Пионерский подарок

— Это ничего, дядя Дима. Нас четверо! Леля, Ксеня, Таля и я… Каждая будет читать по часу в день. Это же четыре часа! А нам совсем не трудно… Вы не возражаете, дядя Дима? А потом мы вам достанем… есть такие книги… — Она чуть не сказала «для слепых», но вовремя остановила себя. — По ним пальцами водишь, а там шишечки, и получаются слова… Нам сказали, что и учебники такие тоже есть… Мы будем шефствовать над вами… Хорошо, дядя Дима?

Трубицын молчал. Он не знал, что ответить. Пожалуй, он впервые слышал от Лары такую длинную речь. Значит, и в самом деле девочки очень хотят помочь ему.

Эта забота растрогала Дмитрия. Стало радостней на душе. Он забыл о своем трудном походе в институт, на лице появилась улыбка.

— А родители не заругаются? Вы с ними говорили?

— Нет, нет, дядя Дима, не беспокойтесь! Конечно, говорили!

— Ну, что ж, если вам так хочется… — медленно произнес он. — Чур, потом на меня не пенять, сами захотели…

— Конечно, сами! Конечно, дядя Дима!

— Ну, хорошо, хорошо…

А это кто еще? Кто-то бесцеремонно толкает его в бок. Дмитрий ощутил горячее дыхание на своей щеке, влажное прикосновение… Типтоп! И он тоже тут! Летчик треплет собаку по голове, щекочет за ушами, похлопывает по курчавой спине. «Любишь ласку, приятель! Ну, что ж, получай, получай. Совсем стал взрослый пес…»

Девочки прощаются и уходят довольные, бесшумно закрывая за собой дверь.

— Ляж! Говорят тебе, ляж! Встань только! Попробуй!

Это Таля дрессирует Типтопа.

— Я что тебе сказала? Только встань! Вот я тебе дам, узнаешь, как не слушаться! Сказала, ляж! Какой ты глупый, Типтоп!

— Во-первых, не ляж, а ляг. А во-вторых, так собаке не говорят, пора бы знать, — поправляет Лара. — Ходишь, ходишь в кружок, а толку…

— Ляг! — без тени смущения отзывается Таля. Ей все нипочём.

Девочки теперь каждый день поочередно занимаются дрессировкой Типтопа. У них даже график составлен, висит на стене рядом с расписанием уроков.

— Держи! Возьми палку в рот! -с раннего утра слышен голос Тали. — Пока не возьмешь- не отпущу! Я кому сказала?

Дрессировщица Таля неважная. И успехи у Типтопа пока не велики. Только и научился, что лапу давать, и то лишь тогда, когда захочет выклянчить лакомый кусочек.

Все пошло по-другому, когда за дело взялась Лара.

— Дай аппорт! — командует Таля.

— Не «дай аппорт», а просто «дай», — поправляет Лара. — «Аппорт», по-твоему, что значит?

— Возьми.

— А у тебя что получается? «Дай, возьми»… Поняла?

— Поняла.

Лара хорошо помнила все, что говорили в кружке, в клубе служебного собаководства.

У сестер состоялся генеральный совет. Если Типтопа учить только дома, многому не научишь. Поэтому решили продолжать занятия на дрессировочной площадке. Отправились туда в воскресенье.

Шум, гам, собачий лай — такой представляла себе Таля дрессировочную площадку; ио она ошиблась. Для того и дрессировочная площадка, чтобы приучить собак не грызться без толку, не бросаться друг на друга и на всех прохожих без разбора. На площадке строгий порядок.

Обучить собаку — дело сложное. Дело не в том, чтобы знать в точности все команды. Чтобы научить чему-либо полезному животное, нужно прежде всего поработать над собой: не махать попусту руками, не кричать, не суетиться, не путать его ненужными возгласами и разговорами. Чем строже относится дрессировщик к себе, тем успешней идет учеба.

Легко сказать «не махать руками», «не суетиться». Что делать, если у Тали от рождения вечный зуд в ногах, руки сами делают то, о чем не думает голова, а язык так и торопится, точно пулемет, выпалить все, что приходит на ум. Нелегко давалась Тале главная заповедь дрессировщика — быть прежде всего требовательной к себе.

