Человек Иван Чижиков, или Повесть о девочке из легенды

Когда все гардины были выглажены и развешаны, Дина села перед зеркалом, уставшая, довольная, растрепанная, посмотрела на свое отражение и подумала с гордостью: "Какая я все-таки хорошая!"

И красивая! Вот это глаза - огромные и блестящие! Вот это ресницы черные и длиннющие! Вот это волосы - каштановые и пышные!.. Ей захотелось что-нибудь спеть. Только не в одиночку, а с кем-нибудь.

Она вышла на лестничную площадку и спустилась по лестнице, подпрыгивая по два раза на каждой ступеньке. Пила затрезвонила, запела что-то совсем несуразное, но веселое. Дина поднялась снова вверх, потом снова вприпрыжку спустилась вниз.

Пила пела и пела, пока не вышел на лестницу сосед Алексей Николаевич и не отругал их обеих - и пилу и Дину. Тогда Дина вышла во двор.

Солнце, склонившись к горизонту, вышло из-за облаков и пригрело напоследок землю. От земли поднималось тепло. Можно было даже разглядеть его: оно было прозрачным и чистым, как стекло с маминого завода после полировки.

Во дворе возился со своим мотоциклом Вадим, сын Алексея Николаевича. Возле него толпились любопытные со всего двора - всех возрастов.

- У вас сегодня гости? - спросил ее Вадим.

Дина молча кивнула головой, и все посмотрели на нее с интересом и даже почтительно, словно она была именинницей.

Дина вышла за калитку, прислонилась спиной к забору, стала ждать. Пора бы им уже приехать. Солнце уже садилось.

Проехала по улице "медицинская помощь на дому", потом еще какой-то автомобиль. Потом мотоцикл, два велосипеда. А такси все не было.

Прошла мимо Дины маленькая девчонка с отцом.

- Папа! - сказала она ему. - Не шагай так быстро! Я устала.

Как просто она произнесла это недосягаемое, необъятное слово "папа"!

Вчера вечером, когда Дина и Андрей уже улеглись спать, мать зажгла в кухне настольную лампу и села дочитывать книгу, которую утром надо было сдать в библиотеку. На стену кухни упала тень. Настольная лампа увеличила ее, тень была большой. Казалось, в кухне за столом сидит большой и очень сильный человек.

Дина окликнула брата. Он заворочался на своем диване, дал знать, что не спит.

- Знаешь, - серьезно сказала ему Дина, глядя на тень. - Иногда мне кажется, что он не умер, что он всегда здесь, рядом. Вот позову его, и он придет...

- Нет, - тоже серьезно ответил ей Андрей. - Он умер. Просто его душа переселилась в маму.

Через минуту он уснул. В кухне было тихо, тень на стене не исчезала.

- Папа, - негромко позвала Дина.

Тень на стене всколыхнулась. Мать появилась на пороге комнаты. Вглядываясь, удивленным шепотом спросила:

- Ты меня?

- Конечно, тебя. А кого же? - сказала Дина и улыбнулась в темноте...

Еще один автомобиль вынырнул из-за угла, опять мимо! Еще один! Такси! Ну, теперь-то уж они! Но такси не остановилось... Тогда Дина побежала следом, растерянно вытянув вперед руки, словно хотела поймать такси.

- Дина! Ты куда? - послышалось за ее спиной.

Дина обернулась. У ворот дома стояли мать и Андрей. Одни. Больше никого с ними не было.

- Что же? Где же? - испуганно воскликнула Дина, подбегая. - Что случилось?

- Ничего, ничего! - ответила мать и отвела взгляд куда-то в сторону, куда-то за спину Дины, словно увидела там, за ее спиной, что-то интересное. - Просто она уже уехала. Она была проездом. С поезда на поезд. Всего двадцать минут. Не расстраивайся, Динок!

- Вот тебе раз!

Дине захотелось зареветь - вот тебе и гости! Ждали-ждали! Стирали-стирали! Гладили-гладили!

- Ничего, ничего! - снова сказала мать и снова посмотрела куда-то мимо Дины.

Дина оглянулась и ничего интересного за своей спиной не увидела.

- А что она вам говорила?

- Жалела, что тебя не смогла увидеть.

- И все?

- Все.

- А тебе что она сказала? - повернулась Дина к Андрею.

- Мне? - переспросил он угрюмо. - Мне она сказала: "На, подержи чемодан".

