Пароль — «Эврика!» (СИ)

— Хватит тебе учителя перебивать! — закричал Миша, толкая его. — А я вот думаю, что это был взрыв, а не Бог! Иначе откуда такие Филимоновы ненормальные на свете берутся!

— А я думаю, это был Филимонов в пустоте, он-то всё и взорвал, — сказала Надя Цейтлин, отняла халат и усадила Костю на место. Она была старше всех, Надя, и порой строгая, и её побаивались. А учитель продолжал:

— Очень много лет, просто необозримое количество, ушло на то, чтобы получились туманности, и звёзды, и планеты; но каждая новая ступенька жизни образовывалась всё быстрее. Родились минералы…

— Что значит родились? — удивился Миша. — Они же мёртвые. Неживая природа. Вещество!

— А вот пойдёмте-ка в кабинет геологии, — сказал Игорь Рудольфович и повел их в соседний кабинет. Все сразу разбежались камешки посмотреть, но учитель их к одному стеллажу подвел и достал несколько камешков.

— Это агаты, — сказал он. — Вот, видите большой серый камень — это кусок базальта. Вот этот базальт лежит себе и лежит, пока в него как-нибудь не попадает маленький зародыш агата.

— Зародыш! — засмеялся Миша.

— Да, зародыш. Видите шарики в базальте? Это агаты. Они попадают в какую-то малую трещинку и начинают брать пищу из воздуха и воды, и растут помаленьку, а потом вырастают большие, и базальт трескается — видите, как треснул?

Игорь Рудольфович отдал им камешек и взял другой.

— А вот срез камешка. Смотрите: одна половинка состоит как бы из кристалликов, другая полосатая. А сбоку и по краю грубоватый тонкий слой третьего характера. Знаете, что это такое? Полосатая — мужская половинка, кристаллическая — женская, а этот слой — это у агата кожа. Вот чистенькая. А вот, видите, вся в полосках, этот агат заболел.

— А он не заразный? — испугалась Света. Она помнила от мамы, что нельзя гладить облезлых кошек, а тут у агата кожа заболела!

Костик хихикнул и спросил:

— А он не беременный? 

— Нет, он больной, а беременный вот, пожалуйста, — сказал Игорь Рудольфович и достал ещё один камешек. Камешек вправду был чудной: большой родитель, а внутри него как будто почки разных размеров.

Тут все загалдели и начали этот самый камешек друг у друга отнимать.

— Ну и что, нашли причудливые камешки и сказки рассказываете, — упрямо буркнул Костя. — А чего тут дырка такая? Это сверлили, хотели маленький достать?

— Нет, это родовые канальцы открылись, этому малышке пора родиться, — улыбался Игорь Рудольфович. — Вот если б этот камешек с гор не унесли, может, лет через сорок детёныш бы уже и совсем родился. Вот вам и неживая природа!

Ребята притихли, стали ходить от стенда к стенду, рассматривать другие камешки. Все разные. Как люди с разными характерами. Удивительно!

— Растительное царство уже подвижней минерального, — продолжал рассказывать Игорь Рудольфович. — Многие цветы утром просыпаются, открывают чашечки навстречу солнышку, а вечером закрывают, засыпают. А есть цветы, которые так любят солнышко, что поворачиваются за ним в течение дня, подсолнухи, например. А некоторые растения корешки вбок выпускают, чтобы ещё побег чуть сбоку вырастить, и так могут, получается, даже на ощутимое расстояние расползаться. Чтобы создалось растительное царство, потребовалось много-много лет, но уже меньше, чем на создание самой планеты Земли. А после растительного царства пришёл черёд животному царству. Животные уже и бегать умеют, и жизненный опыт накапливать, и некоторые даже примитивные предложения могут составлять из специальных фигурок, если их обучать. А потом пришёл черед человеческому царству… А кто как думает, чем человек от животного отличается?

Тут все ребята загалдели, стали спорить.

— Он говорить умеет!

— А попугай тоже говорить умеет!

— А попугай зато думать не умеет, что он там говорит!

— Всё ерунда, он зато на попугайном языке разговаривает прекрасно! А люди некоторые тоже пищат, свистят и цокают в лесу, и тоже не понимают, что это значит!

