Москва за нами

Наши танкисты подготовили для каждого танка несколько хорошо замаскированных укрытий. Когда фашисты подошли к первой засаде, на их танки обрушился ливень снарядов. Сразу заполыхало несколько машин. Гитлеровцы развернулись в боевые порядки и пошли на засаду. Но наших танков там уже не было. Они незаметно перешли в другие укрытия. Так несколько раз повторялось на всех дорогах. Вражеские танки попадали под мощный удар и горели, а наши танки ускользали от ответного удара.

У фашистов создалось впечатление, что тут действует огромная русская танковая армия. Скоро они перестали наступать на Тулу. Фашистский генерал доложил своему штабу, что ему помешали грязь и непогода. Он соврал Гитлеру!

А тем временем к Катукову подошли основные силы.

Путь на Москву через Тулу был закрыт.

Бригада полковника Катукова получила за этот подвиг звание гвардейской. А сам Михаил Ефимович скоро стал генералом.

Фашистские лётчики, пытаясь выполнить приказ Гитлера — «стереть Москву с лица земли», — множество раз вылетали бомбить столицу. Они подкрадывались к городу ночью, надеясь, что в темноте будет легче прорваться к центру. Но с какой бы стороны они ни подлетали, везде их встречали зенитные пушки и наши истребители.

В одном из ночных боёв пилот Виктор Талалихин, бывший рабочий мясокомбината, расстреляв весь боезапас из своих пулемётов, смело пошёл на фашистский бомбардировщик и своим истребителем разнёс корпус «хейнкеля». Это был первый в мире ночной таран! За мужество в бою Талалихину было присвоено звание Героя Советского Союза.

А Борис Ковзан в одном бою два раза таранил самолёты противника.

Однажды он был послан охранять железную дорогу. Неожиданно появились три бомбардировщика. Они тоже держали курс на железную дорогу. Ковзан передал на аэродром по радио сообщение о фашистах и сказал коротко: «Вступаю в бой!»

Он сделал вид, что уходит от железной дороги, и вдруг свечой взмыл вверх, перевернулся в воздухе и звенящей стрелой стал падать на бомбардировщик, идущий посередине.

Фашисты не ожидали такого манёвра и разлетелись в стороны. Тот, что шёл впереди, «огрызнулся» всеми пулемётами, но пули не задели истребитель, а Ковзан, поймав в прицел корпус бомбардировщика, нажал на гашетку своих пулемётов. Прогремела короткая очередь — и пулемёты смолкли.

Лётчик изо всех сил давил на гашетку, но пулемёты молчали.

«Поломка!» — вспыхнуло в голове.

Самолёты стремительно сближались. Ещё несколько мгновений — и они столкнутся. Вспыхнет в небе огненный шар и — конец…

В очень короткий миг Ковзан сообразил, что надо делать. Он слегка потянул на себя рычаг управления — и в то же мгновение его машина вздрогнула от резкого толчка. Он увидел, как от бомбардировщика отвалился хвост, а сам бомбардировщик упал на крыло и круто пошёл к земле.

Однако второй бомбардировщик уже подходил к железной дороге. Ковзан бросил свой истребитель на него.

Ещё один толчок, сильнее первого.

Самолёт Ковзана дёрнуло в сторону и вверх. Мотор как-то странно крякнул и остановился. Левое крыло, надломленное ударом, оторвалось и отлетело в сторону. Ковзан сдвинул прозрачный колпак кабины, перевалился через борт и, отброшенный воздушной струёй от падающего самолёта, рванул кольцо парашюта. Немного погодя он увидел, как далеко внизу, под ногами, врезался в землю второй фашист. Рядом с ним взорвался его истребитель. Третий бомбардировщик удирал с места боя. А со стороны Москвы неслись к железной дороге его, Ковзана, товарищи.

Борис Ковзан тоже стал Героем Советского Союза.

А пилот старший лейтенант Степан Ридный за два месяца боёв под Москвой сбил двадцать один фашистский самолёт!

Сражение за Москву началось осенью. Но ещё летом, ровно через месяц после начала войны, двести пятьдесят бомбардировщиков врага устремились к городу. Небо в окрестностях Москвы задрожало от воя моторов. Ни разу ещё не бросали фашисты столько самолётов на один город. Они думали, что испугают, подавят москвичей своей мощью. Что сразу же прорвутся к центру и разбомбят Кремль и главные правительственные здания. Что этот налёт окажет влияние на весь дальнейший ход войны.

