Рассказы

Великий пловец

В тех местах, где они летом жили, очень много рек. Большая называется — Клязьма, а поменьше — Тю́мба, Мстёрка, Та́ра, Ве́нитьба. И все эти реки переплетаются друг с другом, как рельсы на большой узловой станции. Клязьму, конечно, не каждый из ребят переплывёт. Но Мстёрку или Венитьбу — это уж легче. Про Тюмбу и говорить нечего. Там самое большое — до подмышек. А в Таре и того меньше. Недаром про неё поют:

…Погода стояла хорошая и после завтрака они опять пошли купаться. Как всегда — впереди Кап, за ним Вова, а сзади мама с Кирой-Кирюшей. Прошли мимо танцевальной площадки, мимо старой колокольни без колокола. На одном из её карнизов, почти под самой крышей, каким-то чудом выросла берёза. Папа говорил, что, наверно, птицы занесли туда семечко, и оно пустило ростки в какой-нибудь трещине: в глине и в камне. Берёзе много не надо.

На берегу Мстёрки уже были Вовины друзья — Слава и Колька. Они стояли в дупле старого вяза, как в сторожевой будке, и там оставалось ещё место для Вовы и для Киры-Кирюши. Ребята немного поиграли в часовых, а потом Слава предложил искупаться.

— Переплывём сто раз туда и обратно. Кто скорей?

Кира-Кирюша сказала, что ещё не научилась плавать, только собирается.

— Плавать надо учиться со страха, — сказал Колька. — Сразу поплывёшь. Не верите?

И он рассказал о том, как один мальчишка ну никак не мог решиться залезть в реку. А у них тут есть бык — Вася. Злой, как не знаю кто… И один раз этот Вася как погонится за мальчишкой! А тому и спрятаться негде: кругом поле да еще речка. Он прямо в реку рраз! — и поплыл с перепугу. Почти до серединки доплыл.

— А обратно? — спросила Кира-Кирюша.

Но этого Колька не знал.

— Давайте на быстроту, — снова сказал Слава.

И хотя Вове не очень хотелось — он плавал довольно медленно, — всё равно пришлось согласиться.

— На старт! — сказала мама. — Раз, два, три!

На тот берег добрались в таком порядке: сначала Слава, потом Кап, потом Колька и позади всех плыл по-собачьи Вова.

— Кап вон тоже по-собачьи, а в два раза быстрей, — сказал Колька. — Эх, ты!

И Вова ничего не ответил. Он был зол на Капа и на всех.

Когда плыли обратно, впереди всех шёл Кап. Он уже успел раз десять встряхнуться и раз пять изваляться в песке, а Вова только-только вышел на берег.

— Уйди! — крикнул он Капу, когда тот подбежал и радостно лизнул Вовину ногу.

Ребята поиграли в салки, позагорали, а Кире-Кирюше захотелось играть в прятки. Она даже начала считать, кому водить:

Но мама попросила переменить считалку, а Слава опять потянул всех в речку.

«Сейчас буду лупить по воде изо всех сил, — думал Вова, — и Кольку обязательно обгоню. А может, и Капа!»

Слава скомандовал:

— На старт!.. Внимание!.. Марш!

И ребята бросились в воду. Опять Слава был впереди. Но вдруг мама и Кира-Кирюша увидели что-то странное. Вова до пояса высунулся из воды, как будто собрался плыть сажёнками или батерфляем, потом замотал головой, и лицо у него сделалось такое, словно он кричал «ура». Только самого «ура» не слышно было. И вдруг… вдруг Вова стремительно вырвался вперёд, обогнал сначала Кольку, затем Славу, первым выскочил на тот берег, но даже там не остановился, а продолжал бежать, высоко вскидывая ноги.

Теперь уже стало слышно, как он кричал. И это было совсем не «ура», а наоборот «ой-ой-ой».

— Ой! — кричал Вова и дрыгал ногами. — Да снимите же их кто-нибудь!

