыбак, можно сказать, виртуоз.

— Вот я про это и толкую, — сказала Лариска. И тут же Леньке — Ну, что, виртуоз, научишь меня рыбку ловить?

Ленька зыркнул на нее довольно зло и ничего не сказал. Он пошел встречать Раца и других — они орали где-то совсем близко. Я посмотрела на Лариску. Она, конечно, выдержала мой взгляд — на уроках ее никто не мог переглядеть.

— Что, Катя, в гляделки сыграем?

Меня словно укололи. Могла бы мне этого не говорить — подруга называется. Маруся сказала:

— Пойдемте рыбу чистить. Так ушицы хочется!

И мы спустились к реке.

Глава 4. Собака — друг человека

Первый случай, который должен был доказать всем, что мы, «бэшники», не лыком шиты, — это вечер отдыха. До сих пор вечеров было полно, но нам они не нравились. Все на один манер: доклад, который обычно никто не слушает, два-три номера какой-нибудь самодеятельности и танцы… для избранных, потому что большинство мальчишек, как правило, с умным видом подпирают стенки, ну а девчонки же не пойдут первыми приглашать. Правда, есть такие смельчаки, но я лично не решаюсь. А вдруг, думаю, я приглашу, а он не пойдет. Представляете состояньице? Мы на этот счет как-то говорили с Лариской. Она сказала: «Пусть попробует только, я ему врежу». И она это сделает, честное слово, но в этом, к счастью, нет необходимости, потому что Лариска всегда имеет бешеный успех, не то что я.

Так вот, мы засучили рукава и стали готовиться. Маруся сказала, что в каждом деле главное — начало. Стоит только начать, и уже полдела как не бывало. Рац сказал:

— Предлагаю первое мероприятие: «Алло! Мы ищем таланты!»

Это было дельное предложение. И все с этим согласились, кроме Юрки Дорофеева. Ему нужно обязательно возразить, он просто без этого жить не может. Юрка сказал:

— Чего их искать, когда они под ногами валяются. Стоит только захотеть — и пожалуйста. Вот Катя Бубликова, например. На первый взгляд неприметная, скромная девочка, а на самом деле…

Я покраснела. На что он намекает, интересно?

— Не красней, Катя. Скромность, конечно, украшает человека, но ведь некоторые не любят украшения, верно?

За меня Маруся вступилась:

— Что ты привязался к человеку? Я смотрю, у тебя язык, как бритва. Вот и придумаешь такой доклад, чтобы его все слушали. Ясно?

— Принимаю вызов. Но как честный человек не могу молчать: «Бубликова, не скрывай свои таланты!»

И тут я догадалась, на что Юрка намекает. Жуткий тип, все помнит. Я забыла, а он помнит. Я сказала:

— Мария Алексеевна, вы думаете, правда, что у меня есть какие-то там таланты? Нет, честное слово. Единственная роль, которую я сыграла в своей жизни, это была роль Свиньи из «Кошкиного дома».

Все, конечно, захохотали, а Юрка решил добить меня. Он сказал:

— За роль Свиньи Катя Бубликова, между прочим, награждена грамотой.