Друзья с тобой: Повести

— У-у, Карабас-Барабас!

На всякий случай она отшагнула к крыльцу. Может, он будет драться…

Топ-топ — спешит к Ларисе Яша в красных башмачках.

— На! — разжимает он кулачок. Ладошка у Яши розовая и липкая от раздавленной карамельки.

— Объел, а потом дает, — отталкивает Лариса кулачок. Яша, покачнувшись, тяжело садится в траву и роняет свою карамельку.

— Ты! — вскакивает Ришка, -Чего толкаешь? Он же маленький. На, Яша, играй, — придвигает он морские камешки.

— Он сам упал. Ага! Отдай! Не твои…

— Нет-нет! — сердится Яша. — Дай.

— Отвали! — Перед Ларисой грозный Ришка. Он наступает на носки ее новых желтых туфелек босыми пыльными ногами.

— Сейчас пойду отберу у него камни! — кипит, отступая, Лариса. — Сейчас скажу про тебя маме!

— Наплевать!

— У, Карабас-Барабас!

— Нюня!

— И нет… И нет…

А слезы уже звенят в голосе и подступают к глазам. И все из-за Ришки. Стоит себе и улыбается, как барин!

— Вот тебе, Карабасшце! — плюет Лариса в Ришкино лицо. Миг — и она на крыльце. Второй — и дверь захлопывается, едва не прищемив нос оплеванному, растерянному Ришке.

Он прыгает с крыльца и бежит, низко наклонив голову. А по загорелым щекам текут слезинки.

Яша тоже хочет заплакать. Он раскрывает круглый рот и морщится, да мешает воробей: усаживается в траву и клюет карамельку. Яша поднимается с сопением, вздохами и, покачиваясь, шагает к воробью и протягивает морские камешки.

С сердитым криком бросает воробей карамельку и улетает на каштан. Там он что-то быстро рассказывает птицам. Яша стоит под каштаном, слушает его и запихивает в толстый маленький нос круглый морской камешек, похожий на голубую каплю.

…Алеша возвращается из детского сада, когда Яшу увозят в детскую больницу. Он смирно сидит на руках у перепуганной бабушки и смотрит на Алешу печальными вишневыми глазами.

— Яша, ты простудился? — подбегает к нему Алеша.

— Нет, — плачет бабушка. — Беда с ним…

— Это из-за Ришки, — шепчет Лариса. — Это он отобрал у меня морские камешки и отдал Яше.

Они провожают машину с Яшей до ворот.

— Ты не играй с Ришкой. Это из-за него Яше будет операция. Ты со мной играй. Ладно, Алеша?

— Ты опять что?то врешь. Сейчас пойду к Ришке и все узнаю.

— Я из окна все видела. Яша взял камень и запихал себе в нос. Такой круглый голубой камешек…

— Что же ты смотрела?! — отступает потрясенный Алеша. — Федор Степанович сколько раз говорил: нельзя ничего запихивать в нос.

— Меня Ришка бить хотел… Он у крыльца стоял… Ты не ходи к Ришке, Алеша.

Алеша находит Ришку в тайнике.

— Она… она меня оплевала! — поднимает на друга заплаканные глаза Ришка. — Она…

Но Алеша перебивает его и рассказывает про Яшу. Ришка тут же забывает о своей обиде.

— Она все видела! — твердит ему Алеша.

— Она фашистка!!! — решает Ришка.

— Фашистка… — не сразу соглашается потрясенный Алеша, — Фашистка, — уверенно повторяет он. — И мы больше не будем с ней разговаривать. А когда поспеют во дворе абрикосы, мы не собьем ей ни одного!

— Что там твои абрикосы! Мы ей… Я ее…

Ришка не может в пылу гнева придумать наказание, достойного поступка Ларисы.

Вечер они проводят в тайнике. Пробуют играть то в космонавтов, то в мушкетеров. Но игра не клеится. Оба все время вспоминают Яшу. Как-то там его операция…

— Федор Степанович его вылечит. Вот посмотришь! — то и дело успокаивает себя и Ришку Алеша. Когда он уже лежит в постели и дремлет, звонит телефон. Мать слушает, склонившись над трубкой. Потом тихо, растроганно говорит:

— Спасибо, Старик Хоттабыч! Большое спасибо от всех!

— Он вылечил Яшу?! — вскакивает с постели Алеша. — Я так и знал! — Он бежит к матери и берет у нее трубку, но от волнения ничего не может сказать. Только смеется.

— Леха, ты чего? — раздается в трубке удивленный голос доктора.

