Две подружки

Началась дойка. Запахло парным молоком.

У Юлиной мамы породистые коровы, хорошие — ярославки. Черные, как жуки, а морды у них белые, словно повязаны платочками. Юлька знала всех-всех маминых коров: зимой не раз ходила на ферму.

— Вот это — Солониха, — с гордостью стала она рассказывать своей подруге. — Ты знаешь, сколько она дает молока?

— Много, — ответила Варя.

— «Много»! А сама не знаешь, сколько. Видишь, вымя у нее какое?

— Вижу.

— А вот это Сильва, ее дочь. Тоже много дает.

— Ага, целый бидон.

— Ты дурочка.

— Ну, два бидона.

— Два раза дурочка.

Варя не сердилась на подружку. Каждый раз ненасердишься: временами Юлька совсем суматошная.

Чтобы никому не мешать, они пробирались вдоль стойла тихонько-тихонько. Коровы отмахивались хвостами от мух и слепней. Юля прошла, а Варя зазевалась немного, и какая-то корова как стегнет ее хвостом.

— Не заглядывайся, — сказала Юлька.

— Я и не заглядываюсь.

— А то еще поддадут. Вон какие у них хвостищи. Меня один раз зимой корова хвостом чуть с ног не сбила. Только в то время я еще маленькая была.

В белом халате, с подойником, Ольга Петровна подошла к Солонихе. Обмыла ей вымя, вытерла полотенцем и, присев на скамеечку, стала перебирать набухшие соски. Девочки тут же присели на корточки и увидели, как пенится и прибывает молоко в ведре. Им тоже хотелось подоить. Юля полезла было руками к вымени, но мама прикрикнула на нее.

А тут где-то рявкнул бык. Варя так и задрожала от испуга. А Юля сказала:

— Пойдем, посмотрим на быка.

— Что ты, что ты!

— Не бойся, он на привязи.

— И не выдумывай, — завопила Варя и замахала руками.

Бык-бычище — здешний хозяинище

А Юля не забоялась. Обежала кругом ветвистый дуб, к которому был привязан здоровенный бычище. Черная шерсть на быке лоснилась. Чтобы не очень-то он озоровал, через губу продели ему железное кольцо. Бычина скоблил ногой землю и, захлебываясь, мычал.

— Тебе жарко! — сказала Юля и помахала над его мордой зеленой веткой.

Бык уперся широким лбом в дерево, острые рога выставились.

Варя, выглядывая из-за соседнего дерева, закричала:

— Юлька, отойди, а то зареву!

— Не отойду.

— Говорю, отойди. Скажу твоей маме.

— Сказывай.

Юлька еще ближе подошла к бычищу. Варя от страха глаза зажмурила. А бык походил, походил вокруг суковатого дуба да и запутался передними ногами в веревке. Запутался и упал на колени. Воткнул рога в землю и еще громче зарычал.

Тут и Юля испугалась.

— Варька, беги! Скажи — бык-то завалился… Скорее беги!

— Куда бежать-то?

— Туда!

— Да куда туда-то?

— Вот бестолковая! Бык-то сдохнет!

Варя пустилась бежать в сторону загона быстро-быстро, как только могла. Сказала там — и опять к Юльке на выручку.

Будто назло, медленно, шаркая ногами, пошел к ним пастух, дядя Василий. Зачем-то еще нагнулся. Поднял что-то. Понюхал. Бросил. Глядит куда-то в сторону. Вот досада! Да что он: понимает или не понимает — бык-то на коленях, в землю рога воткнул, кричит! А он там идет — не идет.

И еще невидаль: следом за пастухом — Трезор!

А бык свирепо косится круглым покрасневшим глазом и рычит. Дядя Василий, наконец, подошел, похлопал рукой по его жирному загривку, по морщинистой шее и сердито пробурчал:

— Не стоится тебе смирно-то, все бы блажь выказывать, землю ворочать…

Юлька тут же сунулась:

— Он поесть хочет. Ему надо дать клеверу.

Пастух как бы и не заметил Юлю и Варю. Потрогал у быка кольцо в губе, высвободил веревку, и бычина опять поднялся на ноги. Девочки с облегчением вздохнули: думали — быка уведут в хлев да покормят. А дядя Василий сел на пенек у куста и, не торопясь, из прядей льна стал вить кнут.

