Динка прощается с детством

я и, топчась, как медведь, на одном месте, обратился к Мышке:

- А ну, хозяйка, дай топор! Я вам все дрова переколю! Некуда мне силу свою девать!

- Ну что ж, переколи! - просто сказала Мышка. - Иди вон к сараю! Там и дрова и топор.

Пузырь пошел. По дороге он подхватил на руки бешено огрызающегося Волчка и, подняв его ухо, что-то пошептал в него, потом поцеловал черный собачий нос и спустил притихшего Волчка на землю.

- Меня ни одна скотина не тронет. Я для нее слово такое знаю, - заявил он, глядя на встревоженных его выходкой хозяев.

Глава тридцать третья

СОВЕЩАНИЕ НА ТЕРРАСЕ

- А то что за хлопцы? - спросил Ефим, завидев еще издали на терраске чужих людей.

- Да это Динкины знакомые. Ничего, хорошие мальчишки, босяки из города! поспешил объяснить Леня.

- Хорошие босяки, значит... Это как же понимать, га? - усмехнулся Ефим, приглаживая курчавую голову.

- Одним словом, не языкатые, зря болтать не будут... Да у нас и секрета особого нет! - засмеялся Леня.

- Секрет обнокновенный: обида бедноте. Ну, пусть послухают, вреда не будет от этого, - согласился Ефим.

Рядом с Ефимом шел солдат Ничипор. Опираясь на костыли и мягко вспрыгивая на ходу, он шел, опустив вниз голову и как бы разглядывая культяпку правой ноги с подвязанной выше колена штаниной. Из-под теплой бараньей шапки на темное, словно продымленное порохом лицо сползали мелкие капли пота. На щеках и около носа чернели крупные, как дробь, ямки. Солдат был уже немолод, но, несмотря на то что он был калекой, во всей его фигуре чувствовалась военная выправка. Сбоку солдата шел Дмитро; в его безусом лице и в круглых карих глазах были важность и достоинство взрослого мужика, не привыкшего тратить свое время на пустую болтовню.

Войдя со всей этой компанией на террасу, Ефим просто сказал:

- Ну, кто не знаком, знакомьтесь, и перейдем к делу!

Солдату придвинули стул, остальные сели кто куда.

- Ну, значит, такое дело у нас вышло, - начал Ефим. - Прибегли ко мне ранком бабы. Голосят, ничего не поймешь.

- Ой, а что в экономии було!.. Собралися бабы около коровника, кричат, плачут, требуют пана. А Павлуха та Матюшкины нияк их до пана не допускают! быстро-быстро затараторила Федорка, но Дмитро поднял на нее суровый взгляд.

- А ну помолчи, когда старшие говорят!

И Федорка, притиснувшись спиной к перилам, моментально закрыла рот.

- Ну, я это дело давно знал, только не хотел зря народ мутить, - начал опять Ефим. - А дела такие, что задумал наш пан продавать своих коров. Ну, известно людям, что коровы у пана породистые, молока дают много, купить, значит, всем охота. И цену пан положил подходящую, без запроса... А кто купит? У бедноты какие гроши? Ну, значит, собрались кулаки, давай записываться. Кому две коровы, кому три, за наличный расчет. А бедняцкому населению обидно это. Побегли наши бабы до Павлухи. Дай, говорят, на выплат хучь солдаткам, вдовам с сиротами, у них мужья на войне побиты. Мы, говорят, все равно на пана работаем, так ты