Дарю тебе велосипед

И он выезжает на улицу, он едет по дороге, выписывает зигзаги, виляет. Сзади бабушка держит велосипед за седло. Раза два она не удержала, Сашенька свалился. Он потирает коленку, локоть. Поднимает велосипед.

— Бабушка, может, на сегодня хватит? А завтра ещё?

— Ну что ты? Ты способный, ты бесстрашный. Помнишь, как быстро ты научился плавать?

Как важно вовремя напомнить человеку, какой он молодец.

Сашенька снова в седле. Конечно, он бесстрашный. И не каша, и не лапша. И не хуже других. Никто никого не хуже. Бывают минуты слабости, но их надо преодолеть. Хорошо, что бабушка так крепко держит седло.

— Сашенька! На велосипеде не умеет! А я давно умею! — Это Аллочка, конечно. Вышла из своей калитки и стоит, только её не хватало.

— Бабушка, может, хватит? — тихо спрашивает Сашенька.

— Ничего подобного, — тихо отвечает бабушка, — тем более девочка смотрит. Ты что? Садись, поехали.

Он потирает ушибленный локоть. Не так уж и больно, в траву падать мягко.

И снова Сашенька на велосипеде. И опять вперёд, потихоньку. Только руки держат руль чуть увереннее. И спина чуть крепче. И голова не мотается, как былинка на ветру. И зигзаги меньше — путь почти прямой.

— Подумаешь, девочка, — ворчит Сашенька. — Аллочка-кричалочка.

Бабушка трусцой бежит за велосипедом, это придаёт Сашеньке уверенность. Бабушка держит крепко. Хорошо, что бабушка сильная. Не зря она каждое утро делает зарядку, плавает. А зимой каждое воскресенье ходит с подругой на лыжах.

— Девочка, — ворчит Сашенька, а сам крутит, крутит педали.

— Всё равно — девочка, — тихо отвечает бабушка. — Ты мужчина и никогда перед женщиной не показывай слабость. Стыдно.

Да ладно, ладно. Он постарается.

Велосипед едет, Сашенька спокойно нажимает на педали, не дёргает руль, и руль больше не вырывается из рук. Велосипед слушается! Медленно, не спеша, вперёд. Ветер не воет в ушах, до этого ещё далеко. Но всё-таки! Сашенька едет на велосипеде. Это оттого, что бабушка крепко держит его велосипед и не даёт ему повалиться.

— Бабушка! Еду! Лучше, правда, бабушка?

Она не отвечает. Не слышит? Он тогда погромче:

— Бабушка! Смотри, как получается!

— Молодец! Хорошо! Сашенька! — кричит бабушка издалека.

Сашенька не заметил, как она перестала его держать. Она стоит у калитки. А он едет, едет сам. Сам едет!

И Аллочка кричит во всё горло:

— Сашенька научился на велосипеде! Смотрите!

От неожиданности Сашенька делает зигзаг и всё-таки валится набок. Но это уже не имеет никакого значения.

…Теперь он на своём велосипеде каждый день ездит за хлебом и на почту. А иногда за молоком. Если бидон повесить на руль и ехать ровно и аккуратно, молоко не расплещется. А без бидона можно носиться с огромной скоростью.

Жалко, что не видит Сашеньку в эти минуты тот человек, который, может быть, стал бы относиться к нему иначе…

Телеграмма

Сегодня Сашенька приехал на почту на закате. Сейчас он опустит письмо в синий почтовый ящик, не слезая с велосипеда. Это совсем нетрудно, если держаться за забор. Вот как всё складно получается — Лёша обещал взять Сашеньку сегодня на рыбалку. Не Фиму, не Аллочку, не Пашку-Машку, а именно Сашеньку. Потому что не они, а он, Сашенька, ухитрился накопать червей за старым колодцем. Лёша сказал:

— Завтра вечером возьму тебя с собой на рыбалку. Ты, Сашенька, хотя и на два года младше, а всё равно толковый.

Вот как сказал Лёша, такие слова не часто услышишь, особенно от такого взрослого сдержанного человека. Сашенька сразу понял, что теперь он поймает штук сто ершей, а может, и щуку. Мечтая об этом, он подъехал к зелёному домику, на котором была вывеска: «Отделение связи». Это и была почта.

