Дом с волшебными окнами. Повести

Глава восьмая

У ВОРОТ ИГРАЛОЧКИ

Хороший был, видно, мастер Михайло Иваныч.

А может, и не мастер тут был причиной, а дорога. Но только не успели дети опомниться, как взлетели на высокую гору.

Далеко позади остался бревенчатый медвежий дом и старый лес вокруг него. А впереди виднелся незнакомый город.

На городских воротах сидел месяц. Он кивнул детям своей остроконечной шапочкой, как знакомым, и блестящим пальцем показал на ворота.

Дети приподнялись на цыпочки и увидели дом с волшебными окнами!

Они быстро скатились с горы и подошли к воротам.

— Давай снимем лыжи, — сказал Серёжа, — а то они унесут нас сразу на другой конец города.

Дети начали снимать лыжи, а когда выпрямились, месяца на воротах уже не было — опять ускакал куда-то.

Серёжа постучался в ворота, но никто не откликнулся.

Ворота были заперты, и столько снега лежало наверху, как будто их не открывали уже очень давно.

Серёжа постучал сильней. Снег посыпался с ворот, закружился в воздухе, и вдруг ворота качнулись, заскрипели и стали раздвигаться и сдвигаться, как большая гармоника.

Они раздвигались и скрипели:

— Серёжа, ты слышишь? — шёпотом сказала Таня. — Ворота поют!

— Не поют, а скрипят, — сказал Серёжа. — А про что скрипят, непонятно.

— А я понимаю, — сказала Таня. — Ты слушай, слушай хорошенько!

Тут ворота опять заскрипели, и теперь даже Серёжа услышал песенку, которую они пели. А пели они вот какую скрипучую песенку:

— Вот видишь! — сказал Серёжа. — Какая же это песня? Один скрип!

— А мне всё-таки нравится! — сказала Таня. — Ведь они приглашают нас войти!

Она попробовала заглянуть в сад в то время, как ворота раздвинулись. Ей показалось, что она увидела деревья и на деревьях — груши, о которых пели ворота.

А за деревьями был дом — Таня снова его увидела! Чудесный дом с блестящими окнами!

И только она его увидела, как услышала знакомые быстрые слова:

— Дом с волшебными окнами! — закричала Таня. — Он за этими воротами, посмотри, Серёжа!

Но ворота, словно дразнясь, захлопнулись перед самым Серёжиным носом! Они ещё разок проскрипели:

и больше уже не раздвигались.

— Что же нам теперь делать? Серёжа, придумай что-нибудь!

— «Придумай»! Тут надо действовать, а не придумывать!

И Серёжа попробовал открыть задвижку, но ворота только поскрипели в ответ.

— Дай-ка я, — сказала Таня.

Одной рукой она держала медвежонка, в другой был зажат мячик.

И Таня недолго думая кинула мячик в ворота.

Мячик стукнулся в самую середину, в самую задвижку! И вдруг ворота начали открываться!

Мячик быстро отскочил обратно, в Танины руки. А ворота открывались всё шире и шире, и скрипели, и пели открываясь. Они пели свою песенку совсем громко, во весь голос, но песенка у них теперь была другая. И вот что они пели:

И на словах «чудесная страна» за широко распахнувшимися воротами открылась странная, волшебно освещённая улица.

Глава девятая

ДВА МЕДВЕДЯ

Снег был голубой, и розовый, и зелёный — это освещали улицу маленькие смешные фонарики, похожие на погремушки.

Улица была чистенькая, блестящая, совсем новая, а дома на ней были похожи почему-то на аккуратные картонные коробки, расставленные и разложенные вдоль мостовой.

Но дома с волшебными окнами не было.

А ведь только что Таня так ясно видела этот дом! И думала, что вот сейчас встретится с мамой!

Надо было снова отправляться на поиски. А улица была совсем тихая. Улица спала.

Дети шли, взявшись за руки, и попадали то в зелёные, то в красные, то в жёлтые лужи яркого света, разлитого по мостовой. Танины ботики становились то зелёными, то жёлтыми — Таня даже потрогала их рукой, чтоб узнать, не пристала ли к ним краска.

Дети дошли до конца улицы и остановились. Всё было тихо, все окна и двери были закрыты.

— Как тут крепко спят! — сказала Таня. — Мы простоим всю ночь на улице.

— Ерунда! — сказал Серёжа. — Разбудим!

Они стояли возле домика с остроконечной крышей. Таня часто рисовала такие дома в своих тетрадках.

— Постучи, Серёжа! — сказала она.

Серёжа тихонько стукнул в маленькое неосвещённое окно.

— Постой тихо, — сказал он. — Я что-то слышу. В этом доме кто-то живёт!

Но Таня ничего не слышала.

— Отоприте, пожалуйста! — сказала она, соскучившись, и тоже стукнула в окошко. — Нам очень нужно у вас что-то спросить.

Тут и она услышала какие-то звуки. Похоже было, что в домике кто-то сладко храпит.

— Мишутка, маленький, — сказала Таня, прижимая к себе медвежонка, — почему это нас не пускают? Ты озябнешь тут на улице.

Она не могла понять, как это случилось, но медвежонок в ответ потёрся своей тёплой плюшевой щекой о её щёку и толкнул лапой окошко!

Храп прекратился, послышалось сонное ворчание, и густой бас спросил:

— Кто там?

— Мы, — ответила Таня. — Серёжа и я.

— «Серёжа и я»!.. — проворчал бас. — Почему же это «Серёжа и я» должны по ночам будить честных людей?

В ту же минуту крыша отделилась от домика и стала подниматься. А под нею поднималась большая байковая медвежья голова.

— Зачем пожаловали? — грозно спросила она у ребят. — Молчат! Да вы что, игрушечные, что ли? Вы что молчите?

— Не кричите на маленьких, — сказал вдруг чей-то мягкий, бархатный голосок.

Нет, это был не Серёжин голос. Таня тревожно оглянулась.

— Они немножко вас испугались, — продолжал тот же голосок, и медвежонок мягко спрыгнул с Таниных рук и подошёл вперевалочку к домику.