Девочка из легенды

Промокашки в журнале не оказалось, и Ирина Осиповна промокнула кляксу указательным пальцем, а после этого покраснела почти до слез.

Ниночке стало ее жалко, а Трехина лишь усмехнулась: будьте покойны, у нее на уроке этого никогда не случится, уж она не покраснеет.

Обе мамы, Валина и Валькина, друг другу понравились.

Они этому очень обрадовались. А когда выяснилось, что их дети, Валя и Валька, учатся в одном классе да еще сидят за одной партой, то обрадовались вдвойне. И тут же вручили Вале и Вальке ключ от коридора — один на двоих. Причем ключ отдали Вальке.

Вот и приходилось теперь возвращаться из школы домой вместе: дома в это время дня никого не было, и дверь можно было открыть лишь этим ключом, который Валька держала в своей сумке.

Всю дорогу до дому Валька болтала почти без умолку.

Валя узнал от нее множество разных вещей о седьмом «Г», о Валькиной семье, о самой Вальке.

Слушая Валькину болтовню, Валя презрительно пожимал плечами. Ну какое ему дело до того, что старший Валькин брат Аркадий скоро женится! И совершенно Вале неинтересно то, что Серебрякову в классе считают настоящей кокеткой…

Впрочем, это как раз интересно: о кокетстве Валя слыхал и читал давно, надо посмотреть, как оно выглядит на практике.

У Серебряковой (девочки с золотыми завитками на голове, похожими на поросячьи хвостики) было марсианское имя Аэлита. В классе ее звали Литой.

На людей Лита смотрела всегда прищуренными глазами, и непонятно было: то ли она смотрит так потому, что плохо видит, то ли потому, что всех презирает, А может, потому, что хочет показать свои длинные ресницы?

Ее соседку по парте звали в классе Маркой.

На голове у Марки была такая же куча завитков, как и у Литы, только они не были похожи на поросячьи хвостики, каждый напоминал собой штопор.

В парте у Марки лежала маленькая круглая коробочка. Иногда среди урока Марка открывала ее, тогда Вале в лицо прыгал солнечный зайчик: в крышку коробки было вделано зеркальце. Марка загораживалась учебником, низко наклонялась над партой и что-то начинала делать с лицом.

— И мне! И мне! — шептала тогда Лита.

Когда Марка отдавала ей коробочку. Лита тоже загораживалась учебником и тоже начинала что-то делать с лицом, рассыпая из коробочки на колени и на пол белый порошок.

«Пудрятся! — догадался Валя. — Вот сказать старосте! Задаст она им перцу!»

Уже на второй день своего пребывания в новой школе Валя решил, что староста Трехина — человек дельный. Она прочно держала в своих руках бразды правления. Ей подчинялся даже председатель совета отряда.

По сравнению со старостой председатель выглядел несолидно и неавторитетно. Да и звали все в классе его неавторитетно: Ниночка. Старосту же все называли почтительно полным именем — Антонина. Из этого Валя сделал вывод, что старосту в классе уважают.

Староста дала Вале довольно дельный совет: сходить к школьному врачу и добиться у него освобождения от физкультуры.

Валя обрадовался. И как это раньше он до этого не додумался! Хорошим здоровьем он никогда не отличался. В детстве часто болел, и болеть ему нравилось: мама срочно брала отпуск, сидела у его постели, читала ему вслух книжки, покупала шоколад и печенье. Поэтому Валя в детстве цеплялся за болезни. А когда вырос, то болезни уже сами стали за него цепляться, и ему никак не удавалось от них отделаться.

«Надо посоветоваться с мамой», — решил Валя.

Но мама Валиному решению не обрадовалась.

Она очень холодно сказала:

— А тебе было бы полезно заниматься спортом.

И из следующей получки купила Вале лыжи.

Прыжок

Во второй половине декабря вдруг подул теплый южный ветер, разом слизнул ледяные узоры с оконных стекол, принес с собой крупные хлопья мокрого снега. Из водосточных труб полились тоненькие струйки воды.

А потом снова ударил мороз, и снег на окраинных улицах, во дворах домов и на площади перед Валиной школой покрылся толстой коркой бугорчатого льда.

В такую погоду на лыжах не покатаешься.

Но Валя каждый день забирал в охапку свои новенькие лыжи и выходил на улицу.

