Новые порядки в Простоквашино

Из «мерседеса» вышел такой лоб, что странно было, как он там умещался, и говорит:

— Ты куда прешь?

— За реку, за сеном.

— За каким еще сеном?

— Для Мурки.

— Мурка — это что, «Раз пошли на дело»? — насторожился лоб.

— Мурка — это корова, — объясняет Матроскин.

— Ты что мне мозги в узел запутываешь? — кричит лоб. — Сено, корова! Ты же мне мой «мерс» сломал. Ты что, не видишь? Гони тысячу баксов!

— Какую тысячу баксов? — удивился Матроскин. — Ты что, дядя, с ума сошел? Ты сам на меня наехал, значит, ты и виноват.

Лоб категорически не согласен:

— Я ехал себе тихо, как овечка, — говорит он, — а ты вдруг возник, козел.

— Я не козел, я кот, — говорит Матроскин.

— Для меня все вы тут козлы. Раз я в тебя врезался, значит, кто виноват?

— Кто сзади. По правилам.

— Ты про свои правила забудь! — кричит лоб. — Ты наши правила слушай! Ты возник, ты и виноват. Если бы тебя не было, я бы на тебя не наехал. Давно из тебя шапки не делали? В общем, гони тысячу баксов, а не то я тебя на счетчик поставлю.

— На какой счетчик? — спрашивает Матроскин.

— На наш, простоквашинский. Сегодня тысяча баксов, завтра две, послезавтра уже три. А дальше… — он задумался, — а дальше… еще больше.

— А если я не заплачу? — спрашивает Матроскин.

— Тогда мы из тебя шапку, а из твоей коровы дубленку сделаем. Дошло до тебя, козел?

— Дошло, — сказал Матроскин и сразу с места происшествия в милицию поехал к милиционеру Люськину.

Тут дождь сильный начался. А есть такая примета народная: если сильный дождь на улице, значит, все начальство в кабинете сидит.

И точно, милиционер Люськин в кабинете сидел.

Матроскин все ему и объяснил, что и как. Что на него наехали и его же на счетчик поставили. И что тысячи баксов в деревне Простоквашино и за сто лет не собрать. Может быть, в городе Простоквашинске в Простоквашбизнесбанке такая сумма у кого-то из администрации и имеется. Но он, Матроскин, выше трех долларов капитала никогда еще не поднимался.

Милиционер Люськин спрашивает:

— Этот лоб был на сверкающей машине?

— На сверкающей.

— Антенна у него красного цвета?

— Красного.

— На капоте кружка пива нарисована?

— Нарисована.

— Значит, все в порядке. Он из простоквашинской группировки.

— Ну и что? — спрашивает Матроскин.

— А то, что у нас с ними соглашение — мы их не трогаем, а они нас.

— А мне-то что делать?

— Не знаю, — говорит Люськин. — Что хочешь, то и делай.

— Тогда я к вашему генералу жаловаться пойду. Он быстро порядок наведет. Он это давно обещал сделать. А он такой, он слов на ветер много раз бросать не будет.

— Хорошо, — говорит Люськин. — Только если ты к генералу пойдешь, мы тебя тоже на счетчик поставим.

— Это как? — спрашивает Матроскин. — По какому принципу?

— А по такому. Сегодня один доллар. Завтра два. А послезавтра… еще больше.

— Да за что? — удивляется кот.

— Мало ли за что За машину немытую. За номер нечитаемый.

— Да у вас же дороги немытые! Полметра проехал, запачкался. А номер нечитаемый вы сами же мне дали.

— Сами же и штрафовать будем. В этом наш главный руководящий принцип. Одной рукой номер даем, другой рукой штрафуем А штрафы знаешь сейчас какие?

— Какие?

— Уже не на рубли идут, а на минимальные оклады.

Матроскин понял, что дело плохо. Он к полевому командиру Шарику пошел:

— Что будем делать?

— Вооружаться, — решил Шарик. — И народ вооружать.

Они достали автоматы, которые от десантников остались. Вызвали папу и маму. И вызвали тетю Тамару военизированную, очень строгую женщину — полковника в отставке — и стали готовиться.

И вот на Простоквашино наезд начался. Приехало пять «мерседесов» серебристых с кружками на капоте. Из них вылезло несметное количество балбесов с такими же кружками, нарисованными на груди. И, гремя золотыми цепями, они стали окружать дом дяди Федора.