Ин-те-рес-но! Почему это они оба такие насупленные и угрюмые? И почему это мать то и дело тревожно поглядывает на Андрея? А Андрей не поднимает головы, словно боится взглянуть на мать. Что у них там произошло на вокзале?..

Дина шла следом за ними через двор к крыльцу дома и недоумевала.

Но у самого крыльца мать вдруг обернулась и улыбнулась Дине. Улыбнулась она устало и даже, как Дине показалось, грустно. Но этого было достаточно. Недоумение ушло.

2. Письмо

В доме одна за другой захлопали двери. Пришло утро.

Дина потянулась и разом сбросила с себя одеяло. Осторожно прошлепав босыми ногами по полу, она подошла к дивану и тронула спящего Андрея за плечо.

- Вставай!

Он сейчас же недовольно завозился, заворочался под одеялом.

- Ну хорошо, - шепотом сказала Дина. - Поспи еще немножко. Минут пять еще можно.

Тогда он вылез из-под одеяла, лохматый, заспанный, и сердито заворчал:

- Сколько раз договаривались: без поблажек!

- Тише! - замахала на него руками Дина. - Разбудишь!

Так начиналось каждое утро. Каждое утро они сами готовили завтрак на троих, убирали комнату, то и дело шикая друг на друга, и разговаривали шепотом, чтобы не разбудить мать. И все-таки каждое утро ее будили. Разбудили и сегодня. Она оделась и вышла в кухню, где Дина и Андрей жарили картошку.

- Ну вот! - воскликнула Дина. - Разбудили! Могла бы еще спать и спать.

- Вот еще! Чтобы опоздать на работу, да? - шутливо спросила мать. Не хочу. Работа у меня хорошая, веселая. С солнечными зайчиками.

Сказала она это не очень весело, но потом взяла и улыбнулась. Чудесная это была у нее привычка - улыбаться даже тогда, когда ей этого не очень хотелось.

- Сама ты у нас с солнечными зайчиками, - сказала ей Дина. - Иди завтракать. Готово.

За завтраком они, как всегда, болтали о разном. О Брыковке, например. Хорошо, что Лелька опять в этом году берет туда с собой Дину. Хороший человек Лелька. И бабушка ее тоже хороший человек. А Брыковка - это просто рай. И уж там-то, в конце концов, Дина справится со своими легкими.

Дина поддакивала, хотя на сегодня у нее было намечено дать последний бой всем троим - матери, Андрею и Лельке.

- Хорошо у нас летом, - издалека начала она. - И вообще у нас хорошо. И зелень есть, и воздух свежий. А в Брыковке не такой.

- Кончатся дожди, опять пылища будет, - пригрозил ей Андрей.

Мать промолчала, только посмотрела на Дину, и Дина тут же рассердилась на Андрея. Тоже мне художник! Глаза-то на портрете - это глаза матери, а не Ивана Чижикова! Темно-карие и ясные. Не умеешь рисовать, так нечего было соваться!

- Но у него тоже были карие, - возразил Андрей.

- Карие, - подтвердила мать.

- А у Лельки мать добрая, - озорным шепотом произнесла Дина. - А у Верки Щегловой и вовсе.

- Я злая! - твердо сказала мать. - К тому же ты сама понимаешь, что тебе нужно ехать.

- Да, - с тоской ответила Дина, - понимаю. Но мне надоело! Даже в походы меня сроду не брали!

- Но ведь я с тобой сидел, - утешил ее Андрей. - И, если нужно, еще сидеть буду...

Из дому они вышли все втроем. Андрей сегодня первый раз выходил на упаковку, а Дина отправилась проводить их, заодно ей нужно было зайти в гастроном.

По дороге к гастроному Дина нарочно завернула на Лелькину улицу. Надо же разведать, собирается Лелька в Брыковку или нет.

Улица в этот утренний час была пустынной и тихой. Только с Волги то и дело набегал ветерок, и тогда листья на деревьях начинали о чем-то шумно беспокоиться. Солнце, уже давно поднявшееся над горизонтом, было скрыто облаками, оно не грело и не светило, но облака притиснулись к самому краю неба. Значит, небо будет голубым.

Окна в Лелькиной квартире были, как обычно, распахнуты настежь. Огурца в окне чудес уже не было: Лелька, наверное, его съела. Но зато там было большее чудо - сама Лелька. Она сидела на подоконнике спиной к улице и что-то шила.