Луна с неба

— Надо искать дальше, Боб.

Мы покатили назад к Пятой авеню, но на полдороге Крыса вдруг опять свернула в парк через проход в стене:

— Езжай за мной, Боб!

Я только что выбрался из этого треклятого парка и совсем не хотел обратно! Но пришлось поехать за сестренкой по темной дорожке. Крыса слезла с велика, перешла через небольшую лужайку и направилась в кусты.

— Эй, ты куда?

Крыса включила фонарик и стала продираться через густые заросли, волоча велик за руль. Как последний дурак, я полез за ней:

— Вряд ли ты найдешь там дядю Джерома.

— Очень смешно, Боб.

— Если тебе надо в туалет, ты и сама справишься. Мне-то зачем мокнуть в этих кустах?

Мы вышли на маленькую прогалину, слегка освещенную огнями Пятой авеню. На прогалине была ровная бетонная площадка. Крыса запрыгнула на нее и театрально развела руки.

— Ты смеешься? — возмутился я. — Я не буду спать в парке.

— Ты мужчина или мышь?

— Какая разница? Ты крыса, а я не буду спать в парке.

— А… почему нет? Бесплатный ночлег недалеко от улицы, на которой живет дядя Джером. Сладкая Сандра выйдет на работу только завтра. К тому же спать под открытым небом — это приключение!

Я обвел глазами темные деревья и зловещие кусты.

— Да ладно тебе, Боб! Это совсем как наше старое логово!

Когда мы с Крысой были совсем маленькие, у нас было логово. Просто большой деревянный ящик, прикрытый сеном. Он выглядел как маленький стог, внутри которого мы прятались. Всякий раз, когда Крыса бывала не в духе — а такое случалось с ней частенько, — она заползала в логово и там засыпала. До сих пор помню, как папа доставал ее оттуда и уносил в кровать. Но как она сама может об этом помнить?

— Откуда ты знала, что тут есть это логово?

— Я не знала. Но это именно то, что нам сейчас нужно.

Я потрогал бетонную площадку. Она была сухой. Из вентиляционного отверстия в ее центре бил поток теплого воздуха. Я не хотел тут ночевать, но никакого другого выбора не оставалось.

— Ладно. Поспим здесь. Но только сегодня!

— Ура!

Крыса вытряхнула содержимое своего рюкзака на площадку, достала маленький «ловец снов» и повесила на ветку. Я отвязал спальный мешок, снял кроссовки и улегся. Оказалось не так жестко, как я думал.

— Ты что делаешь? — спросила Крыса. — Я пока не могу спать. Еще рано! К тому же сегодня полнолуние. Я не усну, когда на меня светит полная луна!

Иногда она меня просто ошарашивала.

— Ну, так полежи и отдохни.

— Отдохнуть?! Это наша первая ночь в Нью-Йорке, Боб! Я хочу посмотреть на огни!

— Я устал!

Крыса сложила руки на груди:

— Как ты мог устать — тебе двенадцать лет! Так не бывает! Ах, ну да, я забыла. Тебе же почти тринадцать. Ты почти тинейджер. Разве бунтующий тинейджер захочет проспать свою первую ночь в Нью-Йорке?

Я встал. Если уж Крыса вбила что-то себе в голову, сопротивление бесполезно. К тому же от одной мысли, что придется лежать тут в темноте, у меня побежали мурашки.

— Оставим тут рюкзаки и пойдем на Таймс-сквер, — решила Крыса. — Огни именно там. Я уже посмотрела по карте, тут недалеко. Иди за мной.

Я буквально видел слова, выбитые на моем надгробии. Тут лежит Боб Де Билье, который имел глупость послушать свою чокнутую сестру. Но я все равно пошел за ней.

Глава 12

Едва повернув на Сорок вторую улицу, мы увидели огни, хотя топать до них нужно было еще не один квартал. Когда же мы пристегнули велики к столбу и шагнули на Бродвей, то огни нас просто ошарашили! Горела иллюминация на крышах, сияли прожекторы, переливались рекламные щиты. Я посмотрел на Крысу. Огни отражались в ее огромных глазах.

— Побродим по Бродвею, братец! — сказала она с ямайским акцентом.

Сначала мы пошли в толпе по тротуару, а потом перебежали на островок среди целого моря желтых такси. Там мы остановились и стали смотреть по сторонам в благоговейном восторге.

