Расскажи мне про Данко

— Ищи дураков у себя! — слышит сержант ответ за перегородкой.

Грохочут гранаты, слышатся автоматные очереди. Но из дома со стороны завода стреляет всего один автомат, со стороны Волги тоже один. А на четвертый день остался только сержант.

Ходит он по дому: то из одного окна очередь пустит, то из другого. То с одной стороны дома, то с другой.

Сколько может воевать солдат без сна и без отдыха? Даже самый крепкий, самый сильный? Ну, день, ну, два. А тут четвертый день без сна и отдыха. И хотя кругом слышится немецкая речь, хотя вражеские пули клюют стены дома, солдату без сна нельзя. И спать нельзя. Не увидишь, как ворвутся враги в дом.

Сержант ходит по этажу, стреляет, а сам думает, как быть? Думает и окна закладывает попрочнее.

Увидел среди груды кирпичей моток проволоки и тут же придумал. Немцы будут рваться в подъезд. Надо сделать занавеску из проволоки в двери подъезда.

Как только стемнело, он собрал консервные банки, наломал проволоки, вбил в верхнюю часть косяка гвозди. Куски проволоки прикрепил одним концом к гвоздям, а на другие концы прицепил консервные банки. Некрасивая получилась занавеска, но надежная.

Полюбовался сержант своим изобретением, поднялся на лестничный марш и, прислонившись к холодным перилам, уснул.

Хорошо спалось уставшему сержанту, даже сны приятные снились, мирные сны. Будто он стоит за штурвалом комбайна, будто косит он хлеб. А хлеба этого вокруг — море, и море это волнуется, будто не хлебное оно, а настоящее.

Хорошо идет комбайн, желтым ручьем сыплется в бункер пшеница. Гудит комбайн цепями, решетами, будто песню поет. И вдруг в этой песне послышались звуки… так гремят пустые консервные банки.

Вздрогнул сержант. Глаза открыл. В дверях подъезда — немец. Короткая вспышка, короткая очередь. Сержант поднялся, еще раз проверил необычную занавеску, подвесил банку, срезанную пулей, и снова устроился на лестничном марше. Ему хотелось досмотреть хороший, мирный сон.

Сколько может продержаться боец, если он раненый? Час. Ну два. Слышит Свидров грохот кирпичей в доме. Это немцы развалили закладку в окне. Значит, сейчас будет последняя схватка? В доме есть подвал. Он спустился в него. Приготовился. Сверху немцы. Они удивлены: был боец и нет его. Сдал, значит, дом. Сунулись в темный подвал, а из темноты вспышка и автоматный треск. Немцы гранатой в подвал. Вот и все. Он больше стрелять не может.

Лежит боец, кровью истекает. Бери его голыми руками. Но немцы не рискуют сунуться в подвал. И вдруг слышит Свидров крик «ура!». Это бойцы из батальона Николая Королева пришли на выручку.

ПРОСТАЯ ХИТРОСТЬ

Хитрость и называется хитростью потому, что не всякий может ее придумать. Чем она проще, тем лучше, тем труднее ее придумать. Только очень смекалистым приходят в голову простые и нужные хитрости.

Рядом с домом, который защищал сержант Свидров, стоял такой же. Защищали его такие же бойцы, и было у них такое же задание: удержать дом, не дать возможности немцам прорваться к Волге.

В заводской стене напротив этого дома было несколько проломов, и немцы гораздо чаще делали атаки. Сидят-сидят за стеной, а потом — разом в эти проломы. И хотя защитники дома ведут плотный огонь, глядишь, какой-нибудь фашист и прорвется к дому. А когда он стоит плотно прижавшись к стене, попробуй возьми его. В окно не сунешься — немцы сразу автоматной очередью срежут. Правда, ему тоже там не мед. Но все же… глаз нужен за ним, а каждый боец на учете.

В этом доме среди солдат находился молодой комбат Николай Королев. Вот он и задумался: что сделать такое, чтобы немцы не рвались под стены? Как выживать их из-под стен? Из многих вариантов подходил один: нужно в заложенных кирпичами окнах сделать щели и, как только появятся немцы, через щели выбрасывать гранаты.

Один раз получилось хорошо. Но немцы скоро поняли, в чем дело, и взяли на мушку щели. Да так, что к ним и не подойдешь.

