Тоби Лолнесс. Глаза Элизы

— Пуститься в путь посреди зимы! — возмущался Джалам. — Вы шли на верную смерть!

— Мы не боимся смерти, — невозмутимо ответил второй странник.

— У нас не было выбора, — настаивал первый.

— Что же заставило вас подняться на Дерево? — спросил Лунный Диск.

— Кое-кто покинул равнину в пору первого снега. Мы отправились на поиски.

— Кто? — продолжал допрос Лунный Диск.

— Непростительное безрассудство! — бушевал Джалам. — Нельзя оставлять свой дом зимой!

— Кого вы ищете? — не отставал Лунный Диск.

Странники переглянулись. Затем ответили:

— Твою сестру, Илайю.

Все разом смолкли.

— Мы не знаем, почему она ушла и зачем.

Лунный Диск представил заснеженные поля, скользкие отвесные уступы коры, головокружительно высокий ствол Дерева, его узловатые ветви. Неужели Илайя проделала такой опасный путь в одиночку?

Один из юношей продолжал:

— Три дня назад мы настигли ее неподалеку отсюда. Я заговорил с ней, а она набросилась на меня и попыталась убить. Не знаю, что на нее нашло. Не понимаю, чего она хочет.

— С тех пор как ты ушел, в сердце твоей сестры полыхает ярость. С тех пор как с нами больше нет Ветки, — подхватил второй.

Лунный Диск вспомнил добрую ласковую девочку, ненамного старше его, которая всему его научила, заменила мать, отца, всю семью. Пела ему зимой в шатре-колосе чудесные песни… Куда подевалась ее доброта? Зачем Илайя поднялась на Дерево?

— Они вот-вот ее схватят! — воскликнул Лунный Диск в испуге.

Юноши ответили не сразу.

— Илайю уже схватили. Они поймали нас всех. Но она так отчаянно сопротивлялась, что ее заперли отдельно от остальных. Когда нас вели сюда, мы слышали, как она кричит и бьется где-то наверху.

— Моя сестра здесь?! — чуть слышно прошептал Лунный Диск. Он был вне себя от ужаса.

Вечером в классе на краю котловины царила напряженная тишина. Тридцать пожилых школьников с нетерпением ждали, когда они спустятся в подземный ход. Все основательно подготовились к побегу: под робы надели теплые свитера, в портфельчики спрятали запасы провизии. У Ролдена руки тряслись сильнее обычного.

Никто не мог придумать тему занятия, и вдруг Зеф Кларак вызвался прочитать лекцию. На лицах у всех появилось искреннее удивление. Ведь Зеф — худший ученик, абсолютный невежда, ставший нотариусом по счастливой случайности, — не знает ну ничегошеньки!

Один из заключенных посоветовал ему обучить их наскоро вышиванию, другой — выпечке лиственных пирогов, третий попросил напомнить всем таблицу умножения. Зеф с извинениями отклонил все предложения, поскольку ничего не смыслил ни в рукоделии, ни в математике, ни в кулинарии.

В конце концов отличную идею подала ему Майя.

И вот знаменитое страшилище с Вершины, Зеф Кларак, самый уродливый человек на Дереве, начал рассуждать… о внутренней красоте!

Но никто, кроме Майи, так и не узнал, что он думает по этому поводу. Заключенные были заняты вовсе не Зефом: все их внимание было приковано к то удаляющимся, то приближающимся шагам стражников за окном.

Зеф не замечал пренебрежения слушателей. Даже забыл о предстоящем побеге — вдохновенно и без прикрас он повествовал о своем детстве. Перевоплощался то в страшненького бесформенного младенца, при виде которого акушерки упали в обморок, то в неприглядного мальчика, который день за днем учился затмевать внутренним светом свое внешнее уродство.

Майю его рассказ растрогал до глубины души.

Наконец Сим Лолнесс подал знак: «Пора!» Первым встал на четвереньки и пополз к люку, который находился под кафедрой.

Именно в этот миг дверь бесшумно открылась. Зеф сейчас же умолк. Сим понял, что опасность близко, быстро улегся на пол, закрыв собою люк, и зажмурился. Он услышал, как кто-то не спеша подошел к нему, а Зеф прошептал:

— Тише, профессор решил вздремнуть!