— Хочу чего-нибудь выпить! — заявила Крыса.

Мы перебежали через Бродвей, купили в «Макдоналдсе» колу и пили ее на ходу, купаясь в суете Таймс-сквер.

А потом я заметил этого типа. Он был, наверное, ровесник папы и выглядел как-то чудно. На его лице застыла печальная мина, углы рта были скорбно опущены, и шел он очень странно — не то чтобы хромал, но как-то неловко волочил ноги. Одно плечо у него казалось выше другого, а может, просто руки были разной длины. Даже глаза у него слегка косили. В общем, он весь казался довольно кривым и корявым.

Больше того, одежда на нем тоже представляла собой неожиданное сочетание — старые, изношенные ботинки, потертый черный костюм, лоснящийся от времени, а под ним новехонькая рубашка и галстук. Седеющие темные волосы были аккуратно подстрижены и причесаны.

Он осматривал толпу цепким взглядом хищника. Внезапно глаза его расширились — он выбрал жертву и нанес удар.

— Сэр, мадам, добрый вечер, — обратился он к проходящей мимо паре. — Мне неловко отвлекать вас от прогулки, но я отчаянно нуждаюсь в помощи. Всем нам иногда случается попасть в нужду, вот пришел и мой черед… — Пара ускорила шаг. — Я всего лишь надеялся… Простите… Эй! Я с вами разговариваю! — Тут он заметил другую пару, идущую в его сторону: — О боже, умоляю, выручите меня! Мне срочно надо в Чикаго! У меня жена умирает! Священник уже исповедал и причастил ее! Только бы мне успеть в последний раз поймать ее нежный взгляд! Пожалуйста! Помогите мне!

— Отвали, жулик, — сказал прохожий, не глядя на него.

— Жулик! Вы это слышали? Я говорю ему, что у меня жена умирает, а он обзывает меня жуликом! Какое бессердечие! — Он вытащил из кармана бумажник и кинулся наперерез следующей паре: — Простите, мисс! Взгляните на фотографию! Это моя жена, она вот-вот должна родить! А мне не хватает двадцатки на билет до Вашингтона.

— Извините! — буркнула женщина, проталкиваясь мимо него.

— Извинить вас? Извинить за то, что пожалели несколько баксов? — Он заметил, что мы с Крысой смотрим на него, и разразился тирадой: — Полюбуйтесь на этих треклятых туристов! Небось отстегивают по две сотни баксов в сутки за отель! Двести долларов за паршивую койку! Какая разница, где ночевать, — ты все равно спишь! Наивные лопухи, все до единого! А потом еще билеты на представление, дорогие коктейли и какой-нибудь «знак любви», на который он должен раскошелиться в доказательство, что брак еще не трещит по швам. И уж, казалось бы, после всех этих глупых расходов можно выручить человека в беде — но нет, дудки!

— Какой классный! — восхитилась Крыса. — Как думаешь, он разрешит нам с ним потусить?

— С чего вдруг ему…

— Эй, дружище! Не против, если мы тут с тобой зависнем?

Жулик смерил нас взглядом с ног до головы:

— Посмотрим… Случалось обводить людей вокруг пальца?

— Нет, мы…

— Тыщу раз! — перебила меня Крыса.

Жулик снова оценивающе посмотрел на нас и заключил:

— Проваливайте, вы слишком мелкие.

Тут он заметил хорошо одетую пару и моментально сменил тон:

— Извините за беспокойство, у меня жена…

— Нет, приятель, сегодня подачек не будет, — сказал мужчина, высокий и широкоплечий.

Но жулик сосредоточил свое внимание на его даме. На пальцах у нее посверкивали бриллиантовые перстни.

— Мисс, я люблю свою жену больше жизни!

Дама в бриллиантах, слегка не в меру упитанная, замедлила шаг:

— И что же случилось с вашей женой?

— Идем, Милдред. Он жулик.

— Я никогда ничего не просил! — воскликнул жулик. — Честное слово!

Спутник Милдред взял ее под руку и повел прочь. И тут, как вы думаете, кто подает голос?

— Она умирает! Мамочка умирает!

Как будто денек у нас вышел недостаточно сумбурным! Ей, видимо, не хватило треволнений! Подумаешь, какой-то псих угрожал перерезать ей глотку! Мелкий грызун, видимо, заскучал!