Шарон Крич. Отличный шанс

Мы сели в такси, и машина закружилась по серпантину горной дороги из Лугано вверх, на Коллина-д’Оро, что означает “холм из золота”, как объяснил дядя Макс, но золота не было. Холм был зеленого и коричневого цвета, а дорога серой. Такси некоторое время выписывало пируэты на крутых поворотах, пока дядя Макс наконец не воскликнул:

- Вот! Вот она!

Возле дороги стоял указатель, а слева, в окружении деревьев, расположилась старая вилла под красной крышей. Снаружи здание выглядело величественным, мощным, огромным и пугающим. Стены из тускло-светлого камня, металлические балконы, высокие окна с черными рамами. Все это походило на картинку из книги, которую подарили мне тетя Сэнди и дядя Макс. В одной из сказок в башне такой же вот виллы заточили принцессу.

Внутри были темные деревянные полы и сумрачные узкие коридоры. Двери и ставни скрипели и стонали. Покрытые пылью старины портреты рядами висели на стенах. Одетые в черное мужчины с серьезными лицами строго смотрели на меня в упор, а некоторые - в сторону, вовсе не замечая моего присутствия. В обеденном зале стены были увешаны древними доспехами и оружием; повсюду виднелись темные пугающие контуры щитов, копий и шлемов. Я прислушивалась, ожидая услышать голоса плененных принцесс.

Это и есть то место, которое миссис Стирлинг выбрала, чтобы основать американскую школу для детей с разных концов мира. Это и есть то место, где я буду учиться. Дядя Макс сказал, что я не одинока, в отличие от других школьников, которые будут жить здесь на полном пансионе, вдали от своих родителей. Мне предстоит жить вместе с ним и тетей Сэнди.

Я по-прежнему думала, что меня заманивают в ловушку, в тюрьму, мне все так же было непонятно, зачем я здесь, почему я не могла остаться с моими мамой и папой, с Криком, Стеллой и ее малюткой. Я думала, что в чем-то провинилась и теперь меня наказывают за это. Или им надо было освободить место в доме для ребенка Стеллы, и одному из нас - мне - пришлось уйти.

Мы прошли через двор и стали взбираться на холм.

- Вещи потом заберем, - сказал дядя Макс. - Надо было доехать на такси до вершины холма.

Мы поднимались по узким ступенькам крутой каменной лестницы, извивающейся среди деревьев - на одних висели незнакомые оранжевые плоды, другие были покрыты желтыми цветами со сладким, как у джема, запахом. Добравшись до Виа-Попорино, узкой, мощеной улицы, мы прошли мимо желтого дома, потом серого, розового и остановились у дома с белыми стенами и красной крышей. Дом-шале.

- О, Макс! - воскликнула тетя Сэнди. - Я в раю!

Дядя Макс достал из кармана ключи. В узкой прихожей было прохладно и темно. На полу - красная кафельная плитка. Стены покрыты белой штукатуркой.

- Мы попали на небеса! - снова воскликнула тетя Сэнди. - Посмотрите на это!

Мы последовали за ней через широкий проем в комнату с высоким потолком на толстых стропилах. Всю противоположную стену занимали окна и стеклянные двери, через которые мы вышли на балкон.

- Вы когда-нибудь за всю свою жизнь?.. - начала и не смогла закончить тетя Сэнди. - Вы когда-нибудь видели?..

Через всю долину раскинулось озеро. В тот вечер тусклые огоньки светились по всему склону холма и, словно рождественская гирлянда, опутывали расположенную напротив гору. На самом верху одиноко мигал красный фонарь.

- Долина, - как завороженная, произнесла тетя Сэнди, - озеро, горы…

- А ты что думаешь, Динни? - спросил дядя Макс. - Разве здесь не здорово? Ведь правда здорово?

Мне вспомнилась деревня на вершине холма в Нью-Мексико, и я представила себе, как ребенка Стеллы впервые привезли домой. Все для него будет таким новым… Я стала смотреть перед собой на гору - огромную, черную, необъятную.

- Конечно, - ответила я. - Это здорово.

Но на самом деле я так не думала. Позже я смогу увидеть всю эту красоту другими глазами и оценить ее по достоинству и буду потрясена ею до глубины души. Но в тот первый день я видела только то, чего там не было, - мою семью, мой дом.

