Ясновидящая, или Эта ужасная «улица»

— Ага, — согласился Федя, и в этот момент перед ними возник Демьян.

— Олька с Мишкой говорят, чтобы сейчас Вальку не бить. Чтобы Тараскина подождать… Чтобы сообща, значит…

Нюра сузила глаза.

— Слушай-ка, ты! Иди ты знаешь куда?!

— Па-анятно! — протянул Демьян, и все тем же деловым шагом вернулся к Оле с Мишей.

— Федька с Нюркой тоже сказали, чтобы погодить, чтобы вместе с Тараскиным… — быстро проговорил он и, не добавив ни слова, устремился к Русико, Матильде и Зурабу.

Здесь никто не сомневался, что Валя — это легендарный Альфред, но мнения о нем разделились. Русико по-прежнему настаивала на том, что виновата во всем неверная Тамар, за что она и получила по заслугам, Зураб уверял, что Альфред поступил непорядочно, отбивая возлюбленную у товарища. Но когда подошел Демьян и сказал, что старшие будут бить Валентина только вместе с Тараскиным, он неожиданно сказал:

— А я нэ буду. Ни бэз Тараскина, ни при Тараскинэ.

— Почему? — опешив, спросил Демьян.

— Нэ благородно: столько человэк на одного. Пуст дэрутся одын на одын.

Демьян приблизил приплюснутый нос к острому носу Зураба.

— Ты понимаешь, гад, что Тараскин сделает за такое?

— За что такое?

— Ну… что ты не хочешь помогать. Он тебе морду набьет!

— Пуст бьет. У мена свой голова на голова ест (от волнения Зураб забыл, что ему следовало сказать: «У меня своя голова на плечах есть»).

— Матильда, ужинать! — крикнула из окна Мария Даниловна.

— Иду-у! — ответила Матильда и, взглянув на одиноко стоявшего Валю, ушла.

Это напомнило Оле, Мише и Красилиным, что им и в самом деле пора ужинать, и Валя увидел, как они разошлись по своим подъездам. Через минуту мимо него прошагал Демьян.

— Я тоже пошел. Значит, это… ужинать. Ты тут погоди, никуда не уходи.

Во дворе, кроме Вали, остались только Зураб и Русико, стоявшие в некотором отдалении. Они пошептались, оглянулись по сторонам и вдруг направились к Рыжову.

— Дай честный слово, что никому нэ скажешь, что я тебэ говорил, — сказал Зураб.

— Н-ну… Даю честное слово, — с запинкой ответил Валя.

— Быстро уходы отсюда. Тараскин придот — тэба бит будут.

— Кто бить будет?

— Всэ! — Зураб обвел маленькими черными глазками подъезды, куда удалились Красилины, Оля с Мишей и Матильда. — Я всо тэбэ сказал. Пойдом, Русудан!

Теперь Валя остался один.

Уже совсем стемнело. Включились дворовые фонари. Вроде бы Валя был готов ко всяким неожиданностям, а все-таки предупрждение Зураба ошеломило его. Вместо того чтобы последовать совету Григошвили и поскорей убраться отсюда, он сел на скамью и предался весьма сумбурным размышлениям.

— Ничего себе внедрился! — пробормотал он вслух.

С грустью Валя вспомнил слова отца о том, что его сын привык сначала действовать, а потом думать, что из этого получится. И ведь правда: ну что ему стоило сначала немножко поразмыслить, прежде чем так глупо откликаться на голос парня в белой кепке? Тогда бы, поняв, что это не Тараскин его зовет, он ответил бы, что его имя не Валентин, а какое-нибудь еще, и все пошло бы по намеченному им плану. Ну а теперь? Если он останется торчать здесь, то ему действительно могут накостылять. А главное, он Лешку подведет, ведь тот сказал, что его самого могут прикончить, если он откажется участвовать в избиении своего гостя.

Обдумав все, Валя понял, что его первоначальный замысел, ночевать где-нибудь в подвале или на чердаке, был верен. Он пожалел о выброшенных газетах и посмотрел на Лешкин подъезд: может быть, там есть нормальная лестница, ведущая на чердак? А собственно говоря, зачем ему там ночевать? Он может лишь переждать какое-то время, потом спуститься к Тараскиным и жить у них как бы на конспиративной квартире.

Он встал со скамьи, но тут к площадке с песочницей подошла девчонка в широченных брюках и в тельняшке под распахнутым жакетиком. Она посмотрела в одну сторону, в другую и какими-то крадущимися шажками приблизилась к Вале.

— Вы знаете, — тихо сказала она, — мне надо с вами поговорить. — Почему-то Матильде было неловко обращаться к Вале на «ты».

