Восемь голубых дорожек

Она смотрела на снег, напоминающий ей воду, и думала о том, что никогда теперь уже не пойдет в бассейн.

Нехорошо было у Туси на душе. Очень нехорошо… Но она и сейчас не могла себе признаться в том, что ничего ей сейчас так не хочется, как быть с ребятами, которые сегодня ее так жестоко наказали.

- Да ну-у вас! - вдруг громко, вслух протянула Туся и, по своей всегдашней привычке, вздернула подбородок.

К кому и к чему относились эти слова, она и сама точно не знала.

А в соседней комнате веселье продолжалось. Но никому дела не было до девочки, одиноко стоявшей за спущенной шторой у холодного зимнего окна.

УЖЕ ВЕСНА…

Быстро летят с крыш серебряные капли. Ветер подхватывает их, сносит в сторону, и кажется, что падают они прямехонько с неба.

А небо- то чистейшей голубизны.

А в небе- то ни тучки, ни облачка.

Только солнце по небу разгуливает - большое, круглое, веселое. А до чего важное - ух ты! - не взглянешь на него!

Весна?

А как же! Начало апреля.

Всюду - на улицах, на скверах и бульварах - расчирикались воробьи. Не то они обсуждают свои весенние воробьиные дела, не то вздорят между собой. А распушились-то как! Как наскакивают друг на друга в драке!

На тротуарах и мостовой давно сухо, а во дворах кое-где еще пока грязь. И на стройках тоже очень грязно. Там и вовсе без резиновых сапог не обойтись.

А сядет солнце, и все покрывает тонкий хрусткий ледок. По ночам заморозки. Не морозы, а так себе - легкие весенние заморозки. Но чуть глянет солнце и весь ледок распустит сразу, будто его и не бывало.

Дни становятся длиннее и длиннее. По утрам, когда Марина отправляется в школу, солнце стоит уже высоко.

И до лета осталось немного. Месяц да еще полмесяца - и будет конец учебного года. А там гуляй себе напропалую! Хоть по целым дням носись по двору и прыгай через веревочку!

Сегодня по дороге из бассейна домой Маринка и сама расчирикалась, будто воробей. Идет трещит без умолку. Трещит не переставая. И все о бассейне. И только про бассейн.

"Зоя Ивановна сказала!… Зоя Ивановна велела!… Зоя Ивановна посоветовала нам… Зоя Ивановна этого не разрешает" Зоя Ивановна… Зоя Ивановна… Опять Зоя Ивановна…

Дедушке и словечка вставить невозможно. Ему остается только слушать, улыбаться и молча кивать головой.

Но все- таки, когда Маринка на секунду приумолкла, дедушка ее спросил:

- Ты мне толком скажи: значит, и тебя Зоя Ивановна решила выпустить на соревнование?

- Да, дедушка, она решила! Голос у Маринки ликующий.

- Не побоишься?

- Да что ты, дедушка! Ведь это простые учебные соревнования! Курсовки называются. Они у нас бывают каждый месяц!

Пока они шли из бассейна, пока дошли до своего подъезда и поднялись на шестой этаж, дедушка уже все узнал про предстоящее соревнование, про "курсовку", к которой будет допущена вся Маринкина группа.

Но ведь это дедушка все знает. А бабушка?

И, придя домой, Маринка начинает сначала. Хоть это будет лишь обычная курсовка, но на курсовке все бывает по-настоящему, как на большом соревновании. Каждому отведут водную дорожку. Каждому совершенно отдельную. Никто тебе не станет мешать! И у нее, Маринки, тоже будет своя дорожка, своя стартовая тумбочка. И судьи будут засекать время по секундомеру. А как же? И будет стартовый пистолет…

- Что-что? - настораживается бабушка. - Какой еще пистолет? Стрелять будут?

- Да стартовый же, бабушка! - объясняет Маринка. - Ты не бойся. Никого не убьют. Из него только - бах! - и уж тогда не зевай, вмиг прыгай в воду и плыви…

Бабушка успокаивается:

- Уж чего не знала, того не знала! Первый раз слышу про такие пистолеты.

Да, теперь есть уже такие вещи, которые бабушка не знает, и Маринке приходится ей объяснять.

- А если я хорошо проплыву дистанцию, - продолжает Маринка,- то получу значок "Умею плавать".

Сказав это, Маринка выжидательно смотрит на бабушку: а что такое дистанция (тоже ведь трудное слово!), бабушка знает?

