Вишенка на торте

— Ты совсем больной! — объявил я и засунул голову под подушку.

Если папа обнаружит, что мы не спим, он конфискует у Жана А. приемник. Жан А. сделал потише и снова свесил голову с кровати.

— Знаешь что, Жан Б.? Когда я скоплю достаточно карманных денег, я куплю себе электрогитару!

— Ну я же говорю — ты свихнулся, — проворчал я. — Во-первых, мама и папа тебе ни за что не позволят, а во-вторых, певец из тебя — как из нашего чайника со свистком.

— В том-то и штука: с электрогитарой совсем не обязательно уметь петь. Крутишь себе ручку усилителя — и все путем!

— Значит, летчиком-истребителем ты больше не хочешь становиться?

— Нет, с этим покончено. Ты можешь себе представить меня за штурвалом сверхзвукового самолета? Да я на первой же мертвой петле все испорчу — затошню себе всю кабину.

— Фу! — поморщился я. — Так какую же ты теперь себе выбрал профессию?

Жан А. не стал долго размышлять.

— Я решил стать кумиром молодежи.

Тут уж была моя очередь загоготать.

— Кумиром молодежи? В очках?! Ну ты даешь! Уж лучше тошнить в кабине! Ну и потом — что это за профессия? Ерунда какая-то.

— Ерунда? Ты что, смеешься? Твои фотографии печатают на огромных плакатах, как будто ты знаменитый футболист, и при этом нет необходимости бешено гонять туда-сюда по футбольному полю. И к тому же никто не запрещает тебе смотреть телик, потому что там, в телике, показывают тебя самого! Ты об этом хоть подумал?

Честно говоря, мне не очень-то хотелось, чтобы по телевизору вместо моих любимых сериалов про суперагентов стали показывать дергающегося Жана А.

— Но ведь, чтобы стать кумиром молодежи, надо хоть немного уметь играть на гитаре, правда? — спросил я.

— Да нет же! Ну ты и чурбан. Специальные парни играют за тебя, а ты только делаешь вид — это как с флейтой на уроках музыки. Только тут это называется фонограмма.

У меня глаза полезли на лоб от удивления — хотя было темно и ничего не видно.

— То есть тебе не нужно ни петь, ни играть на гитаре? А что же тогда ты делаешь?

— Ничего, — ответил Жан А. — Только носишь куртки с железными заклепками. Но даже и это необязательно.

Я тихонько присвистнул. Мне начинала нравиться эта его затея. Я не был уверен, что такая профессия — кумир молодежи — действительно существует, но как же было обидно, что Жан А. додумался до этого раньше меня. Интересно, в одной семье может быть сразу два кумира молодежи?

— Вот только одно меня беспокоит, — продолжил Жан А., немного помолчав.

— Что?

Он тяжело вздохнул.

— Девчонки.

— А что с ними?

— Да понимаешь, когда ты кумир молодежи, девчонки тебе буквально проходу не дают, бегают за тобой повсюду, визжат и падают в обморок.

— Ну и ну! — воскликнул я. — И тут эти девчонки!

— Да уж, — пробормотал Жан А. — И тут они…

Он снова вздохнул и после этого добавил самым мрачным тоном:

— Если хочешь моего совета, старик, приготовься к худшему, потому что это — безвыходное положение.

— Слушай, я-то тут при чем! — возмутился я. — В отличие от тебя, я не учусь в смешанном лицее.

Я с облегчением натянул одеяло до самого подбородка. Как все-таки хорошо, что я выбрал себе профессию секретного агента, а не этого самого кумира молодежи. По крайней мере меня не станут одолевать девчонки. В миниатюрных подводных лодках есть место только для одного человека, в военном скафандре — тоже. К тому же девчонки не знают борьбы джиу-джитсу и не умеют издавать особого умертвляющего крика. Ну хорошо, иногда попадаются шпионки, которые хотят тебя разговорить, чтобы выведать формулу секретного изобретения. Но стоит выдернуть чеку из наручных суперчасов, и — бабах! — дело сделано: шпионки растворяются в дыму, и тебе остается только забраться обратно в свой сверхмощный болид и преспокойненько отправиться за новыми приключениями.