— Я радуюсь. Понимаете?

— Понимаю, — соглашается доктор. — Я тоже! — громко говорит он, но тут же смолкает, очевидно, вспомнив, что в детской больнице шуметь нельзя.

Ришка сидит в сквере на скамье и ждет Алешу. От нечего делать Ришка болтает голыми ногами, уже загоревшими на весеннем солнце. Растоптанные сандалии валяются в траве.

Рядом с ним на скамью тяжело опускается седая старая женщина. К спинке скамьи она прислоняет небольшую коричневую палку. На ручке ее вырезана собачья морда. Судя по длинным ушам -охотничья.

Ришка сейчас же придвигается к палке.

— Возьми посмотри, — приветливо улыбается женщина, — сильно истерлась от старости, но рассмотреть еще можно. Ты учишься или ходишь в детский сад?

— Учусь… — неохотно отвечает Ришка. О школе он рассказывать не любит.

— А как ты поживаешь?

Ришка настораживается, исподлобья разглядывает незнакомку. Не похожа ли она на Яшину бабушку? Кажется, нет…

— Поживаю… Ничего себе, — роняет он негромко.

— Давай познакомимся? — дружелюбно предлагает она. — Как же тебя зовут?

Вот этого Ришка совсем не хочет! Чем больше всяких там знакомых, тем больше неприятностей. Он прислоняет палку к скамье и опять болтает ногами. Вдруг пятка его задевает что-то мягкое и теплое. Ришка спрыгивает со скамьи. В траве сидит маленький, черный, как сажа, щенок. Он ворчит, а сердитые глаза его похожи на маленькие пуговки.

— Пес?! -Ришка радуется, словно нашел клад. -А ну-ка, давай вылезай.

Щенок вылезать не хочет. Он упирается, рычит и даже пытается хватить Ришку за палец.

— Подожди, — заглядывает под скамью незнакомка. — Мы его сейчас уговорим.

Она достает из вязаной старенькой сумочки кусочек сахару и ласково зовет:

— Иди, иди сюда, маленький строптивец.

И строптивец вылезает, тонко тявкнув на Ришку, и берет сахар.

— Ну и трубочист к нам пожаловал! — Незнакомка пожимает крохотную черную лапу. — Здравствуй, Вакса!

— Точно, Вакса! — соглашается Ришка. — Знаете, у меня как раз нет собаки. Я ее возьму.

Мимо мчится на самокате Шим. Он круто тормозит у скамьи и дает позывной звонок: Ришка, сюда!

— Видал?! — Счастливый Ришка вертит притихшую Ваксу. — Нет, ты в глаза ей посмотри. А лапы-то какие! Ага?!

Ваксу усаживают на самокат и катают по аллее. От страха она закрывает глаза и прижимает к затылку уши.

— Трусовата, — качает головой Шим. Но в глазах его откровенная зависть.

— Мала еще. Ничего, я ее воспитаю.

Когда самокат минует скамью, где была найдена Вакса, Ришка вспоминает про незнакомку.

— А где же…

Он осматривает сквер. Где же она? Кажется, там, у клумбы. Он бежит по скверу и заглядывает в лицо склонившейся над цветами женщины. Нет… не она.

— Вот какая, — бормочет огорченный Ришка. — Взяла и ушла.

Дома Ришка дает Ваксе молока и делает подстилку из старой фланелевой рубашки. Вакса послушно ложится на подстилку и засыпает. Она ведь маленькая! Она устала!

Ришка смотрит на нее. Все в ней нравится ему: и короткие уши, и тупой черный нос, и мягкие толстые лапы.

Вечером он показывает щенка матери.

— Дворняжка, — равнодушно отворачивается мать.

— Породистая — обижается он и прижимает щенка к груди. — Ма… Пусть Вакса живет у нас… А?

Мать не отвечает — она занята. Что-то перекладывает в шкафу. Господи! Неужели это такое важное дело? Главнее Ваксиной судьбы?

— Ма! — следит он за ней тревожным взглядом. — Ну, ма…

Вакса дремлет на Ришкиных руках. Он ласково тормошит ее: проснись и покажи, как ты умеешь громко лаять и смешно ходить. Но Вакса ни ходить, ни лаять не хочет. Она хочет спать. Широко зевнув, она переваливается к своей подстилке. На полу за собой она оставляет мокрый длинный след.

— С ума сошла… — пугается Ришка.

После долгих уговоров и мольбы мать соглашается оставить Ваксу на ночь. В коридоре.