— А ну, гони баксы!

И тут из-под всех картофельных кустов вылезли наши, простоквашинские, с автоматами в руках.

— Руки в гору! А ну, гони минимальные оклады!

А тетя Тамара гранатомет на них наставила.

Тут приезжие поняли, что они влипли. И самый главный из них говорит:

— Видимо, мы не на тех наехали. Давайте сферы влияния делить. Вы берите себе деревню Простоквашино. Мы себе город Простоквашинск возьмем. А кто возникать будет, тех мы вместе начнем наказывать.

Но кот Матроскин отказался:

— Это вы с милицией делитесь. Мы с вами делиться не хотим. А только чтобы духу вашего здесь не было. Даем вам пять минут на исчезновение. Дошло?

До них дошло. Вся эта группировка на своих «мерседесах» через три минуты испарилась. Они ждать не могли. Они до пяти считать не умели.

В ПРОСТОКВАШИНО ОТКРЫВАЮТ

СТЕКОЛЬНЫЙ ЗАВОД

(Глава шестая. Производственно-налоговая)

Кот Матроскин в свободное от коровы Мурки время любил ходить в лес за грибами. Но странное дело, возвращался он из леса не с грибами, а с полными корзинами битых бутылок.

Пес Шарик спрашивает:

— Что тебе, кот, делать, что ли, больше нечего, только пустые бутылки собирать?

— А что я могу сделать, — отвечает Матроскин, — если у меня сердце кровью обливается. В самом глухом лесу у каждого пенька разбитая бутылка лежит. Если я ее не соберу, она там так тысячу лет и проваляется.

— Кто же это бутылки в лесу бьет? — спрашивает Шарик.

— Если бы я знал, — отвечает Матроскин. — Такое ощущение, что осколочный дождь из космоса идет по всей России.

А как-то раз Матроскин увидел: идет пьяный мужик лет сорока и бутылку досасывает. Допил он бутылку и как шваркнет ее об пень.

Матроскин к нему подошел и спрашивает:

— Господин-товарищ-дядя-гражданин из сельской местности, чем это вы так расстроены, что бутылки бьете?

— Тамбовский волк тебе гражданин-товарищ! — отвечает дядя. — А тем…

— Чем тем?

— А тем, что все не так. И вице-премьер этот, и президент, и министр финансов! Пропади они пропадом, житья не дают!

— Чем они вам житья не дают?

— Да всем не дают!

— В огороде работать дают?

— Дают.

— На рынке торговать дают?

— Дают, — говорит дядя с поллитрой. — А вот шахтеров замучили.

— А вы, дядя, работайте себе в огороде.

— Не могу. Они с НАТОм сцепились. Что им НАТО далось? Живет себе и никого не трогает. А министр финансов вообще…

— Так он уже и не работает.

— Он уже и не работает!

Сколько Матроскин с ним ни бился, не мог понять, почему дядя об пень бутылки разбивает. А оставлять битые бутылки в лесу крестьянское сердце Матроскина не позволяло. Скоро он целую бочку десятиведерную осколков натаскал.

Потом к нему Шарик присоединился. Потом дядя Федор. Потом папа с мамой. Осколков все больше становилось. И решил Матроскин стеклоплавильный завод открыть.

Дров в Простоквашино было завались. Сельские дяди лес в знак протеста давно уже не чистили. Рабочая сила была — часть десантников к ним снова вернулась.

За две поллитры Матроскину пустую цистерну на тракторе привезли с железной дороги. Печь под ней выложили, и начал Матроскин осколки плавить.

Хрусталь у него сразу не получался. Все было кривоватое и гнутое, какое-то ископаемое, доисторическое. Тогда стал Матроскин примитивную посуду выплавлять, какую на раскопках находят: миски для собак, утки.

Эта посуда хорошо пошла. И простой народ ее брал, и в музеи ее покупали, и в частные коллекции. Все прекрасно выходило.

Но тут опять наезд. Уже не мафия наехала, не бандиты, а налоговая инспекция.

Дело в том, что посуду на рынке Шарик продавал — как самый обаятельный. Так ему инспекторы говорят:

— Покупай лицензию.

— Ладно, куплю. А почем?

— Триста долларов.

— Да вы что? Да мы таких денег за сто лет не наторгуем.

Его успокаивают: