Пушистый гость (издание 1959 года)

— Я ещё никогда не ночевала в детском саду, — проговорила Лида. — Я ещё не была ночная. Я всегда была дневная.

— Да, Лидочка, — сказала Татьяна Ивановна, — ты до сих пор бывала в детском саду только днём, а ночевала дома, а теперь и ночевать будешь в детском саду. Как Наташа, Митя и другие дети. А на воскресенье будешь, как и они, уходить домой. Ты ведь знаешь, что твоя мама теперь работает по сменам.

У Лиды задрожали губы:

— Мне будет скучно спать без мамы…

— Не будет скучно! — раздался весёлый голос Наташи. — Татьяна Ивановна побудет с нами, пока мы не уснём. Правда, Татьяна Ивановна?

— Ну конечно, побуду, — ответила Татьяна Ивановна. — А потом придёт ночная няня.

— А сейчас можно нам сбегать на минуточку в живой уголок? Интересно, что делает ночью наш кролик?

— Хорошо, но только на минуточку.

Наташа и Лида побежали в маленькую комнату, где помещался уголок природы.

Там уже был один из близнецов. Он стоял возле аквариума и молча смотрел на рыбок. Рыбки плавали медленно и сонно, чуть шевеля золотыми плавниками.

— Толя, — сказала Наташа, — я сначала подумала, что ты Алёша.

— А я и правда Алёша, — усмехнулся мальчик.

— Ну конечно, Алёша, — подтвердила Лида. — У него родинки нет и он очень любит на рыбок смотреть.

— И кормить люблю, — сказал Алёша. — И кролика люблю кормить, и снегиря.

В клетке, за густой проволочной решёткой, сидел, сгорбившись, кролик. Уши лежали у него на спине и совсем потонули в белой пушистой шубке.

— Давай его покормим, — сказала Наташа.

— Не надо, — сказала Лида. — Кормить будем завтра.

— А я хочу сегодня! Сейчас!

Лида взяла её за руку:

— Не надо его будить! Уйдём лучше.

Алёша подошёл и посмотрел на кролика.

— Пусть себе спит. И рыбки пусть спят.

Он встал на стул, погасил свет, и все вышли из комнаты.

А Наташа сказала:

— Я сейчас приду! — и побежала по коридору.

— Наташа, куда ты? — крикнула ей вслед Лида.

— Посмотреть, спят ли куклы, — ответила Наташа.

В кукольном доме было всё так же тихо. Пожарный стоял у крылечка, милиционер — возле дома, а в комнатках спали Фиалка, Красная Шапочка и Петрушка.

„Наелись пирога и спят, — подумала Наташа. — А всё-таки жалко, что кролика не покормили перед сном“.

И ей захотелось ещё раз заглянуть в живой уголок.

Она с шумом распахнула дверь, зажгла свет, потом просунула палец сквозь проволочную решётку и пощекотала кролику нос. Кролик вздрогнул и зашевелился.

— Проснулся? — спросила Наташа. — Ну, вот и молодец! Чем бы тебя покормить?

Наташа посмотрела по сторонам и подбежала к окну. На подоконнике рос в горшке высокий куст дикого винограда. В один миг она общипала куст, открыла клетку и бросила кролику целую горсть листьев:

— Ужинай!

Кролик понюхал виноградные листья и стал быстро уплетать их, двигая носом.

— А теперь спи! — и Наташа побежала в спальню.

Клетка осталась открытой. И дверь в коридор тоже…

Все скоро уснули, и никто не слыхал, как в дверь комнаты, где стоял кукольный домик, кто-то тихонько прошмыгнул. Это был запоздалый гость, которого никто не звал и никто не ждал. В три прыжка очутился он возле домика, и в то же мгновение раздался грохот!..

Если бы куклы могли закричать, они закричали бы изо всех сил, позвали бы на помощь, но они не могли позвать на помощь — ведь это были только куклы! И никого не было рядом, кто бы их защитил.

Кто виноват?

Наутро, ещё до завтрака, Лида первая побежала в комнату старшей группы. Ей хотелось поскорей посмотреть на кукольный дом. Она вбежала — и остановилась. Что такое? Вместо дома — одни только развалины, а под рухнувшими стенами лежит с закрытыми глазами Фиалка.

