Шарон Крич. Отличный шанс

Дядя Макс прочитал для всех лекцию о несовместимости наркотиков и алкоголя с образованием. Мы здесь для того, чтобы учиться, сказал он. Если кому-то нравится экспериментировать со своим здоровьем или мозгам и, то пусть делает это в другом месте. Возможно, если бы кто-то другой сказал эти слова, они прозвучали бы несколько банально, но дядя Макс говорил очень убедительно и искренне. Всем сразу стало понятно, насколько он действительно обеспокоен тем, что с нами будет, и как он на самом деле хочет, чтобы мы стали здоровыми, порядочными людьми.

Я вовсе не пытаюсь представить нашу школу как само совершенство, потому что это не так. Не все ребята готовы дружить с тобой, и не все учителя относились к нам доброжелательно. Как-то на второй неделе занятий один мрачный мальчишка, стоявший за мной в очереди на раздачу в столовой, пробурчал мне в затылок:

- Не вздумай взять тот последний тако. Возьмешь - я тебе руку отрублю!

В другой раз, в спортзале, девочка спросила, есть ли у меня расческа, и, когда я протянула ей свою, она немедленно сунула ее к себе в сумку и удалилась прочь.

Моего преподавателя естественных наук звали мистер Ку (дома тетя Сэнди называла его мистер Кукушка). На первом уроке он все сорок пять минут непрерывно внушал нам:

- Я не желаю слышать от вас, плакс, никаких жалоб, стонов и стенаний, и не вздумайте бегать со слезами к директору или родителям, чтобы рассказывать им, какой я нехороший и злой. За то долгое время, что я здесь работаю, директора приходили и уходили, и поверьте, если речь зайдет о выборе между мной и директором, я снова одержу победу. И не смейте играть с горелками Бунзена, если не хотите, чтобы я подвесил вас вверх ногами, а если что-нибудь разобьете, будете платить, а если…

И так далее, и так далее.

Так что не все были доброжелательными и не все вели себя дружелюбно, но большинство все же составляли хорошие люди. Но еще сильнее поражало то, что очень многие искренне хотели научить тебя разным вещам - не таким, как поджечь сарай, покурить травку или украсть велосипед, - а таким, как плавать, проявлять фотопленку, взбираться на гору.

Большую часть времени мой рот не закрывался от удивления.

13. Вал-Верцаска

Как-то в выходные я, Гутри, Белен и Кейсуки поехали в курортное местечко под названием Вал-Верцаска. Из взрослых нас сопровождала синьора Палермо, наша учительница итальянского языка, очень молодая женщина. На ней были джинсы и футболка с надписью Viva Italia!* Мне нравилось, как она произносила слово Viva: “Ви-и-ва!” и при этом дважды потрясала кулаком в воздухе: “Ви-и-ва!” - и кулаком: раз, два. “Ви-и-ва!” - и кулаком: раз, два.

______________

* Да здравствует Италия! (Итал.)

Был уже октябрь, но погода стояла неожиданно жаркая. Мы забирались на выгнутый аркой, построенный в романском стиле мост и прыгали с него в чистую, прохладную, зеленую воду. Гутри кричал:

- Viva Verzaska! Sono libero, libero, libero-o-o-o…

Кейсуки сначала не хотел прыгать.

- Это ту-по! - заявил он. Наверное, он хотел сказать “глупо”. Но все же прыгнул, заливаясь смехом, пока летел в воду. Однако, вынырнув в пузырях воздуха на поверхность, притворился, что ему не понравилось. - Это было ту-по.

Потом мы лазили по огромным наслоениям гладкого и прохладного гранита, образовавшим целые каменные поля с лужами воды в углублениях между скалами. Мы бродили по заросшему травой горному перевалу, а вокруг нас возвышались покрытые легкой дымкой острые вершины, цвет которых менялся от бежевого до фиолетового. На обратном пути в школьном микроавтобусе мы все время говорили по-итальянски, и, если кто-то делал ошибку, синьора Палермо смеялась:

- То, что ты сказал, ту-по!

Домой мы добирались целую вечность, потому что Гутри то и дело замечал интересные места, которые нам обязательно надо было получше рассмотреть.

