Муц-Великан

Ни один житель Страны Чудес не мог больше показаться в пограничных лилипутских селениях, и ни один лилипут не смел въехать во вражескую страну.

Однако некоторые из лилипутов рискнули, вопреки предостережениям, побывать и впоследствии в Стране Чудес. Каждый из них возвращался оттуда со сверкающими глазами и рассказывал много чудесного и красивого. Но толстосумы всякий раз поднимали их на смех и так издевались над ними, что они вынуждены были умолкнуть.

Музыкант Бицибуци, проехавший с концертами по Стране Чудес, отсидел после своего возвращения три недели на Тюремной горе за прославление вражеской страны, а затем толстосумы объявили его сумасшедшим.

С тех пор толстосумы объявили по всей Лилипутии, что жители Страны Чудес стали чрезвычайно опасными врагами, что они уже не довольствуются одной землей, как все уважающие себя народы, а позволяют себе летать по-птичьему и сводят с ума каким-то дьявольским зельем каждого лилипута, который побывает у них. Это, якобы, доказано на печальном примере с музыкантом Бицибуци…

Теперь можно себе представить, почему кружившаяся над столицей кучка жителей Страны Чудес вызвала столько гнева и возмущения в Лилипутии и почему суматоха, поднятая королевскими вестниками, довела народ до полного исступления.

Народ как бы сразу забыл про свои бедствия. Там, где прозвучали трубы вестников, лилипуты воинственно кричали:

— Смерть заклятым врагам!

Вся Лилипутия, от моря до Бурных гор, была охвачена яростным воинственным пылом. Приостановились фабрики, рудники и литейные заводы; поля томились под солнечным зноем; хлеб стоял несжатый на нивах. Лилипуты ни за что не хотели вернуться к работе, пока не будет повергнут враг. Рота за ротой проходила через страну, распевая:

На улицах столицы собирались огромные толпы народу. Как только Муц показался на улице, за ним поднялась беготня. Послышались крики:

— Освободи нас от жителей Страны Чудес! Раздави их, уничтожь! Откуси им головы!

Так неистовствовали тысячи хриплых глоток.

Военный пыл подмывал: лилипуты не могли ни сидеть, ни ходить, ни стоять.

Только двое не участвовали в военной тревоге.

Один из них был музыкант Бицибуци, который объехал с концертами Страну Чудес. Тотчас же после того, как вестники наделали переполох, он вышел на площадь столицы, зажав под мышкой смычок и скрипку, с широчайшим бантом на груди и в забавно-длинных туфлях с пряжками, и закивал толпе своим остреньким личиком:

— Перестаньте шуметь! Война приносит несчастье! Начнем переговоры со Страной Чудес. Это мирный народ: народ без толстосумов и бедняков. Свободный, честный народ!

Бицибуци не дали продолжать. Его избили, и он вынужден был спасаться бегством. На месте происшествия остались сломанный смычок и коренной зуб.

Второй, кто не принимал участия в буйствах, был Громовое-Слово. Он сидел у себя дома на чердаке, мотал седой головой и сам себе задавал вопросы:

— Почему не освобождает нас великан от толстосумов? Ведь, я это предсказал… Почему он собирается в поход на жителей Страны Чудес? Почему не идет против толстосумов? Почему?

Ему хотелось разыскать Муца, расспросить его о многом; но он не решался показаться на глаза лилипутам; он все еще стыдился своего бегства перед королевской короной. Он все раздумывал, как бы добраться до проклятой волшебной короны, но не мог сосредоточиться, так как с улицы день и ночь доносилось пение горлодеров:

Поэты, в мирное время сидевшие на лугах, втягивая в себя пряничный аромат и перерабатывая его в своих головах в пряничные стихи, — эти поэты стали производить только военные оды. А музыканты сторонились Бицибуци, играли только военные марши и усиливали шум на улицах.

Безумие и горячка! Словно народ перестал голодать, перестал испытывать нужду, тоску по прянику и не был в рабстве, — словно ненависть к Стране Чудес насытила его.

Улицы затихли и опустели только тогда, когда все лилипуты, в возрасте от двадцати до пятидесяти лет, превратились, благодаря ярким мундирам, в вояк и вступили в армию.

А на окраине столицы день и ночь стучала сотня молотков. Они ковали снаряжение такой величины, что в нем могли бы поместиться десятка два лилипутов со своими семьями. Снаряжение было предназначено для Муца, и должно было предохранить его от ран, чтобы королевская клятва могла быть выполнена после войны.

Муц совершенно не подозревал о коварном плане короля и его советников. Он беззаботно просиживал с Буцом по целым дням на месте работ; слушал, как визжали напильники, как пели топоры, и смотрел, как появлялись панцырь, шлем и сабля.

Сабля была длиной в три лилипута, поставленных один на другого, и сверкала, как молния. Муц отплясал экзальтированный индейский танец, когда облачился в свое могучее снаряжение.

В тот же час был отдан приказ: всем собравшимся в столице войскам выступить в поход.

Три дня спустя на вершине одной скалы в Бурных горах сидело четыре странных карлика. На их спинах висели бело-красные крылья; малюсенькие ружья лежали на коленях.

То были четыре пограничных солдата Страны Чудес. Они размахивали руками, указывали на извивы долины, которая, как желобок, уходила с Бурных гор в Лилипутию и, вдруг, вскричали:

— Войска лилипутов! Войска лилипутов!

И, действительно, то, что они завидели, было армией лилипутов. Длинной вереницей пробиралась она в Бурные горы. Солнце сверкало на ножнах сабель, на пиках кавалерии, на пуговицах мундиров.

— Они снова собираются напасть на нас! Ах, как глупы эти лилипуты!

Все четверо покачали головами, вытащили из карманов тонкие подзорные трубы, приставили их к глазам, направили на двигающиеся войска и увидели диковинную и, вместе с тем, страшную штуку: во главе войска двигалась гигантская фигура, закованная с ног до головы в железо, волоча сбоку длинную сверкающую саблю и держа на плече одного лилипута. В руках у последнего была дубина, а на шляпе развевалось длинное перо. То были Муц и Буц, потому что король с зубовным скрежетом должен был согласиться на то, чтобы Буц был с Муцом, а дубинка с Буцом. Они шли уже третий день, и Буц рассказывал разные истории, которые все начинались так:

— Дядя жены брата моего отца рассказывал мне, как ему десять лет тому назад прострелили на войне ногу…

А Муц так хохотал, что все его вооружение бряцало.

Часовые Страны Чудес покачали головами, вложили подзорные трубы в карманы, повесили ружья на плечи и нажали что-то за спинами. Загудели пропеллеры, и они стрелой полетели в небо. Несколько мгновений летуны боролись с горными вихрями, которые гнали их на скалистый утес, откуда, с пронзительным криком, вспорхнули большие черные птицы. Вытянув длинные ногти, они набросились на летунов, но те отогнали их маленькими кинжалами, поднялись над утесом и, широко взмахивая крыльями, полетели в Страну Чудес.

В тот же вечер на всех горах Страны Чудес замелькали огни сторожевых костров. То был сигнал к тревоге:

— К оружию! Отечество в опасности!

Начало и конец первого сражения

Свежий ветерок летнего утра обвевал утесы и забирался в пропасти Бурных гор, качал деревья и насмешливо пел среди расселин:

— Видите там внизу, на границе, две армии? Скоро начнется побоище. Толстосумам хочется овладеть чужим кладом. Старая история!..