Графиня Кейт

— Я раскаиваюсь, тетя Барбара, — тихо произнесла она. — Я не должна была говорить, что вы со мной дурно поступаете и что заставляете меня говорить неправду…

Сердце Кейт было готово выпрыгнуть из груди.

— Хорошо, что вы сознаетесь в своем дурном поведении, — сказала леди Барбара таким же сухим и резким голосом, как всегда.

— Она искренне раскаивается, — прибавил священник. — Я узнал из ее добровольного признания, сколько неприятностей она вам причинила, и думаю, что если вы по доброте своей простите девочку, то она впредь не будет уже такой своенравной.

Сказав это, он подвинул Кейт немного вперед и, пожимая ей руку, пытался высвободить свою. Юная графиня поняла, что ей следует попросить прощения. И хоть это казалось ей еще труднее первого признания, но она все-таки выдавила из себя:

— Тетя Барбара, простите меня, я постараюсь быть лучше.

— Если раскаяние ваше искреннее, Кэтрин, то я, конечно, прощаю вас, — сказала леди Барбара, взяв Кейт за правую руку (левой Кейт все еще держалась кончиками пальцев за мистера Вардура), — но мое прощение, — продолжала тетка, — одно, а последствия вашего поведения — другое. Мое личное прощение не должно и не может отвратить этих последствий, и вы, мистер Вардур, вероятно, со мной согласны, — прибавила она.

Испуганная девочка придвинулась ближе к приемному отцу. Последствия, о которых упомянула тетка Барбара, были ужасны.

Мистер Вардур пробормотал в ответ какие-то слова, на которые Кейт от волнения не обратила внимания, а тетка между тем продолжала:

— Из уважения к титулу, который вы носите, леди Кергвент, я постараюсь сохранить в тайне этот неблаговидный поступок и полагаю, что едва ли кто-нибудь посторонний знает о нем. Что же касается вашего семейства, то оно, вероятно, также понимает необходимость некоторых предосторожностей.

Мистер Вардур поклонился в знак согласия.

— Но, — прибавила леди Барбара, — из-за этой истории мы с сестрой вынуждены отказаться от ответственности за дальнейшее воспитание Кэтрин. Здоровье леди Джейн сильно пострадало от постоянного шума и беспокойства, которые неизбежны, когда в доме есть ребенок. К тому же вследствие побега племянницы у нее были такие сильные припадки, что впредь я не могу подвергать ее подобным волнениям. Конечно, в данный момент мы вынуждены все-таки принять этого ребенка, но как только вернется брат и как только он будет в состоянии заняться делами, нам нужно будет переговорить обо всем с лордом-канцлером и найти какое-нибудь заведение, начальница которого сможет сладить с такой неукротимой натурой, как Кэтрин.

— В таких обстоятельствах, — сказал мистер Вардур, — не лучше ли ей вернуться пока со мной в Олдбороу?

Кейт затрепетала от надежды, но все это было бы слишком хорошо, чтобы осуществиться. Послышался отвратительный слабый кашель леди Барбары.

— Благодарю вас, вы очень добры, но об этом не может быть и речи. В настоящее время на мне одной лежит ответственность за племянницу, — с обидой в голосе проговорила тетка.

— Я думал, — смутился священник, — что, если леди Джейн нездорова, а полковник Умфревиль в таком горе, для вас сейчас будет облегчением расстаться с ребенком…

— Благодарю вас, — кивнула леди Барбара, — но никакое неудобство не может помешать мне исполнять свой долг.

Осознав, что слова его будут бесполезными, мистер Вардур сменил тему разговора и осведомился о здоровье леди Джейн. Оказалось, что та с субботы очень больна и с тех пор не выходила из своей комнаты.

— Кейт всего несколько часов назад узнала о горе, постигшем полковника Умфревиля и его жену, — сказал священник.

— Наш племянник был слишком слаб и не смог перенести путешествие, — вздохнула леди Барбара. — Он внезапно занемог в Александрии и умер. Теперь мы опасаемся за отца покойного, он тоже чувствует себя дурно. И когда он окажется в Англии, предсказать невозможно.

Леди Барбара поблагодарила мистера Вардура за то, что он доставил леди Кергвент домой, и предложила ему позавтракать. Но это было сделано таким важным и торжественным тоном, что любой догадался бы, как ей не хотелось, чтобы священник согласился.

