А и Б сидели на трубе

А папа правильно сказал: «Ему слоняться некогда. И не такой он человек, чтобы слоняться!»

Конечно, некогда: потому что три раза в неделю музыкальная школа и два раза бассейн! Когда тут по улицам слоняться?

Некогда! Ещё ведь нужно уроки учить… И ещё по музыке. Я и не слоняюсь. Я люблю на заборе посидеть один. Подумать. И чтобы никто не мешал.

Но не тут-то было! Женька сразу у забора появляется и начинает свои вопросы задавать. Хорошо ещё, его бабушка останавливает. Родители у него всё время на работе, я их и не видел ни разу, он с бабушкой гуляет.

— Женечка, отстань от мальчика. Он большой, ему с тобой не интересно.

Он, конечно, в крик:

— Я тоже большой! Я большой!

Какой там большой — от горшка два вершка. До чего надоел, прямо видеть его не могу! И вот вчера выхожу во двор после школы. Там никого — один этот Женька мыкается. То походит, то на лавочку присядет и всё что-то в руках вертит.

Я подкрался, заглянул — у него в руках спичечный коробок, а там две бескрылые мухи. Такие в самом начале весны появляются, когда ещё холодно. А сейчас как раз март. Эти мухи по сугробам ползают. Ну не по сугробам, а где солнышко пригревает.

Слышу, как Женька с ними разговаривает.

— Вы, — говорит он мухам, — на меня не обижайтесь, что я вас в спичечный коробок посадил. Я вас дома выпущу. А сейчас гуляйте, дышите свежим воздухом. Я вас буду молоком поить — вы станете большие, как вертолёты, и будете со мной играть!

Тут я не выдержал.

— Дурачок, — говорю я ему. — Это бескрылые мухи. Они не летают. Про них по телевизору рассказывали.

— Ну и что, что ещё не летают! Научатся — полетят. Вот научатся — я их выпущу, — отвечает Женька. — А пока я для них построю очень красивый живой уголок…

— Тебя бабушка с этим живым уголком из дома выгонит.

— Не выгонит, — шепчет Женька, и вдруг у него из глаза слеза выскочила и по носу поехала. — Бабушку в больницу увезли…

Я вообще-то этого Женьку терпеть не могу, но мне его стало жалко. Маленький такой, щуплый, пальтишко где-то в мелу измазал.

— Ну, — говорю, — не реви. Бабушка скоро поправится. Есть у тебя платок?

— Есть. — Женька достал платок и стоит.

— Ну, вытирай, — говорю, — нос.

А он отвечает:

— Я не умею.

Но я совсем не засмеялся, потому что он на самом деле не умеет. И ничего смешного! Я ему нос вытер. У него нос такой маленький, как у воробья. Я вообще-то, наверное, не очень умею носы вытирать, но он терпел.

— Знаешь что, — говорю я ему, — ты иди домой!

— Ага… А там никого нету! — говорит он, и губа у него опять для рёва выворачиваться начала.

— Не реви! Я к тебе сейчас в гости приду!

— Правда? — У него в глазах будто лампочки зажглись.

Я быстро побежал к себе домой и позвонил папе на работу.

— Папа, можно я Женьке рыбок отдам. Он хочет живой уголок сделать…

И всё папе про Женьку рассказал.

— А не жалко тебе рыбок? — спрашивает папа. — Это ведь насовсем. А то отдашь, а потом передумаешь, назад потребуешь… Это не дело.

Я посмотрел на тумбочку, где у меня аквариум и в нём, красивые, как цветы, будто висели два вуалехвоста, чуть шевеля плавниками. Я на них смотреть люблю — они золотые и розовые.

Папа молчал, и мне было слышно, как он в трубку дышит. И я представил, как сейчас один, в пустой квартире, сидит Женька — меня ждёт, к шагам на лестнице прислушивается.

— Ничего! — сказал я папе. — Я рыбок навещать буду. Мне, конечно, рыбок отдавать жалко, но Женьку мне ещё больше жалко! Ему же с аквариумом будет веселее! Рыбки-то ведь вон какие красивые! И они живые!

— Хорошо, — сказал папа. — Отдай.

И голос у папы потеплел, хотя вообще-то папа у меня строгий.

А и Б сидели на трубе

— Папа! — сказал Игорь. — А и Б сидели на трубе, А — упало, Б — пропало! Что осталось на трубе?

— Ах мазилы! — закричал папа. — Это ж надо! Ну мазилы!

