Ожидание

У нас в посёлке коз нет — одна Мямля. Козы страшно прожорливые, мне бабушка читала: они могут лес превратить в пустыню. Хотя наш лес они вряд ли бы превратили. Он большой, почти до самого города тянется. Но кто их знает! На всякий случай у нас коз не держат.

Только тётя Галя Полунина свою Мямлю держит.

Как же ей не держать? У тёти Гали недавно родился ребёнок. Он так болел! Тётя Галя его на всё лето на дачу вывезла, чтоб он окреп. А кто будет сюда каждое утро таскать молоко? У тёти Гали муж инженер. Он не будет. В магазин молоко нерегулярно привозят. И какое там молоко! Оно в бутылках. Или разливное, ещё хуже. Тётю Галю только Мямля спасает, хоть она чёрт. Зато у неё всегда свежее молоко. И ребёнок прямо переменился: окреп.

Мы сами знаем, что он переменился. Раньше его просто слышно не было. Ну, коляска, конечно, стоит, а есть там ребёнок или нет, мы не знали. А теперь мы его всё время слышим. Он утром кричит. И днём. Даже ночью он тоже кричит. Так ребёнок окреп!

Его Ксенией зовут. Но тётя Галя его Ксенией не называет, я лично не слышала. Мы в прятки играем, а тётя Галя сразу говорит: «А ну потише! Не видите? Ребёнок же спит!» Или мы с бабушкой на море идём, а тётя Галя сидит на крыльце. Бабушка говорит: «Пошли, Галя, купаться!» А тётя Галя пугается: «Что вы, Анна Михайловна! У меня же ребёнок!» — «Надо же, — смеётся бабушка. — Какая у тебя редкость!»

Тётя Галя свою Мямлю наконец привязала.

Мямля видит, что теперь не удрать. Смирно стоит. Тётя Галя ещё проверила кол. Прочный! Пускай Мямля пасётся теперь на здоровье. Верёвка длинная. Вон какая верёвка. Её прямо не чувствуешь, будто и нет никакой верёвки. Зато надёжно. Чужая капуста будет целее. А травы и на поляне хватает — чего-чего…

— Вот так, — сказала тётя Галя и уже пошла.

Но недалеко отошла.

Я вдруг смотрю — Мямля начала быстро-быстро бегать вокруг кола. Только верёвка мелькает! Чего она бегает? Такая, что ли, козья игра? Всю верёвку вокруг кола закрутила. Туго! Ещё туже!

Вдруг как дёрнется. И закатила глаза.

— Тётя Галя! — кричу я. — Она удушилась!

Ардальон фыркнул и от меня отошёл. Он не любит, когда громко кричат. Но тут уж не до него было. Мямля сейчас упадёт…

— Удушилась! — кричат Марина с Лариской. — Удушилась!

Они всегда вместе кричат — такие подруги.

— Чтоб ты пропала! — охнула тётя Галя. Но вернулась. Она же не хочет, чтоб Мямля пропала по-настоящему.

Теперь верёвку никак не распутать. Мямля тёте Гале мешает, валится на неё. Сильнее натягивает верёвку.

Я тоже подбежала.

— Голову ей подержи, — просит тётя Галя.

Я держу. Руки немножко дрожат. Очень уж у Мямли рога… Она Никиту пырнула. Никита, правда, Мямлю дразнил, а мы спасаем. Но вдруг она не поймёт? Никита потом даже сесть не мог. А у него как раз день рождения, гости приехали. Он весь вечер с гостями стоял. Как он сядет? Даже торт стоя ел.

Одна мама из города всё говорила своему мальчику: «Видишь, как Никита встречает своих гостей? Даже не присядет! А ты в прошлое воскресенье залез под диван. Там же пыль!» Тут Марина с Лариской вдруг кричат: «А мы скажем, почему Никитка стоит!» Никита Лариску толкнул. А Марина кричит: «Чего Никита дерётся?!» Никита ногами затопал и убежал. Мы весь лимонад без него выпили. А потом моя бабушка Никиту у моря нашла.

Тётя Галя чуть-чуть верёвку распутала.

— Всё, — говорит мне. — Отпускай.

Но я Мямлю отпустить не успела. Она вдруг как вырвется. И тётю Галю сзади толкнула.

— Ты ещё бодаться! — рассердилась тётя Галя.

И пошла к своей даче, даже не обернулась.

Я думаю: как же теперь Мямля? Мне одной её не распутать. А Мямля поглядела: где тётя Галя? Ага, правда ушла. Встряхнулась и так спокойненько как ни в чём не бывало потрусила вокруг кола. В обратную сторону. И всю верёвку сама размотала.

Она, значит, нарочно. А я-то испугалась.

Теперь стоит и уже траву мямлит. Полный рот набрала.