— Подожду, пока проснется, — раздался прямо у него над головой низкий женский голос.

Пришла Минуека. Она встала рядом с Симом и молча слушала Зефа, который продолжил свои рассуждения. Его слова потрясли, заворожили Минуеку. Она и не знала, что бывает внутренняя красота!

Сим понял, что уходить охранница не собирается, поэтому потянулся, зевнул и приподнялся, изображая, будто очнулся ото сна.

— Там еще одного Облезлого привели. Вас ждут.

— Опять? — удивился Сим. — Вы же сегодня утром двоих поймали, я их уже видел.

— Пошли, так надо.

Сим никогда не уклонялся от обязанности знакомиться с новыми пленниками. Он кивнул и встал, надеясь, что успеет вовремя вернуться — нужно только управиться побыстрее. Минуека нехотя поплелась за ним, хотя ей так хотелось дослушать лекцию Зефа!

— Я ненадолго, — заверил Сим остальных, выходя из класса. — Спокойно дождитесь меня. Не бойтесь: планы не меняются.

В ответ он услышал тяжкий единодушный вздох пожилых школьников. Увидел, как ходят ходуном руки Ролдена. Через два часа старику исполнится сто три года!

Минуека привела профессора в крошечную каморку, а сама ушла. Сима разбирало любопытство, хотелось взглянуть на последнего из пойманных за сегодня. Странно, что он был один. Люди из Травяного Племени редко путешествуют в одиночку.

Ждать пришлось долго. Профессор нервничал и, чтобы успокоиться, стал заново продумывать детали предстоящего побега. Весна только начиналась, рассветало около семи. Даже если они выберутся наружу в полночь, им удастся преодолеть большую часть пути в темноте. Беглецы успеют спрятаться в надежном месте и осуществить весь план до конца. На свободе! Что верно, то верно: вывести тридцать стариков из отлично охраняемой тюрьмы непросто. Однако Сим не сомневался в успехе. Никто и ничто их не остановит!

Тут привели пленника. В каморке было темно, и профессор увидел лишь голубоватое свечение его ступней.

— Этот старик тебе знаком? — спросил тюремщик Облезлого.

Очки Сима Лолнесса поблескивали в полумраке. Пленник не отвечал. Оба напряженно вглядывались в темноту, пока их глаза, привыкнув, не начали различать смутные очертания. Вдруг профессор заморгал часто-часто. На остающемся в тени лице человека Травяного Племени не дрогнула ни одна черта. Наконец он ответил:

— Нет. Я его не знаю.

Сим вернулся в класс бледный и взволнованный. Опустившись на низенький стул, он что-то шепнул на ухо жене. Майя тоже мгновенно побледнела, потом счастливо улыбнулась и положила голову мужу на плечо, прижавшись лбом к его шее. Он боялся спугнуть этот драгоценный миг. Их жизнь внезапно озарилась ласковым светом надежды.

Зеф упорно продолжал говорить, хотя теперь его и вовсе никто не слушал.

Профессор наклонился и тихонько передал новость заключенному, который сидел перед ним. Вскоре она облетела весь класс.

Даже Зеф Кларак понял: «Сим и Майя остаются в тюрьме. Из-за юноши, которого здесь считают жителем равнин. Профессор узнал его по голосу Он уверен, что это Тоби Лолнесс».

В глазах Майи впервые за долгое время появился блеск. Сим взглядом просил прощения у Альбера Ролдена, давая понять, что ему очень стыдно. Но в глубине души он ликовал!

Ролден огладил бороду, взял карандаш и написал на бумаге несколько строк. Его послание прочли все, передавая листок друг другу: «Побег вполне можно отложить. Как вы понимаете, мы ни за что не оставим вас одних. С уважением, Альбер Ролден».

Наступившую тишину нарушила Майя. Она запела поздравительную песню, и все тотчас ее подхватили, окружив именинника. Отложить не означало забыть. Вскоре они убегут все вместе, с Тоби, Майей и Симом!

Послышался топот сапог — со всех сторон сбежались охранники, требуя, чтобы заключенные прекратили петь.

Когда поздравления закончились, почтенный Ролден вздохнул с облегчением. Он один знал наверняка, что столетнему человеку следует готовиться к куда более важному и опасному путешествию, которое не отсрочит даже самый неожиданный поворот событий.