Отец и мать предупредили: «Если будешь небрежно относиться к урокам, запретим заниматься с Типтопом». Пришлось серьезнее взяться за учебу. Таля перестала получать тройки, одни четверки стали теперь в ее дневнике. Хотя редко, но стали появляться и пятерки.

Каждое воскресенье, с утра, девочки отправлялись на дрессировочную площадку. У кого — воскресенье отдых, а у Лары с Талей — работа. Кто не знает, тому трудно понять, чему учат Типтопа. На его морду надевают какую-то кожаную штуку, мешающую нормально видеть. Ходишь и натыкаешься на все предметы, а бегать уж и не вздумай. Поневоле научишься осторожности при ходьбе. Сперва Типтоп пытался сбросить помеху с глаз, но потом смирился.

На другом занятии Типтопа впрягли в какие-то оглобли, которые задевают за стены строений, за деревья и кусты. Приходится обходить стороной все препятствия, держаться на определенном расстоянии от них.

Трудная это наука для собаки. Трудная, а ничего не поделаешь, приходится осиливать.

Зато выполнишь все, что требуется, получаешь лакомый кусочек — мясо или сахар.

— Ты знаешь, папа, — сказала как-то Таля отцу,- Типтоп различает красный и зеленый цвет.

— Что он у вас в шоферы готовится? — пошутил отец.

— Вы там. чего доброго, скоро его и разговаривать научите, — заметила мать.

— Ну, разговаривать он никогда не научится, — возразила Лара, — а понимать может многое.

Лара считает себя специалисткой по служебному собаководству и активисткой ДОСААФ. Поэтому у нее такой авторитетный тон.

— Интересно, много ли вас таких азартных? — спрашивает отец.

— Много, много, — с жаром отвечает Таля. — Там и мальчики занимаются!

— Да ну-у?!-с притворным изумлением протянул отец. — И все делают то же самое, что и вы?

— Ну да!

— И вовсе не то же самое, — поправляет Лара. — Мальчишки больше увлекаются стрелковым спортом, мотоциклетным.

Родители посвящены в таинственные намерения девочек, поэтому снисходительно относятся к тому, что дочери без конца пропадают либо в клубе служебного собаководства, либо на дрессировочной площадке.

Дрессировкой Типтопа интересуются не только папа с мамой, но и все ученики школы. Все беспокоятся, удастся ли сестрам осуществить свой замысел.

— Дядя Дима! Дядя Дима!

Рассудительную, выдержанную Лару нельзя узнать. Она возбуждена, обрадована…

— Что случилось, девочка?

— Дядя Дима! Я вам принесла… я вам принесла…- Она торопливо раскрывает сверток, шурша бумагой, кладет что-то на стол. — Это такой прибор… он придуман специально для… — Лара чуть заметно запинается, — для тех, у кого повреждено зрение.

— Что же это за прибор?

— Он позволяет чертить!

— Чертить?

— Да.

— А ну-ка, дай…

Чертить… Неужели? О, если бы это действительно оказалось так! Подготовка к экзаменам уже началась: ежедневно девочки, сменяя одна другую, читают ему учебники. Память у него хорошая, запоминает он все отлично. Но ведь будущему инженеру необходимо владеть рейсфедером и чертежным карандашом.

Дмитрий ощупывает то, что принесла Лара. Плоская коробочка, похожая на готовальню… Внутри — набор инструментов: планшет, пластинка… кажется, из целлулоида… Но как этим пользоваться?

Лара объясняет:

— У нас в классе у одного мальчика папа преподаватель в школе для слепых детей… — Сейчас она решилась произнести слово «слепых», поскольку в этот момент оно не относилось прямо к дяде Диме. — И он, папа этого мальчика, сконструировал прибор. У кого еще сохранился хотя бы один процент зрения, ну, хотя бы совсем-совсем немного, тот может с помощью этого прибора выполнить любой чертеж. Понимаете, дядя Дима? Он, этот мальчик, знает про вас… Мы говорили ему, что вы собираетесь учиться в строительном институте. И он принес нам такой прибор. Для вас. Вот!

— Как им пользоваться? — взволнованно спрашивает летчик.

— Тут только надо электрическую лампочку. Сейчас…

Лара принесла с собой все необходимое: и лампочку, и длинный шнур со штепсельной вилкой на конце. Девочка втыкает вилку в электрическую фарфоровую розетку на стене, разматывает шнур, чтобы подтянуть к столу.