Сначала он делал это, обидевшись на мать. «Вот расшибусь где-нибудь, сломаю руку или ногу, тогда узнаешь, как мне полезно заниматься спортом!»

А потом обида на мать прошла, и Валя решил: «Позанимаюсь неделю-другую и утру всем нос».

Погода больше подходила для коньков, а не для лыж, но Валя составил твердый план занятий и решил выполнить его во что бы то ни стало.

Неделю Валя ходил на лыжах во дворе своего дома. В субботу он спустился вниз по взвозу к Волге и побегал немножко на лыжах по волжскому берегу.

А в понедельник он решил попытать счастья на том самом холме, где недавно так осрамился на уроке физкультуры.

В намеченный понедельник Валя, придя из школы, даже есть не стал, тут же натянул на себя лыжные брюки и теплую тужурку — так ему хотелось поскорее покончить с главным разделом своего лыжного плана.

Когда Валя, доставая лыжи, загремел стоящим в углу корытом, в коридор выбежала Валька.

— Ты куда? Опять на Волгу?

— Нет. На гору.

— Ой, что ты! Там же сейчас сплошной лед!

— Ну и что же! — невозмутимо ответил Валя, закутал поплотнее шарфом горло, поправил очки и, подхватив в охапку лыжи, ушел.

Вальке было страшно интересно, как это Валя будет съезжать с горы. Она решила прибрать комнаты, доварить суп и сбегать на гору — посмотреть…

Склон холма так обледенел, что взобраться на вершину не то что на лыжах, на четвереньках можно было лишь с великим трудом.

Но Валя все же взобрался, до крови ободрав ладони о ледяную корку.

Взобрался и шепотом похвалил себя: «Молодец!»

Но, взглянув на лыжную дорогу, заледеневшую, пустынную, снова пал духом: уж очень круто! Разве что попробовать на первый раз только до поворота?

Он осторожно оттолкнулся лыжными палками и поехал вниз.

Но на середине пути не выдержал, присел на корточки: так ехать было удобнее и безопаснее.

Достигнув поворота, Валя вернулся назад. «Ничего, — утешил он себя. — Первый шаг сделан. Сейчас передохну и сделаю второй шаг».

Он огляделся по сторонам и увидел карабкающуюся вверх по склону холма Вальку. Она тащила с собой лыжи.

Ну вот! Сейчас сорвет все его планы и замыслы!

Попробовать разве спрятаться куда-нибудь? Тогда, может быть, она уйдет?

Валя, не снимая лыж, присел за обледеневший снежный бугор.

Валька взобралась на вершину и удивленно огляделась по сторонам. Прошла взад и вперед, с беспокойством посмотрела в сторону оврага, потом еще раз прошла взад и вперед, заглянула, наконец, за бугор и увидела Валю.

Валя сделал вид, что поправляет крепление.

— Вот ты где! — обрадовалась Валька. — А я уж подумала, что ты в овраг прыгнул.

— В овраг? Что я, сумасшедший, что ли, чтобы в овраг прыгать!

— Почему сумасшедший? Вот Чижаковский у нас туда уже два раза прыгал. Как с трамплина. Стручков тоже прыгал. Правда, лыжу одну сломал. У нас девчонки только трусят. Боязно все-таки, правда?

Валиным ушам под шапкой стало жарко.

— Ничего не боязно, — сказал он обиженным голосом. — Это вам, девчонкам, страшно, а нам… мне не страшно ни капельки.

Валька не поверила:

— Ой, врешь! Я ж видела, как ты на физкультуре тогда трусил! Все же видели!

Валя судорожно дернулся, словно его обожгли.

— Видели?.. — И вдруг, оттолкнувшись лыжными палками, сделал несколько решительных шагов в сторону оврага… — А это вы видели?..

— Куда ты? — вскрикнула Валька. — Стой!

Но Валя не остановился.

Он уже не мог остановиться: лыжи, разогнавшись, быстро скользя по ледяной коре, влекли его вниз, к оврагу…

Валька прижала к груди руки и отчаянно закричала:

— Падай! Расшибешься! Падай на землю!

Но Валя не упал.

Он лишь выпустил из рук лыжные палки и, часто-часто приседая, царапал пальцами лед — пытался ухватиться за что-нибудь.