— Спасибо за помощь, — проворчал Жан А. — В следующий раз, когда я захочу обсудить с тобой серьезные вопросы, напомни мне, пожалуйста, что ты всего-навсего несчастный нуллюс.

— Сам ты нуллюс! — ответил я. — А теперь помолчи. У меня завтра уроки, я уже сплю.

— Да ты сам мешаешь мне спать своей бредовой болтовней! — прорычал Жан А.

— Это у тебя бредовая болтовня, — не сдавался я.

Он глупо хихикнул.

— Тебе повезло, что я уже сплю, а то бы я сейчас спустился и навалял тебе по первое число.

— Ага-ага, мечтай, — ответил я.

Я достал фонарик, последний том приключений секретного агента Ланжло, который взял в библиотеке, и стал тайком читать под одеялом — пока меня не сморил сон.

Джон Эй

Незадолго до начала учебного года, в августе (мы тогда только вернулись из отеля «Алые скалы»), Жан А. отправился в Англию.

Эта гениальная идея пришла в голову папе.

— Проведя три недели в семье коренных жителей, мой дорогой Жан А., ты вернешься домой совершенно двуязычным! — объяснил он.

— Как это — двуязычным? — не понял Жан В.

— Это когда говорят на двух языках, ты, чурбан! — проворчал Жан А. с таким счастливым видом, как будто его приговорили к месяцу каникул в племени охотников за головами.

— На двух языках одновременно? — изумился Жан Г. — Жан Д. даже на одном ничего не выговаривает, а Жану А. надо будет сразу на двух?

— Это неплавда, — обиделся Жан Д. — Пьёсто когда я сьто-то говою, мне немного мисают зубы.

— А на английском тоже есть буквы, которые не все выговаривают? — спросил Жан В.

Жан Е. английского языка не знает, но он тут же принялся горланить: I’m a poor lonesome cowboy, I’m a long long way from home! [2], угрожая всем пластмассовым кольтом из своего ковбойского набора.

Мы все принялись орать и хохотать один громче другого, и папа вдруг крикнул:

— Quiet, everybody! Quiet, immediately! [3]

А потом он обернулся к маме и спросил:

— Как будет «дети военнослужащих» на языке Шекспира, дорогая?

— Понятия не имею, дорогой. Но если хочешь, я могу посмотреть в словаре.

— Не стоит, спасибо. Думаю, они меня уже и так поняли.

Папа обожает Англию, регби и твидовые пиджаки с заплатками на локтях. Наверное, это ему бы надо было туда поехать, а не Жану А.

— Это такая страна, где можно читать газету, сидя вечером в клубе, в окружении джентльменов, и потягивать виски, не боясь, что кто-нибудь тебе помешает! — произнес папа с завистью. — Ты можешь себе представить, дорогая?

— Еще как, — ответила мама.

Но отправить Жана А. в Англию родители решили, конечно, в первую очередь из-за занятий: каждое утро ему предстояло по три часа заниматься английским — блестящая возможность закрепить основы грамматики.

— Ну, что скажешь, мой мальчик? — спросил папа. — Не правда ли, чудесное завершение летних каникул?

— Ага, — промямлил Жан А. — Будет особенно чудесно, если ко всему прочему у семьи коренных жителей не окажется телевизора.

Судя по тому, какое лицо было у Жана А. в день отъезда, перспектива провести конец летних каникул на курсах английского языка не слишком его радовала. В дорогу он нарядился во фланелевые бермуды и синюю спортивную куртку, которые мама заказала по каталогу, — по ее мнению, ужасно стильные. Но когда поезд тронулся, лицо Жана А., маячащее за окном вагона, было похоже на лицо аквалангиста, которого силой затолкали в холодную воду.

— Счастливого освобождения! — крикнул я и помахал ему вслед.

— Прости, что ты сказал? — переспросил папа.

— Эм-м… Счастливого обучения! — как будто бы повторил я, но это было уже не важно, потому что поезд отъехал так далеко, что Жан А. нас, конечно, не мог услышать.

Вообще-то я был страшно рад, что наша комната теперь достанется мне одному. Я смогу безнаказанно пользоваться его приемником, обгоню его в сборе наклеек, посвященных чемпионату, и буду целыми днями драться с Касторами, а он мне и слова не скажет.