И тут мама и Кира-Кирюша увидели у Вовы на ноге какие-то тёмные пятна. Как будто комочки грязи. Но это были огромные пиявки. Они присосались к Вовиной ноге, и ему было очень больно.

К Вове уже подбежали ребята. Слава оторвал две пиявки, Колька третью, забросили их в кусты, и все помчались обратно на свой берег через мост.

— Молодец, — сказала мама Вове. — Поднатужился и пришёл первым. А теперь попробуй без пиявок.

— Мастер спорта, — сказал Колька. — Великий пловец!

А Слава ещё долго дразнил Вову «пиявочным чемпионом».

Зато Кап ни капли не завидовал Вове. Потому что не участвовал в последнем заплыве, а сидел на песке рядом с Кирой-Кирюшей.

Ля-Тётя

На дворе июнь, а ёлка в их саду, совсем как под Новый год: вся в белых хлопьях. Только это не снег, и даже не вата, и никто ёлку зубным порошком для смеха не обсыпал… Просто недалеко от ёлки растёт осина, и ветви у неё пухом покрыты. Как у тополя. Или как у одуванчика головка. Осина высокая, а ёлка ещё низкая, молодая — на неё пух и слетает, и за иголки цепляется, словно облако за вершину высоченной скалы.

Но Вова на ёлку и не глядит. Что он, первый день на даче? Сколько лет они уже сюда ездят! Вова здесь, наверно, не то что всех ребят, а все деревья наизусть знает: какое где стоит, куда ветки тянет и сколько на каждой ветке листьев…

А сколько, правда? Наверно, ни один учёный не ответит.

Вова подошёл к берёзе, выбрал ветку пониже, задрал голову и стал считать.

— Опусти голову! Хочешь растянуть шейные позвонки? Тогда уж мы, конечно, не пойдём купаться.

Это сказала тётя Ляля, или Ля-Тётя, как её все называли. Она каждое лето жила с ними на даче.

Вове всё время хотелось искупаться. Но одного его не пускали. И с ребятами тоже. Насчёт Киры-Кирюши и говорить нечего. Так что приходилось дожидаться Ля-Тётю, если мама и папа были на работе.

— Вот сейчас помою посуду, приберу в комнате и… Не качай её так сильно. Она упадёт, и мы определённо не сможем пойти купаться.

Вова остановил качели, Кира-Кирюша слезла, взяла свой мячик и кинула в кусты, а Кап вильнул хвостом, нырнул в кусты и принёс мячик. Кира-Кирюша взяла мячик и опять кинула в кусты, а Кап опять вильнул хвостом, бросился в кусты и опять принёс мячик. Кира-Кирюша снова кинула, а Кап снова вильнул хвостом и… сами понимаете, что сделал. Потому что он — охотничья собака и привык всё приносить и класть у ног хозяина.

— Твой мячик прямо бумеранг — такое оружие у австралийцев, — сказал Вова. — Только бумеранг обратно сам прилетает… Кинешь, а он прилетит. Ни за что не потеряешь. Даже, если очень захочешь.

— Боюсь, кончится тем, что мячик исчезнет, и мы будем полдня искать, вместо того чтобы идти купаться.

Это сказала Ля-Тётя, а Вова тут представил, как он подходит к берегу, пробует ногой воду, говорит, что, честное слово, совсем горячая, и бросается в речку. Сначала идёт по илистому дну, и ноги вязнут, как будто он обулся в мягкие и тёплые, но страшно тяжёлые валенки, а потом начинает плыть по-собачьи, загребая прямо перед собой сперва одной, а потом другой рукою. И тут раздаётся плеск — это в воду бросается Кап. Он плывёт тоже по-собачьи, но намного быстрей, чем Вова, и Ля-Тётя не кричит ему всё время, что он уже совсем посинел и пора вылезать и чтобы он держался ближе к берегу, иначе больше никогда не пойдёт купаться…