Вьет он кнут и что-то непонятное напевает, вроде: бры, бры, бры… ве, ве, ве…

У ног пастуха, положив голову на вытянутые лапы, улегся Трезор. Одним глазом пес дремлет, а другим подглядывает: дескать, откуда и зачем появились здесь две девчонки, нельзя ли на них поурчать да полаять?

Подружки подошли к пастуху с другой стороны — подальше от Трезора.

— Дядя Василий, куда вы загнали телят? — спросила Юля.

— Телят-то? — переспросил пастух. — Телята у меня на покое.

— Мы приехали посмотреть на них, — сказала Варя.

Дядя Василий не ответил. Продолжал вить кнут да напевать это же: бры, бры… ве, ве…

Девочкам хотелось дернуть его за шляпу или за жилет, чтобы он рассказал им что-нибудь о телятах, а пастух занимался своим кнутом: все вьет его и вьет — а кнут длиннющий — и в самый конец вплетает волосянку.

Юля и Варя разговаривают с дядей Василием, а сами с опаской поглядывают на Трезора, на его ощеренную пасть и высунутый язык.

— Какой пес большой! Юлька, отойди, а то как тяпнет! — беспокоится за подругу Варя.

— Ну, уж так и тяпнет, — отвечает Юля. Ей не терпится, хочется поговорить с пастухом.

— Дядя Василий, твой Трезор не кусается?

— Как сказать, может и того…

— А что он язык высунул?

— Язык-то? Видно, любо ему, вот он и того, высунул…

Девочки обрадовались, что пастух с ними заговорил, опять о своем:

— Мы на теляток хотим поглядеть.

Дядя Василий сначала закончил свое дело, а лотом кнутовищем указал в сторону леса:

— Телята с того края березняка. У коров свой загон, а у телят — свой.

Эти малыши просят почесать у них под горлом

В подлеснике, куда указал пастух, Юля и Варя разыскали телячьи домики. А домики такие: с крышами и окошками. У телят даже своя кухня есть. Девочки пришли в тот час, когда одна из телятниц, тетя Даша, подогревала малышам пойло. И так-то жара невыносимая, а она стоит у плиты и не уходит, только фартуком утирает с лица пот.

— Что это за девочки к нам сюда забрели? Не из леса ли какие заблудшие? — спросила тетя Даша.

Подружки переглянулись.

— Нет. Мы на телят пришли посмотреть, — ответила Юля.

— Мы им травы нащиплем, — сказала Варя.

Но телятам травы не нужно. Они уже нагулялись. И теперь телят, которые поменьше, поят молоком, а остальных — простоквашей. Тетя Даша утирает им мордашки полотенцем, а они смешно отфыркиваются.

— Спать, спать! Ступайте в свои хлевы, — прогоняет их тетя Даша, — а то солнце вас доймет, слепни закусают…

Юля и Варя погладили телят, почесали у них под горлом — то у одного малыша, то у другого. Уродились телята в своих мамок: сами черные, мордашки белые. А название у каждого свое: Стрекоза, Сорванец, Задира…

Девочки не теряли времени — заглянули и в хлев. Полы там деревянные, стены и потолки побелены. На столбике — градусник.

— Гляди-ка, Варька, здесь на полу мусор. Давай уберем! — предложила Юля.

— Давай, — согласилась Варя.

В подлеске они наломали березовых веток, на скорую руку связали их, и получилась метелка. В углу хлева нашли скребок. Юля взялась за метлу, а Варя за скребок.

И тут же песенку сочинили:

Тетя Даша заглянула в хлев и увидела, как у девочек все ладно получается! Сразу они догадались, где плохо-то, — половицы продрали добела.

— Почаще бы вы здесь бывали! — сказала телятница.

— А чего делать? — обрадовалась Юля.

— Найдутся дела. С вами веселее…

— Придем, — ответили Юля и Варя вместе.

…В лесу и лугах такая тишина — даже птиц не слышно.

Разомлев от жары, девочки еле бредут. Говорить им ни о чем не хочется. В ушах так и звенят кузнечики. А солнце палит и палит — нет от него спасения. Ветерка бы! Да где же его взять? Посидеть бы в тени, да нельзя: Юлина мама станет искать.