— Человека из обезьяны создал труд.

— Человек сотворён по образу и подобию Божьему, чтобы тоже стать творцом!

— А животные тоже трудятся и творят. Муравьи муравейник творят и ещё как трудятся! А паук сеть плетёт красивую кружевную!

— Зато все пауки только и умеют, что сеть плести, а бобры плотины строить, а человек — он учиться умеет у всего на свете! И он что угодно может сотворить, что сам захочет, а не что природа для него придумала.

— А ещё человек может не кусаться, — вдруг изрёк молчавший Костик.

Все засмеялись.

— Нет, я вот что: если зверю сделать больно, он станет кусаться… А если человеку сделать больно, он сам решает: дать сдачи или промолчать. А может даже и подарок подарить тому, кто его укусил. Животные тоже иногда могут: собаки, когда их несмышлёные дети обижают, не кусаются, если они очень умные… Но всё-таки человек… — Костя задумался, и все задумались.

— А ещё человек может о будущем думать, — сказал Игорь Рудольфович. — Не просто опыт накапливать, а сознательно своё будущее продумывать. Животные как живут: стало холодно — они думают, как бы согреться, стало голодно — как бы поесть. И свой прошлый опыт применяют, который наполовину инстинктом стал. А человек может не просто творить, и трудиться, и не кусаться, а делать это сознательно, потому что он сам себе такое задумает. Чтобы когда-нибудь, через много лет, Земля стала прекрасным садом. А если человек об этом не думает…

— То тогда он мало чем от животного отличается! — не сдержалась Света.

Костик понял, конечно, что это она про него крикнула. И сказал:

— А ещё у людей мнений много. И одни думают, что для прекрасного сада надо цветочек посадить и полстакана воды наэкономить, и всё станет прекрасно. А другие, между прочим, масштабнее думают, что надо мощные компьютеры создать и научиться топливо из воздуха добывать.

— И ссорятся эти люди промеж собой почём зря, — подхватил Игорь Рудольфович. — И пока они ссорятся, силы у Земли кончаются. Богом она создана или взрывом, а сил-то у неё не бесконечное количество. Пока на ней звери жили, звери природу не нарушали и жили по природным законам. А человеку ведь дана власть самому решить, что он сотворит: доброе или злое. Но поскольку злое творить гораздо легче и отнимать легче, чем творить и дарить, многие люди стали у Земли силы отнимать и отнимать, да ещё и радоваться, что они очень ловко научились так отнимать. Котлованы копают и взрывают, насосами кровь Земли выкачивают, атомы вещества расщепляют, энергию забирают, а радиоактивные отходы обратно под землю закапывают. И думают, что Земле это нипочём и что она неживая. И что это совсем не грех, когда животные гибнут, и растения гибнут, и когда минералы заболевают и умирают. А Земля живая, она не выдерживает таких мучений. И тогда случаются землетрясения, и наводнения, и ураганы, а люди всё считают, что это случайно, и думают, что если они похитрей научатся ещё что-нибудь у Земли отобрать, то будут жить припеваючи. А когда совсем всё отнимут, сядут на космический корабль и улетят другую планету искать. Как вы думаете, найдут или нет?

— А чего, — сказал Костик. — Может, и найдут…

— Как вирусы, — вдруг сказала Надя. — Свою планету убили и съели, на другую полетели…

— А чего мы можем сделать-то? — рассердился Костя. — Ну, давайте все выкинем телевизоры, мыться перестанем, залезем в пещеры, цветочки посадим, будем корешками питаться. Сколько нас тут? Одиннадцать человек! Прекрасно! Или давайте вступим в «Гринпис»! Я видел по телевизору, как «Гринпис» демонстрацию устроил, и там кого-то арестовали. Вот вам и вся сказка про планету. Чего мы одни сделать-то можем?

— А вот что мы сделать можем, это, наверное, тебе, Филимонов, думать придётся, — сказал Игорь Рудольфович. — Ты же у нас всё-таки изобретатель. А теперь верните мне агата с ребёночком — у кого он там? — и домой пойдёмте, пора уже.