Артем Скворцов — рабочий человек

— Понял.

— Вот так-то. От этой публики можно всякие фокусы ждать. Деньги возьмет, а потом еще откажется. А может, за деньгами сам Пашка пожалует?

— Я не знаю, — ответил Артемка.

Возле школы было пусто. Только воробьи склевывали какие-то невидимые зернышки. Артемка не стал им мешать. Пусть клюют. Он остановился, замер поблизости так, чтобы не вспугнуть птиц, но и видеть их.

Воробьи забавно подпрыгивают, словно маленькие мячики. Особенно потешен вон тот, с черным фартучком на груди. Осанка у него гордая, грудь колесом, видать по всему, задиристый. Так и норовит украсть зернышко прямо из-под носа у своих приятелей.

Артемка наблюдал за воробьями и время от времени озабоченно поглядывал в сторону гастронома.

Вот открылась тяжелая стеклянная дверь, и из магазина вышла Вика. В руке у нее была авоська с бутылкой молока и какой-то сверток. Артемка так обрадовался, словно не видел Вику целую вечность и вот вдруг встретил нежданно-негаданно.

— Самсонова! — закричал Артемка, стараясь перекричать шум улицы. — Вика-а!

Вика остановилась, огляделась по сторонам.

— Скворцов! — и помчалась через дорогу. На Вике было серое в полоску платье, а в косичках голубые ленты. — Скворцов, здравствуй!..

— Здравствуй! — Артемке показалось, что Вика тоже рада встрече.

— Ты чего тут? — спросила она. — Кого-нибудь ждешь?

— Да так… Жду… — туманно ответил Артемка.

— А мы с Леной в Раменье собираемся.

— Зачем?

— На дачу детсада. К ее младшим сестренкам.

Артемка вспомнил: рядом с деревней, километрах в двух, пионерский лагерь, в котором он отдыхал не одно лето, а немного ближе, чуть вправо, — дача детского сада.

— Мы на два дня поедем, на субботу и на воскресенье.

— Пойдет какая-нибудь машина? — спросил Артемка.

— Афонин обещал устроить: он отца попросит.

Ах вот оно что! Этот несчастный неженка Афонин, которому жарко в куртке, потому что она не дышит, предоставляет своей компании для загородной прогулки лимузин, которым распоряжается папа! Ах-ах, какой широкий жест!

— Ну что ж, счастливо. — Артемка внезапно почувствовал горечь и досаду.

— Хочешь с нами? Поедем, — предложила Вика.

— Спасибо. Я не привык кататься на шикарных автомобилях. Да и у вас, видать, своя компания.

— Что ты? — воскликнула Вика. — Вместе веселее будет… Поедем!

Артемка и сам прекрасно понимал, что несет чушь, что Вика приглашает его совершенно искренне, не помешает он никому, но обида вдруг сделала его упрямым и несговорчивым. Ему захотелось причинить Вике хоть маленькую боль.

Ведь Артемка сегодня встретил ее совершенно случайно, мог бы и не увидеть. Значит, они укатили бы втроем, без него, он даже ничего бы и не знал. Захотелось ей за город и обратилась она к кому? К Афонину! Потому что у него — папа! А уж потом рассказала обо всем Артемке. Нет, он никуда не поедет…

— И не хочется мне, — произнес как-то с ленцой Артемка, — и некогда.

— Некогда? — изумилась Вика. — Каникулы же!

— На работу я решил поступить. Пока лето.

— А куда? — в голосе Вики прозвучало уважение. Так показалось Артемке.

— Ну, у нас рабочие руки, сама знаешь, нарасхват. — Артемке ужасно хотелось выглядеть зрелым, бывалым человеком. — За работой дело не станет.

— Между прочим, мне мама как-то говорила, что я тоже могла бы один месяц поработать в больнице. Там не хватает нянечек.

— Ну вот, видишь…

— Может, я и поступлю, но сначала с Леной все-таки поедем в Раменье. Надо навестить маленьких Брянцевых…

— Скворец! Фью-юить…

Недалеко кто-то пронзительно свистнул.

Артемка повернул голову. Совсем забыл! Забыл обо всем на свете!..

В тени клена, прислонившись к его стволу, стоял рыжий.

— Это что, тебя? — Вика с недоумением разглядывала парня.

— Меня. Ты извини, я должен идти.

Вика ушла. Артемка, нащупав в кармане брюк деньги, не спеша направился к рыжему.

Он шел и, как бы просто так, между прочим, поглядывал по сторонам: не идет ли Коваль? Но Коваля нигде не было видно. Забыл? Или рыжий пришел раньше часа? Отдавать деньги или все-таки подождать Николая Семеновича?

— Чего ты, как неживой? — Парень беспокойно переступил с ноги на ногу. — Деньги принес?

— Принес…

— Все?

— Все.

— Давай сюда.

— Минуточку, Артем! Подожди…

К ним спешил Коваль.

Рыжий вдруг дернулся, оглянулся на голос.

— Ты что, Степан, испугался? Меня не узнал? Здравствуй.

— А-а… — Парень остановился поодаль, стоял в нерешительности, переводя настороженный взгляд с Артемки на Николая Семеновича и обратно. — Неожиданно вы как-то… Здравствуйте, дядя Коля.

— Мать как поживает? Здорова? — спросил Коваль и хитро так, чуть заметно скосил взгляд за спину рыжего к дальнему углу гастронома.

— Здорова…

— Отец работает?

— Работает…

— Ну, а ты чем занимаешься? Да подойди сюда, не бойся. Я же тебя не съем. — А сам опять — Артемка видел! — стрельнул глазами туда же…

Парень нерешительно сделал вперед несколько шагов.

Артемка аккуратно расправил смятые в кармане деньги, подал их почему-то Ковалю.

— Вот в город приехал… — ответил наконец рыжий на вопрос Коваля. — Купить кое-что велели, ну и дела всякие.

— Когда обратно домой?

Парень посмотрел на деньги, что держал Коваль, и пожал неопределенно плечами.

— Возьми их, я принес… — проговорил Артемка.

— Я ведь потому сюда пришел, — сказал Николай Семенович, незаметно подступая к парню ближе, — Артем вот рассказал мне, что должен деньги Павлу, а пришел за ними какой-то совсем незнакомый. Грозит будто… — Парень хмыкнул. — Да и денег таких у Артема, понятно, нет. Пришлось дать ему. Вот я и подумал, как бы недоразумения какого не получилось. Ты деньги-то в целости-сохранности передашь?

— А мне ничего передавать не надо. Пашка взял у нас двадцать пять рублей, а мне велел у этого, — он кивнул в сторону Артемки, — забрать.

— Понятно. Тогда возьми, — Николай Семенович протянул деньги, — А где Пашка? В деревне?

— Почему в деревне? Нету его там. Приезжал, правда, к матери своей — давно это было, а теперь нет его.

Рыжий почти выхватил протянутые ему деньги и быстро пошагал прочь.

— Так вы что, знаете его? — поинтересовался Артемка.

— А как же. Он из Раменья. Деревня есть такая под городом. Ну да ты тоже знаешь: лагерь там пионерский.

— Ага! И еще дачи детсадовские.

— Вот-вот.

— А вы бывали в Раменье?

— И не один раз. Там председателем колхоза один мой старинный друг, воевали мы с ним вместе. Я и родителей Степана хорошо знаю.

— Этого рыжего?

— Его, — усмехнулся Коваль. — Да…

Николай Семенович о чем-то задумался. Сцепив руки за спиной, он шагал своим широким размашистым шагом так, что Артемка еле успевал за ним.

До самого дома Коваль не обронил больше ни слова, но у дверей подъезда вдруг спросил:

— Возле гастронома тебя сегодня больше никто не ждал?

— Никто, — уверенно ответил Артемка и вопросительно посмотрел на Николая Семеновича. — А что?

Но тот, не ответив на Артемкин вопрос, вдруг сердито сказал:

— Горе вы мое, горе… Конспираторы несчастные!..

В Раменье!

Мама пришла с работы расстроенная:

— Ты подумай, Артемка, путевку в пионерский лагерь на тебя нынче не дают! Говорят, ты уже большой, четырнадцать лет.

— Конечно, большой, — согласился Артемка. — Маленький, что ли?

— Как теперь быть? Все лето беспризорником?

— Я работать буду.

— Как работать? — испугалась мама. — Да ты что?! Отдыхать тебе надо, а не работать. Придумал!

— Боишься, надорвусь?

— И надорвешься! Маленький ты еще работать.

— Вот видишь! — словно обрадовался вдруг Артемка. — То говорите, что мы, нынешние, какие-то не такие. И слабые, и хилые, и в пеленках долго сидим, а то сами же уговариваете, что мы еще маленькие, дохленькие и работать нам нельзя. А я решил твердо: буду работать. Целое лето просидеть без дела — отупеть же можно!