Наверно, все-таки знает, потому что спрашивает правильно:

- Какую же дистанцию тебе надо будет проплыть?

- Какую?

Маринка небрежно пожимает плечами:

- Так себе дистанция… Кролем пятьдесят метров. Ничего особенного.

Ничего особенного? А у самой глаза блестят. А сама напыжилась от гордости. А сама ждет не дождется маму и папу, чтобы начать рассказывать все по порядку, с самого начала! Ну и Маринка! Ну и чудеса! Ведь совсем недавно, несколько месяцев назад, она понятия не имела, что это за слово "кроль". А сейчас сама собирается плыть этим самым кролем. И ничего особенного ей - пятьдесят метров.

Вдруг бабушка, пристально поглядев на внучку, улыбнулась.

- Веснушек-то, веснушек у ней… Весь нос в конопаточках! Да где ты их столько набрала, Мариночка?…

Где? Не мудрено набрать, когда весна пришла. А где весна, там и веснушки!

АНТОН СОБИРАЕТСЯ УЕЗЖАТЬ, А ГАЛЯ ВСТРЕЧАЕТ ТУСЮ

Они сидели вдвоем на балконе, Антон и Маринка. Отсюда, с шестого этажа, им хорошо был виден и слышен Ленинградский проспект. Оттуда доносилось много разных звуков: и шелест автомобильных шин по асфальту, и вдруг лязг тормоза, и неясный гул человеческих голосов, и редкие звонки трамваев

Уже стояла жаркая весна. Май близился к концу. Всюду продавали пучки ландышей и душистые ветки сирени - белой, темно-лиловой, розоватой. Ландыши были прохладными и пахли свежестью леса. А от букетов сирени в комнатах стоял весенний сладкий аромат.

Пройдет еще несколько дней, и в школе кончится учебный год. И в спортивной школе бассейна тоже скоро будет перерыв в занятиях - до осени.

Вместе с Антоном и Маринкой на балконе сидел и старый плюшевый медведь. Он примостился у Марины на коленях, доверчиво прижав к ее плечу свою разлохмаченную и потертую, но очень умную плюшевую морду.

Антон, покосившись на медведя, спросил:

- Все-таки играешь в игрушки? Маринка запротестовала:

- Что ты! Почти все свои игрушки я отнесла в мой прежний детский сад. Как начала учиться в школе, так взяла и отнесла.

- А он?

Антон кивнул на медведя.

- Он? Он - да это же другое дело! Ну разве он игрушка? Он… - Маринка запнулась, подыскивая, как бы ей Антону сказать, и, не найдя подходящего слова, протянула своего мишку.

- Нет, ты послушай только. Он умеет даже разговаривать.

Она опрокинула медведя на спину и тотчас подняла его. Мишка заурчал веселым добродушным баском. Черные бусинки его глаз лукаво посмотрели на Антона: "С чего это ты взял, что я игрушечный?"

Антон оживился и, взяв у Маринки мишку, заставил его тоже несколько раз поурчать. Потом сказал:

- Хороший он у тебя.

- Вот видишь!

- Вижу, - согласился Антон. И вдруг, отдавая медведя Маринке, он как-то задумчиво проговорил:- А я, знаешь, скоро уеду из Москвы.

Маринка сказала:

- И я уеду скоро. Вот перейду во второй класс, и мы на лето поедем в деревню. С бабушкой. До осени.

- Да нет, - сказал Антон, - я-то не до осени. Я совсем уеду из Москвы. Навсегда, быть может.

- Как это - навсегда? - не поняла Маринка.- Как? Значит, на всю жизнь?

- А. что ж - может статься, и на всю жизнь.

У Маринки на лице недоумение: как это возможно уехать из Москвы на всю жизнь? И не ходить по Ленинградскому проспекту? И не бывать на Красной площади? И не ездить в метро? И Маринка его не увидит больше, и он Маринку - тоже никогда? Что за непонятное такое говорит Антон?…

Она изумленно, широко открытыми глазами смотрела на него. Антон глядел через балконную решетку на зеленые верхушки деревьев. Говорил словно самому себе:

- Знаешь, папа теперь будет постоянно работать в Барнауле. Это лучше. А нам с мамой как же? Не хочется все время жить без папы да без папы… И ему без нас, наверно, не очень-то хорошо. Вот вчера вечером мы втроем все обсудили. Решили всей семьей перебраться на Алтай. И маме там очень понравилось.