Пора влюбиться!

Ника не обидилась - что на жертву любви обижаться. Тем более, что тут как раз Гришка выдвинул идею парной газеты под названием "Как А и Б сидели на трубе, или МЫ вчера, сегодня, завтра" и Ника вместе с другими приняла её с энтузиазмом. Идея была веселая! Всем хотелось и себя в коляске показать и на других на ночном горшке посмотреть.

Ника кое-что отобрала из семейного альбома и теперь вместе с Мишкой обсуждала детали.

- Слушай, а почему ты в школу в юбке не ходишь? У тебя ж ноги классные стали! - Мишка вдруг отвлекся от фотографий, случайно бросив взгляд в сторону подруги. Дело в том, что Ника, получив за перевод деньги, по совету мамы купила шикарные туфли. Марину Васильевну раздражал вечный спортивный стиль дочери, ей хотелось видеть Никулю в платье и туфлях - лодочках. Но девочка упорно влезала в джинсы, свитер и ботинки, которые больше годились американскому солдату, переходящему пустыню Сахара. Нет, конечно, кроссовки и босоножки - подошва и три перепоночки, Ника носила, но туфли ни-ни! Мать боялась, что у девочки испортится походка, а потому предложила гонорар истратить не просто на туфли, а на ШИКАРНЫЕ туфли. Дочь не устояла. И хотя она не очень представляла, куда пойдет в серых, с замшевыми вставками, кожаных лодочках, на каблуках, добавлявших к её родным метр семьдесят ещё шесть сантиметров, туфли были куплены. Сейчас они стояли на стуле, а Ника сидела на полу разутая. В юбке, собранной по подолу шнурком, сидеть было очень неудобно, и она все время то подбирала подол, то вновь тянула ниже колен.

- Встань, - деловито скомандовал Мишка.

Зачем? - Ника отложила альбом.

Встань, говорю, сейчас поймешь.

Ника встала.

Подними подол до колен и подойди к шкафу.

Ника смеясь повиновалась. Подтянула юбку до указанной длинны и встала у зеркала.

Напяливай! - Мишка подал со стула туфли.

Подруга выполнила и этот приказ.

Папа, дядя Миша! Идите быстро сюда! Мы лучшие ноги Франции демонстрируем!

Зараза! - Ника одернула юбку и треснула Мишку по шее.

Пусть к нам выйдет, - прокричал отец.

Пошли, пошли, - приятель поволок Нику за руку. Он был сильнее и она не стала сопротивляться. Да к тому же туфли! - Пап, дядя Миш! Да скажите вы ей, чтоб ноги не прятала. Посмотрите, ведь вполне на уровне, - Мишка указал на подол юбки, - задери до колен.

- Щас! - взвизгнула приседая Ника и заорала, - Мама! Тетя Вера.

Вбежали женщины, дети, долматинец, такса. Стало шумновато, мягко говоря.

Разобравшись в чем дело, матери приказали разойтись по комнатам и не смущать девочку.

Нет, правда, ты ходи иногда в школу в юбке, тебе хорошо, - подытожил Мишка, когда они, отсмеявшись, вновь уселись вокруг фотографий.

Неудобно. В брюках проще.

Согласен. Я вообще не понимаю, как шотландцы и женщины ходят - ведь дует.

Ладно, давай о чем - нибудь другом, - предложила Ника. - Вот, например, где у тебя альбом с самыми ранними фотографиями? Неужели всего две штуки было? - Она взяла снимки в руки.

И вдруг Мишка помрачнел.

Нет, - тихо ответил он, - Эти из бабушкино альбома. Было, наверное, больше.

Повисла неловкая пауза. Мишкина бабушка умерла летом. Девочка поняла, что спросила что-то лишнее.

Молчание нарушил Туров:

Я тебе расскажу, но ты не трепись, ладно?

Конечно. - Ника не стала развивать тему своей неболтливости.

Нам с тобой по сколько лет? - начал друг.

В декабре по пятнадцать, ты на две недели старше.

Правильно. Я родился и меня в честь твоего отца Мишей назвали. А потом тебя, в честь моей матери Ниной.

Как так?