4. Два пленника

Сны Доменики Сантолины Дун

Я стояла на балконе с ребенком Стеллы на руках. Ребенок все плакал и плакал. С горы напротив на нас в бинокль смотрел мой отец. Я махала рукой и звала его, но он не видел и не слышал меня.

Я забралась по склону Коллина-д’Оро до деревни Монтаньола, расположенной на самом верху, и теперь возвращалась другой дорогой, по тропинке с противоположной стороны холма, которая сбегала вниз мимо дома директора школы. Теперь это был дом тети Сэнди и дяди Макса, и они называли его наша каза.

- Почему не шале? - спросила я.

- Вообще-то это шале, дом в стиле шале, - стала объяснять тетя Сэнди. - Но по-итальянски слово “дом” звучит как “каза”, так что это - наша каза. - Они все время старались обучать меня итальянским словам, поскольку на этом языке разговаривало местное население.

- Ваша шале-каза? - переспросила я.

- Наша! - поправила меня тетя. - Наша шале-каза!

В голове у меня образовалась путаница по поводу того, где мы находились. Дядя Макс сказал, что эта местность называется Тичино и люди здесь говорят по-итальянски. В других частях Швейцарии, по его словам, население говорит на немецком, французском языках и на ретороманском диалекте.

- А я думала, что мы в Лугано, - сказала я.

- Лугано - там, внизу, - пояснил дядя Макс, показывая на город. - А деревня Монтаньола расположена выше.

- А где же мы? - недоумевала я. Он пожал плечами.

- Мы - в казе на Виа-Попорино, между Лугано и Монтаньолой, в Тичино, в Швейцарии, в Европе, на планете Земля.

- А-а, - сказала я.

Я прикрепила на окно в своей спальне лист бумаги, на котором написала:

“МЕНЯ ПОХИТИЛИ! МЕНЯ НЕ ПУСКАЮТ ДОМОЙ!”

Но тетя Сэнди сказала:

- Вряд ли здесь кто-нибудь умеет читать по-английски. - И подарила мне англо-итальянский словарь.

*

Спускаясь по тропинке из Монтаньолы, я вспоминала историю о двух пленниках, которую накануне рассказал мне мальчик по имени Гутри. Оба пленника, точнее заключенных, сидели в одной тюремной камере. Оба смотрели на волю через одно маленькое окошко. Первый пленник сказал: “Ты только посмотри, как много грязи там, снаружи!” А другой сказал: “Ты только посмотри, как много неба там, снаружи!”

- И это все? - спросила я Гутри, когда он закончил. - И это вся история?

- Подумай об этом хорошенько, - посоветовал Гутри.

Вот я и думала об этом все время. Мои ноги ступали по тропинке, усеянной мелкими камешками и остатками опавших плодов хурмы. Над ними вились осы. Оранжевая мякоть прилипала к подошвам моих новых ботинок. Вдоль старой каменной стены стремительно пробежала ящерица. Что она видела? Может быть, ящерица видела только тропинку, гниющую хурму и ос?

Потом я посмотрела вверх, как, наверное, это делал второй пленник. Впереди возвышались кроны пальм, растущих вдоль тропы, голубое небо с клубами белых облаков и холмы, волнами опускающиеся к голубому озеру. На одном берегу расположилась Швейцария, а на другом - Италия.

Горы занимали большую часть местности вокруг озера, из них две самые высокие находились на противоположных сторонах. На вершине горы Сан-Сальваторе мигал красный огонек, а остроконечный пик горы Бре со всех сторон окружала горная гряда, и поэтому казалось, что он стоял на дне чаши с низкими краями. По словам Гутри, верхушка Бре будет покрыта снегом уже к октябрю.

Разве не странно, что я, стоя в Швейцарии, могла видеть Италию, и разве не странно, что пальмы могли расти там, где есть снег? И разве не странно, что среди этих пальм стояла я?

Если я закрою глаза, то, может быть, почувствую, что снова нахожусь в Нью-Мексико. Здесь пахло не так, как в Нью-Мексико, воздух был совсем другой. И все же если я закрою глаза и не буду открывать долго-долго, то, может быть, все вокруг меня превратится в Нью-Мексико. Тогда я смогла бы смотреть из окна нашего дома и видеть своих маму и папу, Стеллу и ее малыша. Хотя, если бы они увидели меня, то, возможно, рассердились бы из-за того, что я вернулась.