Несколько кадров для дедушки

Всё это не годилось. То мне не нравилось, то родителям. Отец порывался назвать его Князем или Стрекозлом, ему казалось, что это очень смешно и оригинально. Надо было спешить, чтобы правда не выдумал чего-нибудь такого.

На тренировке в тот день мы лазали по учебным стенам у нас на станции туристов — жалкая пародия на скалодром: на стены прибиты бруски, привинчены камни. Настроение у всех было какое-то кислое, ещё бы, мы уже давно выучили тут все зацепы, опоры, даже думать не надо, куда поставить ногу, за что ухватиться. Тренер объявил, что в следующий раз лазить не будем, устроим субботник, соорудим какой-нибудь новый маршрут. А сейчас пока решили потренироваться спелеотехнике, пригодится в жизни. На деревьях. Быстро повесили верёвки, залезли в спелеосистемы. Я ползла вверх, старалась не смотреть вниз и ощущала всеми клетками, что у меня тренируются совсем другие мышцы, как хорошо! И мозги тоже шевелятся. Встегнуть верёвку в кроль, повиснуть на ней, чтобы проверить, зацепить жумар, вставить ногу в педаль… Сколько слов — сколько имён для моего мелкого пса! Кроль… Педаль… Я ползла и примеряла их все к щенку. «Кроль» подходило больше всего, пожалуй: такой же маленький и зубастый, вон как верёвку держит надёжно. Так и буду его звать.

Дома я объявила, что придумала имя.

Кроль!

Отец проснулся, а до этого спал.

— Нет! — сказал он. Даже крикнул, а не сказал. — Ни за что! Только не это!

У него отношения со спелеологией не задались, я знаю, и он не хочет лишний раз слышать названия снаряжения. Разве что «карабин». А неплохое имя Карабин, пожалуй… Я хотела подумать об этом поподробнее, но тут мама спросила:

— Женя, ну какой же Кроль? — При этом она как-то виновато улыбнулась. Она теперь всегда так улыбается, понимает, что это не я просила себе собаку, а мучаюсь с ним я. — А если ты про животных, то кролики всё-таки поживее.

Это правда. Щенок жил у нас уже четыре дня, и всё это время он только и делал, что ел и спал. И чуть-чуть поскрипывал. И снова ел и спал. Пожалуй, больше спал, чем ел. Спальный мешок какой-то.

— Эврика! — закричала я. — Моё последнее слово: Спальный Мешок! Сокращённо — Спальник!

— Совсем уже, — заворчал отец и покрутил пальцем у виска, — вся в мать.

— Ты тоже спальник, между прочим, — сказала ему мама, — спишь целыми днями. Шёл бы на работу, у Нелюбина слесаря не хватает.

— Ты сама меня туда не пускаешь!

Начинается! Я ушла к себе, слушать невыносимо всё это. Спальник мирно спал на моей любимой полосатой футболке, каким трудами она мне досталась в секонде! Я вытащила её из-под него. Ха! Открыл один глаз, переполз на свою подстилку и уснул снова. Или нет, он переполз туда не просыпаясь.

3

Учреждаю новую моду, внимание и ура! Отныне буду ходить в школу в своей безрукавой тельняшке, в которой тренируюсь. Могу ещё сумку карабинами на пояс прицепить или мешочек с магнезией — очень оригинально смотрится, особенно если сидишь на каком-нибудь уроке химии. На последних городских соревнованиях я показала лучший в своём возрасте результат по траверсу, и теперь Борисыч взял меня в оборот: два раза в неделю мне можно бесплатно заниматься на скалодроме, три раза — у нас на станции. У нас-то, понятно, тоже бесплатно, изначально. Мама так говорит: «изначально». А пока ещё не очень сыро на улице — для желающих по субботам проводятся тренировки на деревьях. Подразумевается, что я тоже желающая, хотя лазать по деревьям не люблю: они такие высокие, что кружится голова. Как Борисыч забирается на эту верхотуру без страховки? У меня коленки трясутся, даже когда я снизу вверх смотрю, а уж когда он добирается до тонкого ствола, не могу, убегаю куда-нибудь, чтобы не видеть. Борисыч, как узнал об этом, засиял — можно сказать, обнаружилась цель:

— Вот и хорошо, бу-удем тебя отучать от боязни высоты-ы, — говорит.