Он смотрел на экран телевизора так, словно от этого зависели жизнь и здоровье всей семьи.

— На какой трубе? — спросил он не оборачиваясь.

— Не знаю, — ответил Игорь. — Может, на заводской, а может, на трубе парового отопления. Вообще-то всё равно, главное, что сидели.

— Ну надо же! Надо же! — подскочил папа в кресле. — Ну! Ну-у-у! Ах мазилы! Такой матч ответственный! Вот, как ты говоришь, были в классе «А», а вылетят в класс «Б»! — Папа вытер пот со лба, словно это не хоккеисты, а он сам, в красном свитере и шлеме, запакованный в щитки, носился по ледяному полю.

— Ты уроки-то выучил?

— На воскресенье не задают! — сказал Игорь.

— Та-а-ак-к… Ну и что там у тебя?

— А и Б, — начал Игорь, — сидели на трубе…

— Ну! Ну! — завопил папа. — Дожимай вратаря! Дожимай! Да что ж такое, в самом деле! В хоккей играть — это не на трубе сидеть! Ах мазилы! Шайбу давай! Шай-бу!

Игорь постоял-постоял и тихонечко вышел в другую комнату. Там мама шила на машинке. То есть она-то, может, и хотела шить, но машинка шить не собиралась. Поэтому мама была очень сердита.

— Мама! — сказал Игорь. — А и Б сидели на трубе…

— Да что же это за наказание такое! — чуть не плача сказала мама. — Рвёт нитки и всё! Ну хоть что хочешь делай! А это чудо-юдо к телевизору приклеилось! Коля! Ты понимаешь, я шить не могу!

— Сейчас! Сейчас! — закричал из комнаты папа. — Минуточку! Есть штука! Ур-ра-а! Го-о-о-ол!

— Мам… Ну послушай! — сказал Игорь.

— Ну что тебе?

— Загадка. А и Б сидели на трубе, А — упало, Б — пропало… Что осталось на трубе?

— Ты уроки выучил?

— Выучил! Выучил… На воскресенье не задают.

— А «ча», «ща» пиши через «а» повторил?

— Да повторил, повторил! Я по русскому все правила повторил!

— Смотри! Я проверю.

— Да пожалуйста… Ну так что осталось на трубе?

— Слушай, имей совесть, — сказала мама. — Тут машинка не шьёт, а ты мне какой-то трубой голову морочишь…

— Ну что ты, догадаться не можешь, что ли?..

— Не могу! — сказала мама, в сотый раз заправляя нитку. — Вон иди к бабушке, она у нас всё знает… Давай-давай…

У бабушки в гостях были две подруги — тоже бабушки. Они пили чай.

— Ой, кто к нам пришёл! — запели они в один голос. — Да какой большой! Ну просто молодой человек! Кавалер!

— Здрасти! Хотите, я вам загадку загадаю?

— Вы подумайте! — всплеснула пухленькими ручками одна бабушкина подруга, похожая на булку с маком, потому что вся была в веснушках. — Как летит время! Давно ли был вот меньше пирога этого, а теперь уже пожалуйста, загадки загадывает!

— Он такие загадки загадывает — только успевай поворачиваться отгадывать! — прихлёбывая чай из блюдечка, проворчала бабушка Игоря.

Игорь сразу вспомнил, сколько он всего за неделю успел натворить… Многовато, даже если не считать двух драк с Димкой из второго «б».

— Это про буквы загадка! — сказал он поскорее.

— Ты уже и буквы знаешь? — удивилась вторая бабушкина подруга. На ней были блестящие бусы, и зайчики от них носились по всей комнате как ненормальные.

— Ха! Я уже «Три мушкетёра» читать начал… Уже на семнадцатой странице!

— Так ты уже читать умеешь?! — опять всплеснула руками «маковая булка».

— Ха! Я уже во второй класс хожу!

— Потрясающе! Умница моя! — сказала бабушка с бусами. — «Три мушкетёра»! Это ж надо! «Пока-пока-покачивая перьями на шляпах…» Конфетку хочешь?

— Хочу!

— Нельзя ему конфетку! — сказала Игорева бабушка. — У него диатез! Вчера недоглядела, так он триста граммов «Каракума» из вазочки съел.

— Ну и на здоровье! — разулыбалась «булка».

— Да мне не жалко! Только ведь всю ночь чесался, как, прости господи, пёс блохастый! И ведь не даю — сам берёт! Вчера глянула — милые мои!.. Полна вазочка конфетных бумажек, а конфет нету!