Семьдесят неизвестных

Первое, что он услышал, был голос Натальи:

— Начали!

Затем раздались звуки оркестра. И снова, в такт музыке, её громкий голос:

— И раз… И два… Люда, не горбись!

Он рывком открыл дверь и вошёл в зал. Девочки в спортивных костюмах и тапочках ходили по кругу, грациозно приседая и кланяясь. Вот заметили его, остановились, смешавшись. Оркестр тоже смолк.

Илья Титович замахал руками:

— Продолжайте, продолжайте, я просто так. — И спросил у подошедшей Наташи: — Репетируете? Самодеятельность?

— Что-то вроде, — ответила она.

— А оркестр? Кто платить будет?

— Бесплатно. Ребята из той же школы.

— Ах, бесплатно! Бесплатно — другое дело. Бесплатно — одобряю.

Он постоял, подумал, нет ли здесь какого-нибудь подвоха. Решил, что нет, и успокоился.

— Вот это правильное применение твоей энергии! — похвалил он. — А концерт когда? Пригласишь?

— Понимаете, Илья Титович… — Она замялась на секунду. Это было что-то новое, и он сразу насторожился. — Мы хотели бы в ту субботу…

— В ту субботу зал будет занят, ты же знаешь. Художественный совет.

— А мы в виде сюрприза. После демонстрации моделей.

— Знаю я твои сюрпризы! — Неясное подозрение пробудилось в нём с новой силой. — Думаешь, забыл, как ты мне в годовщину фабрики сюрприз на экране преподнесла? Директор шагает по лужам — надо же словить такой момент!

— Но ведь польза была, Илья Титович. — Наташа улыбалась. — Двор заасфальтировали. И «Запорожец» ваш теперь есть куда ставить. А то вечно в грязи.

Он молча погрозил ей пальцем.

— Так разрешите?

— Разрешите! Разрешите, пожалуйста! — на все голоса взмолились девочки.

— Илья Титович, если вы только скажете «нет», мы никуда с вашей фабрики не уйдём. — Дуся Комарова стояла рядом с Наташей, и директор невольно подумал, что вдруг, не дай бог, и правда не уйдёт; тогда ему ни за что не устоять против них двоих. — Вот так и останемся здесь на всю жизнь.

Все рассмеялись.

— Это шантаж, — покачал головой Илья Титович. — За него в тюрьму сажают. Настоящая уголовщина.

— Что же вы всё-таки скажете? — не унималась Дуся.

— «Нет» не скажу.

— Ура! — обрадованно зашумели, запрыгали в зале.

— Но и «да» не скажу.

— А что же?

— Надо ещё подумать…

Илья Титович хитрил. Для него самого это уже было делом решённым: не разрешать! Во время художественного совета — не разрешать. Расписание моделей магазинам — мероприятие слишком серьёзное, от него зависит работа фабрики на весь следующий год.

В любой другой день — пожалуйста!

Накануне художественного совета на столе измочаленного вконец директора фабрики зазвонил телефон.

— Слушаю!

— Говорит Сергеев. Здравствуйте.

— Здравствуйте. — Директор озадаченно морщил лоб. — Чем могу служить?

— Дело у меня не служебное, Илья Титович.

«Ага, по имени-отчеству», — отметил директор.

— Виделся вчера с инструктором вашим, Натальей Петровной. Расстроенная такая…

«Побежала-таки жаловаться…»

— Она к вам тут с просьбой одной обращалась… Может, всё-таки сделаете?..

«Дать им хороший материал? Да ведь угробят, угробят!»

— Девочки так старались. Она всё время с ними занималась. Вы уж разрешите им завтра выступить. Ребята из школьного оркестра как раз свободны…

«Только и всего?»

— Пожалуйста! — произнёс директор обрадованно. — Пришла бы ко мне, и решили бы на месте. Очень нужно было ей вас беспокоить. Вот она всегда так. Уж я ей скажу!

— Нет, нет, не говорите, пожалуйста, ничего. Пусть она не знает, что я вам звонил…

— Ну и язва! — бормотал Илья Титович, опуская трубку на рычаг. — Надо же: пожаловаться по такому ерундовому поводу. Небось наговорила там…

Который это Сергеев, интересно? Горисполкомовский, наверное. Или из управления?.. Нет, скорее, горисполкомовский.

Ещё в милиции Сергеев есть, в отделе борьбы с хищениями. Хотя к нему Наталья вряд ли пойдёт…

Да мало ли какой Сергеев! Начальство есть начальство… Любое.