Но Москва была готова к удару.

Вспыхнули, заметались в тёмном небе прожектора, нащупывая вражеские машины. Загрохотали зенитки. Навстречу бомбардировщикам ринулись советские истребители. У окраин города завязались яростные воздушные бои. То в одном, то в другом месте, оставляя за собой дымные хвосты, начали падать на землю подбитые самолёты. Наши лётчики так смело атаковывали врага, что фашисты не выдерживали, поворачивали назад и сбрасывали бомбы на подмосковные поля, чтобы удрать налегке. К центру Москвы в ту ночь не прорвался ни один самолёт.

А на земле, теряя тысячи своих солдат, десятки танков, сотни автомашин, гитлеровцы продолжали наступление. Им удалось захватить город Гжатск, и их дивизии двинулись на Можайск.

На фронт приехал из Главного штаба маршал Климент Ефремович Ворошилов. Он сказал воинам, оборонявшим можайский рубеж, что за ними до самой Москвы наших войск нет, что резервы ещё не подошли и что любыми средствами нужно задержать врага под Можайском.

И танкисты сдерживали сильнейший натиск фашистов до тех пор, пока на помощь не подошли дивизии полковника Полосухина, переброшенные под Москву с Дальнего Востока.

Потом солдаты Полосухина насмерть стояли на славном Бородинском поле, где в Отечественную войну 1812 года произошло решающее сражение армий Наполеона и Кутузова.

Путь на Москву через Можайск тоже был закрыт.

Оставался ещё один путь — по Волоколамскому шоссе.

Гитлер приказал своим армиям начать здесь новое наступление на Москву и во что бы то ни стало взять город.

Наступление началось в ноябре, когда уже выпал снег, под городом Волоколамском. Полтора часа сотни тяжёлых пушек обстреливали позиции советских частей. Потом появились самолёты. Они бомбили и поливали пулемётным огнём всё подряд: нашу линию обороны, разрушенные постройки, даже свои давно сгоревшие машины. А следом за самолётами пошли в наступление танки. Фашисты хотели пробить на этом участке фронта нашу оборону, вырваться на шоссе и по нему двинуться к Москве.

Под Волоколамском их встретила армия генерала Константина Константиновича Рокоссовского.

В эти дни был совершён бессмертный подвиг у разъезда Дубосеково. Двадцать восемь человек, двадцать восемь солдат генерала Ивана Васильевича Панфилова, вступили в бой с пятьюдесятью танками.

Фашисты, как всегда, осыпали бомбами позиции наших бойцов. И сразу же после бомбёжки на горстку панфиловцев пошли цепи автоматчиков.

Атака вражеской пехоты была отбита.

Тогда на позицию двинулось двадцать танков врага.

Это было страшно: двадцать тяжёлых машин неторопливо ползли на крохотную горстку людей, окопавшихся на небольшом холме. Бойцы видели, что из лобовой брони танков синими струйками вытягиваются трассы пулемётных очередей. Пули вспарывали землю, резали кусты, высекали из камней искры. Потом заработали танковые пушки. Снаряды ложились так плотно, что казалось, ничего живого не может остаться на этом холме.

Но панфиловцы хорошо врылись в землю. Ни пули, ни осколки снарядов их не доставали.

«Ребята, — сказал политрук Клочков, — меньше чем по танку на человека. Неужели не выдержим?» — «Надо подпустить ближе и бить наверняка!» — ответил кто-то из бойцов.

Когда передние танки подошли метров на сорок, в них полетели гранаты и бутылки с горючей смесью. Гулко захлопали длинные противотанковые ружья. Одна за другой остановились три закованные в броню машины, но остальные продолжали ползти вперёд. Только когда четырнадцать чадных костров задымилось на поле, фашисты повернули назад.

Не успели бойцы перевязать раны, как на них двинулось ещё тридцать танков. И тогда Клочков сказал те слова, которые потом стали клятвой для всех защитников столицы: «Ребята, велика Россия, а отступать некуда. Позади Москва!»

И начался новый бой.

Четыре часа продолжался он!