Прислонился Королев к стене, на щель смотрит. «Хорошо бы вот так бросать из-за укрытия», — думает. А сам все пристальнее смотрит на щель. И вот он уже видит то, что нужно. А нужно сделать из железа длинный желоб, вставить его в щель и спускать по желобу гранаты.

Сказал об этом политруку Николаю Коровину.

— Мысль хорошая, — согласился политрук. — Железо вон лежит, но чем его резать?

— Вот и я об этом думаю, — сказал комбат.

Не успели поговорить, как немцы начали атаку. Пустой дом гудел выстрелами. Комбат и политрук бросились к бойницам. Атака была остановлена.

— Придумал, товарищ комбат! — крикнул политрук, отряхивая с шапки-ушанки пыль.

— Говори!

— Водосточные трубы можно применить. Они есть на углах со стороны подъезда.

— Молодец, политрук, — похвалил комбат. — Пошли кого-нибудь из бойцов.

Принесли трубы, вставили в щели. Отлично вышло: трубы длинные — один конец в доме, в руках у бойца, другой — выглядывает наружу.

— Всем приготовить гранаты, — приказал комбат. Объяснил: — Как только начнут атаку, гранаты на взвод и пускайте их по трубе.

До этого гранатами пользовались только немцы. Не всегда в дело. Но им-то что. У них боеприпасов много, а нашим бойцам попусту расходовать нельзя. Каждый патрон они берегли, а гранаты — тем более.

Сидят бойцы. У каждого — автоматы, гранаты наготове. Ждут. Показались немцы.

Вот они повалили толпой. Орут пьяно, дико. Но не крик их страшит, а автоматный огонь. Они стреляют по окнам длинными очередями, и огонь такой плотный, что нет никакой возможности высунуться, встретить своим огнем. Но бойцам и нет надобности высовываться. Их спасает кирпичная стена. Они смотрят на комбата. Тот в щель за немцами наблюдает. Ждет, когда ближе к дому подбегут, чтобы гранаты как можно больше поразили врагов. Вот они уже совсем близко. Пора.

— Гранаты к бою! — приказал комбат Королев. — Огонь!

Гранаты, как в первый весенний день льдины, загремели по водосточным трубам. Скатились и упали под стеной дома. Немцы, как подкошенные, попадали на землю, и по ним гуляли автоматные очереди. Каждый патрон бил в цель.

В этот день немцы больше не делали вылазок. Наверное, приходили в себя. А может быть, тоже придумывали свою немецкую хитрость, как захватить неприступный дом.

«ЯЗЫК» НА КРЮЧКЕ

Однажды произошел вот какой случай. Вроде бы внимательно следили бойцы, а немец оказался под стеной. Стоит, прижавшись к дому. И не заметили бы, да ветер развевал полу его шинели. Один из бойцов взял гранату и хотел пустить ее по желобу. Но политрук не разрешил.

— На одного немца гранату? Не годится это.

Политрук поднялся на второй этаж. Там окна не были заложены кирпичом. Осторожно прошел в одну из бывших комнат, прижался к стенке и стал смотреть сверху вниз через окно. Немец стоит, смотрит на своих и подает им какие-то знаки.

«Взять бы его за шиворот да втащить в окно», — подумал политрук Коровин. Подумал только, а мысль и засела в голове.

Враг стоит внизу. Каких-то два метра до него. Его запросто можно уничтожить из пистолета. Но… Взять бы живым! Ведь это хоть и рядовой, а «язык». Кое-что может рассказать.

Политрук спустился к солдатам. Стал ходить по комнатам. Когда ходишь, лучше думается.

Когда-то около дома упала бомба и проломила стену. Вместе с разрушенной стеной упала часть перекрытия второго этажа. Политрук остановился около упавшего перекрытия. Остановился потому, что увидел в перекрытии кусок арматурной проволоки. Она как раз и нужна была ему.

Отогнул проволоку, загнул один конец крючком, позвал с собой двух бойцов и — на второй этаж.

— Как только скомандую, быстро тащить его наверх.

А сам приготовил крючок, жмется к стенке, вниз глядит. Немец будто нарочно спину подставил, решив продвинуться к углу и обойти дом.