- Signora! - обращался он к учительнице. - Ferma la macchina, perfavore! (Остановите машину, пожалуйста!) - И показывал на виноградник, расположившийся террасами по всему склону холма - ряд за рядом виноградные кусты, насколько хватал глаз. - Fantastical - восклицал Гутри. - Puramente fantastico! (Просто фантастика!)

Гутри попросил синьору Палермо свернуть на узкую дорогу, а затем остановиться на скалистом холме, возвышавшемся над чистой речкой. Потом вытащил нас всех из микроавтобуса на свежий воздух.

- Я - прозрачное око! - закричал он, и нам стало очень смешно в тот момент. - Это из Эмерсона, - пояснил Гутри.

Он очень серьезно занимался изучением природы и, когда приходил в лес, чувствовал себя так, словно становился совершенно прозрачным, невидимым, сливался с природой, но сам видел все, как один большой прозрачный глаз, - правда, здорово?

Потом Гутри уговорил синьору Палермо остановиться возле старинного замка в Беллинцоне и настоял, чтобы мы все прижали ладони к его древним каменным стенам. Следующая остановка по его просьбе была в Локарно, где мы съели по порции gelato, вкусного мягкого мороженого, приятно освежавшего горло. Мы ехали дальше, и Гутри кричал:

- Guardate! Смотри! - И показывал на узкую струю воды, стекавшую по скалистому утесу, или на пастуха со стадом коров, бредущих по холмам, или на высокую звонницу, или на деревню, примостившуюся на горном склоне.

Всю дорогу мое зрение словно раздваивалось. Я смотрела туда, куда показывал Гутри, и видела поверх пейзажа за окном микроавтобуса что-то еще, будто глядела через прозрачную фотографию. Швейцарские виноградники на склонах холмов сливались с похожими виноградниками, которые я помнила по Огайо, где ехала по такому же шоссе, извивающемуся вдоль берега озера. Вместо древнего замка маячила каменная башня, виденная мной в Виргинии. Даже gelato утонуло в вафельном рожке, который я ела в Висконсине, прогуливаясь по Стейт-стрит со Стеллой и Криком.

Получалось так, что я не расставалась со всеми местами, где жила раньше, и все, что я видела вокруг, не было тем, что есть, а всеми этими местами разом, вперемешку. К тому времени, как я добралась до дома, мой пузырь уже чуть не лопался от всего, что его переполняло.

14. Прыщ

В середине октября я наконец получила письмо от матери, в котором говорилось, между прочим, что она не слишком умеет и любит писать письма, но зато каждый день “излучает” в мой адрес хорошие мысли. В конверте лежала также нарисованная ею крошечная картина, на которой изображена девочка с удочкой на берегу реки. Этой девочкой была я.

Еще она сообщала, что моему отцу сейчас “предоставился новый шанс”, но не сказала, о чем именно шла речь. Стелла на собственном опыте начинала понимать, “как трудно быть матерью”, но ее малыш на самом деле “очень-очень-очень милый”.

Я носила мамино письмо с собой в кармане несколько недель, пока оно вместе с джинсами не очутилось в стиральной машине. Но даже после этого, хотя большая часть текста смылась, я высушила и разгладила письмо утюгом и положила в верхний ящик моего письменного стола, откуда могла доставать его каждый день.

В тот же самый день, когда пришло письмо от мамы, я получила почтовую открытку от Крика и еще по одной от тети Грейс и тети Тилли. В открытке Крика говорилось следующее:

“Привет, Динни, Маленький Прыщ!

Скучаю по тебе. Надеюсь, твои дела лучше, чем мои. Сколько стоит послать открытку в Швейцарию? Скоро узнаю, наверное.

С любовью от Крика, твоего брата,

Крутого Парня”.

Дальше - открытка от тети Грейс:

“Милая Динни,

судя по твоему последнему письму, ты уже не чувствуешь себя пленницей, не так ли? На рыбалке уже побывала?

Палец Лонни в порядке, спасибо, что спросила, только немного фиолетовый. Моя коленка совсем никудышная.