А так. Моя родная мать, первая жена моего отца, погибла в городе Спитаке во время землетрясения в декабре 88. Звали её Нинуш, я армянин наполовину. Отсюда и глаза черные. Я на мать похож. В тот день, когда это все рухнуло, мне тока - тока три исполнилось, я в загородной больнице лежал после аппендицита. Матерей там на ночь не оставляли. Мама Нинуш домой уехала и вместе со всеми родными погибла. Отец в Москве в командировке был. Больницу нашу только слегка тряхануло, но, видимо кое-что попадало тумбочки, там, кровати, наверное, перевернулись. А стены выстояли. На улицу вынесла меня мама Вера, у неё в животе тогда Надюшка сидела и мама Вера лежала на обследовании. В Спитаке погиб её муж, тоже Женя, как мой отец. Папа прилетел на второй день, искал меня и нашел вместе с Верой. Я в не вцепился и не отпускал. Обоих он и забрал. А точнее всех троих. Надя в июне родилась, уже сразу стала Турова. Я не знал ничего до лета. Бабушка перед смертью мне все рассказала. Плакала, завещала любить маму Веру и Надюшку как родных. Так что они мне теперь ближе, чем раньше стали. Только одному очень молчать тяжело, а я уже три месяца это в себе таскаю, поделиться не с кем. - Мишка обхватил лицо руками, потер глаза, щеки и посмотрел на Нику.

Знаешь, ты прав. Молчи пока, если силы есть. Мне всегда казалось, что тетя Вера больше тебя жалеет, а дядя Женя Надюшку. Если они узнают, что ты знаешь им тяжело будет. Придет время - скажут, - у Ники потекли слезы.

Утрись, - Мишка протянул ей рукав валявшейся на полу рубашки, обещала же молчать.

Конечно, - встрепенулась девочка. - Не волнуйся. Мы об этом больше говорить не будем, во всяком случае до тех пор, пока ты не захочешь.

Придет время, - согласился Мишка.

А знаешь, я тебе сейчас одну вещь скажу. Тайну чужую, но с меня слова не брали, так что можно. Наша Лера Лушина тоже из Спитака. У неё отец военный был, там служил. Леру на зиму мама в Москву к бабушке привезла, оставила, а сама к мужу уехала. Там и погибли оба. Лера осталась сиротой. Жили они с бабушкой хорошо, но этой зимой старушка заболела, её в больницу надолго положили, что-то с легкими. Леру устроили в детдом для одаренных и весной в нашу школу перевели. Бабушке сейчас получше, она снова дома. Так что Лера и там живет, и в детдоме. Так легче материально. Она в детдоме ещё и няней работает. Ей, кстати, тоже в декабре пятнадцать. Прямо тридцать первого.

Откуда ты это знаешь? - Мишка весь напрягся.

Она мне сама рассказала, мне и Муське. Но ты ведь не протрепишься?

Мишка кивнул.

Мы даже к её бабушке домой вместе ездили, - продолжила Ника. - Хорошая такая бабуля, добрая. Лера девчонка замкнутая, но отзывчивая. Правда?

Да. Она нормальная, - как-то слишком сдержанно заметил Мишка и добавил, - Закон парных отношений.

Что ты имеешь ввиду? - не поняла Ника.

Спитак.

И Мишка разъяснил суть закона, открытого врачами Скорой помощи.

- Стол накрыт! - Сережка и Надя возникли в дверях.

День был без числа. Сначала второй, а потом первый.

Это у Гоголя в "Записках сумасшедшего" есть такая глава. Привалясь к спинке самолетного кресла Ника вспомнила о ней и решила, что в её жизни было два дня без числа - вчера и сегодня.

Вчера началось обычно: будильник, душ, завтрак, по дороге в школу выслушивание очередной муськиной исповеди про Павлика, уроки и перемены. Вот на переменах кое - что было необычное. Ника по рекомендации Мишки пришла в юбке, в короткой, но не мини - боязно. Ноги не остались без внимания. Петухов присвистнул:" Класс!", Лейкина надулась, Жанночка чмокнула в щеку, сказав:"Растешь!", Ишуков покраснел и весь день бросал косые взгляды, Пинкис предложил списать алгебру без очереди. Ивлева фыркнула: "Ладно, я не ревнивая, да и грудь у меня покруче." Но, впрочем, все скоро привыкли, сама же Ника решила, что лучше ходить в брюках - теплее и нет нужды думать, что у тебя что-то не так. Тем более, что она была дежурная и предстояло поливать цветы после уроков в "Биологии", а как в юбке до кашпо на окне добираться?

Этот вопрос встал особенно остро, когда Ника обнаружила, что вслед за ней в "Биологию" увязался Зяблов. Она отпустила с дежурства влюбленную Муську - та собиралась снова проехаться с Павликом до его дома на троллейбусе, наврала ему, что у неё на этой остановке тетя живет. А так как тетя болеет, она, Муська, хорошая племянница, ездит банки на спину ставить. Павлик верил и сочувствовал. И Ежова тоже на этом троллейбусе ездила уже второй день. "У неё, наверное, там дядя. И тоже хворает, несчастненький. Ежова ему горчичники на пятки лепит" - ехидно подумала Ника, проводила взглядом из окна троицу, обернулась и увидела Зяблова.