Добрый тренер. А если меня от страха стошнит с дерева? На него прямо, между прочим. Про новую моду я немножко загнула, конечно, переодеться после школы у меня есть время, но если так подумать посидеть: зачем мне вообще наряжаться, шить какие-то платья, ходить на рынок, когда мне их даже некуда и некогда надеть? Утром идёшь в школу, там дресс-код: юбка, блузка, жилетка сдержанных тонов. Потом — к дедушке: ешь и разговариваешь с ним. Вечером — на тренировку. Потом, по темноте уже, — домой. Снова ешь, учишь уроки. А, ну да, скоро ещё надо будет гулять со Спальником. Пока что он всё время спит, но мама сказала, скоро это закончится.

Кажется, я к нему почти привыкла. Иногда по ночам я просыпаюсь и слушаю, как он дышит, как поскуливает и как будто причмокивает во сне. Странно, никогда не думала, что собаки могут чмокать. Однажды мне показалось, что он перестал дышать. Не слышу его дыхания, и всё тут. Зато слышу очень громкое мурлыканье нашей Чешки. Она всё время мечтает о котятах, рожает их по два раза в год, а нам с мамой приходится носить мелких царапычей на рынок, продавать. Иногда по три раза рожает. Я пригляделась, смотрю, она его облизывает, как котёнка. Ничего себе, нашла дитятю. Может, это ей щенка принесли? Она, может быть, с ним и гулять будет, и командам его научит? Я даже спать расхотела от этих мыслей. А потом думаю: да и ладно, пусть воспитывает, учит, водит гулять. Мне-то что? Хлопот меньше, Интернета больше. И заснула.

А утром Чешка, как ни в чём не бывало, ходит, трётся о ноги, молока просит.

— Ладно уж, пей, Сандалетина, помни мою доброту, — я сказала и налила ей молоко и ещё дала шкурку от своей сардельки. — И воспитывай мелкого, может, хоть ты ему внушишь, что в туалет надо ходить в одно какое-нибудь место. В одно, а не в несколько!

А кошка мурлычет себе, ничего не понимает. Эх ты, самой придётся разбираться.

И что? Вечером, когда пришла с тренировки, я обнаружила, что щенок теперь, натурально, пускает лужи и делает свои кучки в одном и том же месте — у меня на тетрадке по химии. Видимо, я её случайно на пол уронила, и она стала жертвой вероломства. Очень хотелось поругать этого Спальника, а толку? Тем более сама просила Чешку научить щенка, не думала, кстати, что кошка у нас такая понятливая. Сначала я расстроилась, но не очень сильно. Всё равно у нас ещё мало уроков было, я у Наташки всё перепишу за три перемены, может, и пойму чего. Как-то не очень мне этот предмет понравился, надо сказать; только начался в этом году, а уже чувствую: не понимаю. Ничего в нём не понимаю. В комнату зашёл отец, увидел, как я тетрадку убираю.

— Это что? — спрашивает, а я по голосу слышу: настроение у него скверное, хуже бывает, конечно, но мне и этого хватит.

— Туалет Спальника. Его Чешка научила.

— Нет, вот это что? Где у него туалет.

— Химия это, — говорю, — тетрадка.

— Та-ак… — протянул отец. Довольно зловеще у него это получилось. — Химия. Считаю до трёх. Раз.

И вышел. Ничего хорошего это его «считаю до трёх» не предвещало. Временами он вспоминает, что нас нужно воспитывать, и считает за каждым провинности. Даже за мамой. А потом ставит в угол или придумывает ещё какую-нибудь глупость. Ну, с мамой не так просто, конечно, да и из нас никто в угол не попадает, но скандал обычно получается грандиозный. Отец орёт, я ору и бегаю от него по всему дому, мама орёт и машет то на меня, то на него руками. Если дома Петька или Ладка — они орут о том, что хотели бы тишины в родном доме. Словом, мы все орём. И это у нас очень ладно получается, дружно. Так что если отец открыл счёт, то ничего хорошего ждать не приходится.

Выкинула я эту тетрадку, а на то место постелила газету — рядом со столом, но ничего, буду помнить, где мина. На следующий день смотрю: снова всё в одном месте, можно по комнате без тапок спокойно ходить. Как это Чешке удалось его так быстро приучить? Хорошая кошка. И щенок, кажется, не такой уж плохой. Вон уши у него как подросли, до пола достают, лапы-то пока не очень вытянулись. На спине шерсть порыжела слегка. Не такой уж он Белоснежка, наш Спальник. Не такая уж. Не такой. Как тут правильно, а?