Тут автобус пришёл. Я даже не заметила, честное слово. Оглянулась — где Ардальон, а автобус стоит. Может, Ардальон к автобусу побежал. Всё-таки ему интересно, кто же приехал. Я тоже подошла.

Маринина мама приехала. В белой шляпе. Марина сразу у неё на шее повисла, ногами болтает. Шляпу набок сбила. А её мама смеётся:

— Дочь, ты меня задушишь!

— У нас чуть Мямля не задушилась! — кричит Марина.

Очень громко кричит, потому что рада. Мама ей шоколадку даёт. Но Марина сейчас не хочет брать. Она потом съест. Подумаешь — шоколадка! Она сейчас хочет на своей маме висеть!

К Лариске тоже мама приехала. Такая беспокойная!

Уже из автобуса Лариске кричит:

— Ларочка, у тебя ничего не болит?

Лариска весной случайно руку сломала. С тех пор мама ужасно о ней беспокоится. Сразу на остановке щупает Лариске лоб. Лариска не даёт лоб щупать — прыгает, вырывает у мамы сумку.

— Она тяжёлая, Ларочка, — говорит мама. Никак не даёт сумку. Всё беспокоится: — Как ты спала? А что ела?

— Суп из крапивы, — хохочет Лариска. — Меня бабушка крапивой кормит!

Ларискина мама меня увидела:

— Сашенька, а ты кого ждёшь?

— Никого, — говорю. — Я просто так.

Лариска мне язык показала. И они ушли.

Теперь Марина кричит:

— Ко мне мама приехала, вот!..

Подумаешь, будто я не вижу. Если бы моя мама в городе работала, она бы каждый день приезжала. Она бы, может, вообще на даче жила. У неё, может, отпуск бы был.

— К Саше тоже скоро приедет, — сказала Маринина мама и поправила белую шляпу. — Или уже встречаешь?

— Нет, — говорю я. — Я просто так.

И уже Никита Нечаев идёт. Такой гордый! Ещё бы — к нему все родители сразу приехали. Мама. Папа. Они своего Никиту никак теперь не поделят. Папа его за одну руку держит, а мама тянет к себе, обнимает с другой стороны. Никита между ними качается. А сзади идёт их бабушка, Вера Семёновна, и отмахивается платочком от комаров. Но комары её не боятся. Она их не бьёт, а только отпихивает.

Нигде комаров нет, а вокруг Веры Семёновны они всегда есть.

— Чтобы бабушку слушался, тоже не мешает напомнить, — говорит Вера Семёновна. — Бабушек нынче не очень слушают.

— Да не может быть, — смеётся Никитин папа. И обнимает своего Никиту за плечи.

— Напомним, — говорит Никитина мама. И в щёку своего Никиту целует, тянет к себе.

Но папа ей не даёт.

— У меня уже годы не те, — говорит бабушка Вера Семёновна, — за ним по кустам скакать.

— Саша, привет! — говорит вдруг Никитин папа: увидел всё-таки. — Ты чего на дороге стоишь?

— Просто так, — говорю я. — Может же человек просто так стоять?!

— Может, — засмеялся Никитин папа. — Раз человеку хочется.

У Никиты папа весёлый. Просто удивляюсь, как он Ардальона мог бросить. Он такой шустрый! Сам говорит: «Наша порода мелкая, зато шустрая». По грядке с полным ведром бежит и ни капельки не прольёт. Он вообще бегать любит. Мы с ним один раз в магазин наперегонки бежали. Он меня чуть не обогнал!

Рядом с дедушкой Никитин папа прямо как мальчик. Конечно, у нас порода крупная. Знакомые спрашивают: «Ваша внучка уже в каком классе? В третьем?» А бабушка говорит: «Ага. Завтра с утра в университет поведём». Знакомые удивляются: «Какая крупная девочка!» А Никите Нечаеву больше шести лет никто не даёт. Это вместо семи и двух месяцев!

— Тоже вон маму ждёт, ждёт… — говорит Вера Семёновна.

— Что значит «тоже» ждёт? — говорит Никитина мама.

— Ничего не значит, — говорит бабушка Вера Семёновна.

— Девочка, это твоя коза?

Интересно, кого это спрашивают?

Я обернулась. Автобус уже ушёл, вдали мелькает. Воробьи по дороге скачут. Незнакомый дяденька на остановке стоит. В очках и с портфелем. Никакой девочки нигде нет. Только мальчик ещё стоит. Тоже в очках. Сандалием ковыряет дорогу, и вид у него недовольный. Будто он пришёл к зубному врачу, а вовсе не на дачу приехал. Интересно, где у них дача? Они, наверное, участок только-только ещё получили, а то бы я знала. Мы все в посёлке друг друга знаем.