Лида подняла Фиалку, но глаза у куклы не открылись. Лида тряхнула её, но это не помогло. Пожарный тоже лежал на полу. Он был без каски, а из головы у него торчала пакля.

— Наташа! — закричала Лида, — Толя, Алёша!.. Скорей сюда! Что тут случилось!

Дети вбежали в комнату, да так и ахнули: кукольный дом разрушен, всё перевёрнуто вверх дном!

— Татьяна Ивановна! — закричала Лида. — Идите скорее!

Татьяна Ивановна прибежала. Увидя развалины, она даже руками всплеснула.

— Это не я! — проговорила Лида.

— Я понимаю, что не ты, — сказала Татьяна Ивановна. — А кто?

Все посмотрели друг на друга. Прибежали и „дневные“ дети, румяные от мороза, — Серёжа, Володя, Ляля…

— Как жалко! — вскрикнул Серёжа. — Строили, строили… Ой, смотрите! Окошко сломано! И дверь!

— У Фиалки глаза не открываются! — сказала со слезами в голосе Лида. — Вся посуда разбита! Кто всё это наделал?!

Все опять молча переглянулись.

— А что, если это… Митя? — осторожно спросил Серёжа и сам смутился.

— Да, да, это наверно он! — сразу же уверенно подхватила Наташа. — Помните, он говорил: „Захочу — и сломаю“?

— Так он же тогда не сломал, — заступилась за Митю Лида, — Он сказал: „Я пошутил“.

— „Пошутил“! — повторила Наташа. — А играть с нами не захотел! Вот и теперь не торопится из спальни.

— Ну, давайте спросим у него самого, — сказала Татьяна Ивановна.

Дети побежали искать Митю.

— Митя, где ты?

Он выбежал из спальни.

— Долго же ты одеваешься, — сказала Татьяна Ивановна.

— Ботинки никак не зашнуровывались, — стал оправдываться Митя. — Железки от шнурков выпали.

— Иди, иди-ка сюда!.. Какие ещё там железки? — сказала Наташа.

Дети повели его к сломанному дому.

— Ты зачем дом сломал? — сердито спросил Серёжа.

Митя удивлённо заморгал своими рыженькими ресницами.

— Когда?

— Сам знаешь, когда.

— Я не ломал. Я спать лёг раньше всех.

— А почему ты грозился, что сломаешь? — накинулась на него Наташа.

— Я пошутил, — хмуро произнёс Митя, и лицо его залилось краской. — Я не ломал!

Татьяна Ивановна посмотрела на него и сказала:

— Митя говорит правду. Он не ломал. Я верю ему.

— А он же хотел сломать, — настаивала Наташа.

— Он не хотел. Он это сказал сгоряча, — объяснила Татьяна Ивановна, — а ломать и не собирался.

Митя благодарными глазами посмотрел на Татьяну Ивановну:

— Стану я ломать! Ведь я тоже строил! А они все на меня!

— Ну ничего, Митя, — сказала Наташа, — мы возьмём и новый дом построим.

Серёжа посмотрел на слишком беззаботную Наташу.

— Тебе всё „ничего“! — возмутился он. — Ты не строила, тебе и не жалко.

И все тоже рассердились на неё. Легко сказать: „построим“, а вот попробуй-ка, построй!

Наташа нахмурилась.

— Я тоже строила! — сказала она. — Кирпичи подвозила. И ничего страшного нет. Можно дом собрать снова.

— „Снова“! Собери, когда дверь сломана! — ещё больше огорчился Серёжа. — И окно! — Он нагнулся и поднял с полу пожарного. — Смотрите — и каски нет! Какой же это теперь пожарный — без каски? Из головы пакля торчит!

— Ничего, — успокоила его Наташа, — мы наденем на него платье, платочек на голову, и он будет тётенька.

— Да, „тётенька“! — вконец расстроился Серёжа. — У него лицо не тёткино. У него усы!

— Успокойся, Серёжа, — сказала Татьяна Ивановна. — Мы найдём каску. Не могла же она совсем пропасть. Давайте посмотрим, нет ли тут каких-нибудь следов. Может быть, мы тогда поймём, кто здесь побывал.

Дети разбежались по комнате и начали пристально всё осматривать. Особенно внимательно разглядывал пол и всё вокруг Митя.

— Есть следы! — крикнул он первый и поднял с полу Петрушку. К лохматым Петрушкиным волосам пристала лёгкая белая пушинка.