— Пожалуйста! — так же тихо ответил Валя. При свете фонарей на площадке он заметил, какими расширенными и неподвижными глазами Матильда смотрит на него.

— Мне нужно задать вам один вопрос.

— Слушаю.

— Вот… ваше имя — Валентин… А… а в школе вас за что-то прозвали Альфредом?

Голова у Вали заработала со скоростью электронно-вычислительной машины. Альфред! Что это еще за Альфред? А может быть, это имя или прозвище — ключ к разгадке какой-то тайны? И, помедлив немного, Валя ответил:

— Н-ну… предположим.

При этих словах Матильду сильно качнуло. Валя даже испугался, что она сейчас упадет, но она удержалась на ногах и спросила, глядя еще пристальней:

— Нет… нет, скажите: вы точно Альфред?

— Ну, совершенно точно, а кто же еще? — уже уверенно и довольно громко сказал Валя.

Матильда плюхнулась на скамейку, откинула голову на ее спинку и закрыла глаза. «Все! — подумала она. — Теперь сомнений нет: во мне э т о сидит!»

— Что с тобой? — спросил Валя.

— Так… ничего… — сказала она слабым голосом и нашла в себе силы встать. — Альфред! Я, конечно, с риском для жизни вам это говорю, но вам надо бежать отсюда, спасаться!

Снова в голове у Вали заработала ЭВМ. Значит, Альфред — это действительно ключ! Теперь как бы опять не сделать какую-нибудь глупость, как бы поосторожней быть со своими вопросами, как бы заставить эту девчонку открыть всю тайну!

— Скажи, пожалуйста, как тебя зовут?

— Матильда. Только вы моего имени никому не называйте.

— Хорошо. Я прекрасно знаю, какая опасность мне грозит. А ты сама-то знаешь?

Матильда вскинула плечи.

— А чего тут знать?! Лешка Тараскин хочет рассчитаться с вами за все.

— За все?

— За все! — Матильда кивнула, мрачно глядя на собеседника. — И за Тамару эту самую, и за колонию для несовершеннолетних… я просто не понимаю, как вы могли сюда приехать, если между вами такое произошло. Ведь у него здесь целая банда!

Валя почувствовал, что у него отвисает челюсть, но он справился с этим. Как бы не сглупить! Как бы не задать вопроса, который даст Матильде понять, что он никакой не Альфред!

— За колонию, значит… — пробормотал он и, помолчав, спросил: — Ну а как эта… Тамара? Как она сейчас?

— Ну, вы же знаете: жива осталась. Нож только немножко до сердца не достал. А теперь вот Леша хочет с вами счеты свести.

Валя вынул носовой платок, вытер им взмокший лоб и продолжал разговор:

— Понятно! Ну а как он сам теперь поживает? Я Лешку имею в виду.

— Как всегда. Дерется, пьянствует со взрослыми алкоголиками… Недавно мальчишку ограбил, велосипед отнял. Антонина Егоровна прямо с ним извелась.

Валя сел, хотя врожденная вежливость никогда не позволяла сидеть, если с ним разговаривают стоя.

Его ЭВМ отказала из-за перегрузки. Где тут правда, а где ложь? Скорее всего, Лешка что-то наплел сам на себя… А вдруг он и в самом деле что-то такое наворотил? Но когда же он все это успел? Как он умудрился за два с половиной месяца из благоразумного малого превратиться в бандита? Валя понял, что в этих вопросах ему сейчас не разобраться. Он вдруг вскочил и в упор уставился на Матильду.

— Матильда, слушай: ты знаешь, что я собираюсь поступить на юридический?

— Знаю… А потом — следователем.

— Так вот, мне уже сейчас надо одно дело раскрыть.

Глаза Матильды опять расширились и стали неподвижными.

— И в этом деле опять Тараскин замешан?

— Тараскин. Ты не хочешь мне помочь?

— А… как? — чуть слышно прошептала Матильда.

— Мне бы спрятаться где-нибудь до утра. Предположим, в подвале или на чердаке.

Вы сами понимаете, что переживала в эти минуты Матильда. Десять минут тому назад она окончательно убедилась в своих способностях к ясновидению, а тут ей самой предлагают стать участницей романтической и трагической истории Тараскина и Альфреда. Но чем это кончится для нее самой? Не достанется ли ей от Тараскина, как досталось Тамаре? Матильда изо всех сил напрягала свое воображение и с грустью убедилась, что предвидеть собственное будущее она не может. Но неужели отказаться от этого изумительного приключения и дать понять Вале, что она — натура мелкая, не достойная стоять в одном ряду с Тамарой, Тараскиным и Альфредом?