Сашенька достал из кармана конверт. Там были стихи, которые казались Сашеньке очень хорошими. «Летают весёлые птицы, летают горячие искры, летит к тебе эта страница с далёкого берега Истры». На самом деле это не были такие уж замечательные стихи, но они выражали Сашенькино настроение — немного грустное, немного мечтательное, а именно настроением ему и хотелось поделиться.

Письмо с шорохом упало в ящик и стукнулось о железное дно. Всё, можно мчаться обратно, Лёша, наверное, ждёт его у своей калитки.

— Мальчик, постой, не уезжай!

В дверях почты стояла женщина, которая обычно сидела внутри, за барьерчиком, и принимала бандероли и заказные письма.

— Послушай, мальчик, отвези телеграмму на Лесную, дом шесть. Здесь недалеко, я не могу почту оставить. Будь добр. Знаешь, где Лесная?

— Конечно, знаю. — Сашенька взял сложенный листок. — Я все улицы в посёлке знаю. Пока пешком ходил — не все улицы знал, а теперь-то я на велосипеде. Я эту телеграмму с большой скоростью доставлю. Раз-два — и на Лесной. А потом раз-два — и на реке.

Сашенька помчался по дороге, женщина с почты что-то говорила ему вслед, но он не слышал.

Вот и Лесная улица, мягкая от опавших сосновых иголок. Велосипед пружинит, как будто едет по матрасу. Сашенька затормозил у дома номер шесть и крикнул:

— Вам телеграмма! Здравствуйте! Я привёз телеграмму!

Приятно кого-то обрадовать. Телеграммы чаще всего бывают поздравительные, так считал Сашенька. Или кто-нибудь в гости приезжает из другого города, тоже весело…

Из дома быстро вышла старушка, накинутая на её плечи шаль зацепилась за дверную ручку, но старушка не отцепила, она быстро шла к калитке, к Сашеньке, а шаль так и осталась висеть на двери.

Старушка взяла телеграмму и сказала «спасибо». Ну вот и всё, сейчас Сашенька нажмёт на педали и полетит к Лёше. И так задержался. Лёша, может быть, сердится: куда подевался этот Сашенька? Зря я с ним связался. И тут Сашенька примчится — вот он я. И они пойдут на речку и будут ловить рыбу. И Сашенька сразу научится и поймает штук сто или больше.

И вдруг старушка опустилась на скамейку у калитки, задрожала, слезы полились по щекам, а телеграмма упала в траву.

— Как же так? Как же так? — повторяла старушка и раскачивалась, закрыв лицо. — Сестра, Соня, умерла. Как же так?

Сашенька растерялся. Это была совсем чужая женщина, он впервые в жизни видел её. Но Сашенька спрыгнул с велосипеда, подошёл и погладил её по плечу. Он сел с ней рядом. Чем можно помочь? Что нужно сказать? За кем сбегать? Он не знал, он просто сидел рядом. И может быть, это было самое трудное для него и единственное, что нужно было сейчас этой старой женщине. Когда у человека большое горе, с ним иногда нужно просто посидеть рядом. Ничего этого Сашенька не знал. И хотелось спросить: «Что мне сделать?» Если бы она сказала, он бы сразу всё сделал, и стало бы легче. Но она сама растерянно спросила:

— Что же теперь делать?

И Сашенька почувствовал, что он сейчас умнее и главнее.

Так они сидели у калитки долго. Потом старушка сказала:

— Ступай домой, тебя, наверное, ищут.

— Посижу, — твёрдо ответил он. — Я не маленький.

Потом приехал из города сын старушки, высокий быстрый человек. Он прочёл телеграмму, обнял мать, повёл её в дом. Потом вышел, пожал руку Сашеньке — то ли попрощался, то ли поблагодарил.

В сумерках ехал Сашенька по дороге. Кричали вороны в верхушках сосен. Синие облака тянулись к городу. Велосипед подбрасывало на толстых корнях, выступавших из земли. Печально было на душе, Сашенька впервые так близко увидел горе. Мог растеряться, мог испугаться. А он поддержал человека. Так поступают добрые и сильные. Но об этом Сашенька не думал. Люди редко замечают, как меняется их характер.

Валя Туманова плачет

А в лагере «Светлые полянки» сегодня последний день третьей смены.

В последний день люди почему-то становятся на самих себя не похожи. И вытворяют всякие номера. А вожатые, хотя и сердятся, но не очень. Они тоже понимают: последний день это последний день.