Чувствуя себя лишним, мистер Вардур поцеловал несчастную Кейт и простился с леди Барбарой. Бедная девочка была до того погружена в печаль и уныние, что не сделала даже попытки проводить приемного отца до лестницы.

— Теперь, Кэтрин, — сказала тетка, — пойдемте со мной в комнату тети Джейн. Она так тревожилась, что успокоится, только увидев вас.

Кейт кротко последовала за ней и застала тетку Джейн в своей комнате перед камином — раскрасневшуюся, разгоряченную и дрожащую. Увидев девочку, тетка протянула к ней руки. Кейт кинулась в ее объятия. Ни одна не смела вымолвить ни слова.

— Она говорит, что раскаивается, — проговорила леди Барбара, — поэтому мы можем простить ее, так как и ты прощаешь ей все страдания, которые из-за нее перенесла.

Леди Джейн только крепче прижала к себе девочку, а Кейт осыпала ее лицо и руки горячими поцелуями.

— Довольно, — произнесла наконец леди Барбара, — а то опять она тебя расстроит.

И больная тетка с племянницей остановились, как будто на них подул холодный ветер.

— Это мистер Вардур привез ее домой? — спросила леди Джейн.

— Да, и был так добр, что предложил даже взять ее назад к себе, — ответила леди Барбара с усмешкой, которая ужасно раздосадовала Кейт, несмотря на то, что она не совсем так ее поняла.

По правде сказать, леди Барбара была очень недовольна Вардурами. Ей всегда казалось, что проступки племянницы были следствием их воспитания. Она даже предполагала какую-то поддержку с их стороны, которая и побудила ребенка убежать. Леди Барбаре казалось, что если бы Вардуры были действительно поражены и оскорблены этим поступком, то привезли бы беглянку домой гораздо скорее. И все это случилось только оттого, что она позволила сблизиться Кейт с этими детьми в Борнмуте! Впредь она будет осторожнее!

И тетка Барбара сдержала данное себе обещание. Она стала воспринимать племянницу как какого-то маленького дикого зверька особой породы, которого, чтобы он опять не убежал, не следовало ни на минуту выпускать из виду.

Нанятая гувернантка, женщина уже почтенных лет, очень важная и молчаливая, приходила сразу после завтрака. Она сначала отправлялась гулять с юной графиней, потом спрашивала у нее уроки. После ее ухода Кейт должна была безотлучно находиться в комнате теток, ей больше не позволялось оставаться в классной или играть одной. Чай ей теперь приносили в столовую, пока тетки обедали. Таким образом, девочка находилась под неусыпным надзором.

Это было очень горько для Кейт и отнимало у нее всякое желание чем-либо заниматься. Девочке не хотелось приниматься ни за книги, ни за уроки, ни за что-то другое. Сердце юной графини иногда пылало негодованием, но из себя она уже не выходила, мучаясь чувством стыда. Леди Барбара говорила немного, но тем не менее дала почувствовать Кейт, что, несмотря на прощение, та совершила проступок, который навсегда запятнал ее репутацию и отныне ставит ее на целую ступень ниже всех прочих девочек.

Меры, принимаемые леди Барбарой для того, чтобы замять эту историю, ее боязнь, как бы она не дошла до Лапоэров, ее надежды, что можно будет обойтись, не открывая всего брату Джайлзу, — все это способствовало тому, что Кейт совсем упала духом. От сознания своей вины она даже не имела ни малейшего желания жаловаться на строгий присмотр, которым ее окружили. А печальная нежность тетки Джейн трогала девочку до глубины души.

— Как могли вы, друг мой, это сделать? — говорила леди Джейн слабым голосом, оставшись с племянницей наедине.

Кейт опускала голову. Думать об этом она теперь уже не могла.

— Это так грустно! — продолжала леди Джейн. — Я-то надеялась, что у нас все пойдет хорошо… Дай Бог, чтобы дядя Джайлз ничего не узнал об этом. Иначе он навсегда потеряет к вам доверие…

— А вы, тетя Джейн, не потеряете ко мне доверие, если я очень долго буду вести себя хорошо? — спрашивала Кейт.