Ну что за привычка бегать жаловаться!

Художественный совет прошёл довольно бледно. Подготовленные наспех к роли манекенов смазливенькие швеи, молодые закройщики, теряясь и краснея, неловко топтались по сцене, демонстрируя новые модели рабочей одежды, которые фабрика рассчитывала выпускать в будущем году.

Зал молчал. Не было ни хлопков, ни одобрительных возгласов. Но Илью Титовича не покидала уверенность, что модели пройдут. Он сделал верную ставку. Рабочей одежды, даже такой простенькой и непритязательной, в продаже почти нет. А спрос на неё большой. Куда деваться директорам магазинов?

Он искоса поглядывал на свою соседку по месту — директора центрального универмага, шумливую и насмешливую Варвару Борисовну. Она недовольно кривила губы.

— Возьмёшь, Варварушка? — прошептал он ей на ухо и прищурил глаз.

— Хитёр! — покачала она головой. — И как только ты сообразил!

— Интуиция. По-простому — нюх.

— Хоть бы чуть украсил. Строчка там. Или сутаж.

— Себестоимость выше. Нет никакого резона.

— Некрасиво ведь.

— Ты и так возьмёшь. А не возьмёшь — и без тебя от желающих отбоя не будет.

— Разбойник!

Он удовлетворённо потёр руки, не скрывая торжествующей улыбки.

Пошли последние модели. Илья Титович встал, прошёл на цыпочках за кулисы. Там уже стояли со своими трубами и гитарами ребята из оркестра.

— У тебя всё готово, Наталья?.. Перерыва не будем делать, сразу начинай. И смеху, смеху побольше. Частушки там, свистопляски всякие. Мне заказчиков надо настроить на весёлый лад. Посмеются — добрее станут.

— Будет смех, Илья Титович.

— Хоть раз от тебя польза! А то взяла моду: как что — сразу жаловаться!

— Кому я жаловалась?

— Знаю уже, знаю кому. Выяснил… Ну, давай!

Он вернулся на своё место рядом с Варварой Борисовной. В зале погас свет.

— Это ещё что? — удивилась она.

— Тсс… Сюрприз!

На сцену вышла Дуся.

— Дорогие товарищи, — начала она. — Старшеклассники нашей третьей средней школы получают здесь, на фабрике, рабочие специальности. Сейчас вы увидите новые модели рабочей и уличной одежды. Мы их сшили сами. К сожалению, дирекция фабрики предоставила в наше распоряжение одну только упаковочную ткань и выпада. Но вы люди опытные, легко представите себе, как будут выглядеть эти модели, если их сшить из других материалов.

— Стой! Отставить! — закричал Илья Титович.

Его голос потонул в звуках оркестра.

То, что последовало, показалось ему дурным сном. Девочки одна за другой легко и пластично скользили по сцене, демонстрируя оригинальные, со вкусом отделанные рабочие костюмы и платья. По сравнению с ними изделия, показанные фабрикой, выглядели ещё серее и невзрачнее.

Дуся стояла у края сцены и время от времени, приглушая жестом оркестр, давала пояснения:

— Рабочий костюм из плотной хлопчатобумажной ткани с водоотталкивающей пропиткой. Куртка на кокетке, однобортная. Застёжка потайная. Карманы прорезные, с застёгивающимися на пуговицы клапанами, прострочены яркой нитью…

А потом вышли ребята в мужских моделях. Их было много, они все шли и шли, и Илья Титович не сразу сообразил, что это тоже школьники.

В зале то и дело вспыхивали аплодисменты. А когда в заключение на сцену вышли, кокетливо улыбаясь, детишки в симпатичных пальтишках из крашеной мешковины, Илья Титович не выдержал, застонал.

— Что ты сказал? — повернулась к нему сияющая Варвара Борисовна.

— Нет, ничего.

— Илья, это чудесно, чудесно! В самом деле сюрприз. И какой! Спасибо тебе, спасибо! — Она крепко, по-мужски тряхнула его руку. — Только почему ты не дал им других материалов?

— Э… Э…

Он яростно тёр носовым платком вспотевшую макушку.

В понедельник Илья Титович пришёл на работу хмурый, как грозовая туча. Накричал в проходной на вахтёршу: не спросила у него пропуск. Секретарше устроил разгон: тоже бдительность потеряла, не запирает на выходной ящики письменного стола.