Дарю веснушки

— Проверьте меня!

— Нет уж, уволь! — отказался он. — Человек ты серьёзный и не станешь меня обманывать. И всё же... Можешь ты с уверенностью обещать, что больше прогулов не будет? Подумай.

— Я подумал. Могу!

— Тогда на этом поставим точку. Садись. Разберём второй поступок.

В это время скрипнула дверь. Вошла из канцелярии секретарша. Анатолий Анатольевич сказал ей:

— Пожалуйста, немного погодя. Только закончу беседу.

Секретарша вышла. Директор плотнее закрыл дверь.

— Да... — задумался он. — Разберём второй поступок. Трусость.

— Я не трус! — вырвалось у меня.

— А как назвать сегодняшнее дезертирство?

— Я не дезертировал. Я временно убежал.

Анатолий Анатольевич сказал, что всё равно это трусость. Оказывается, он всё знал: и откуда пчёлы взялись, и зачем толстуха явилась.

— Сколько людей тревожиться заставил! — упрекнул меня директор. — Скольких от работы отвлёк! Что же мне с тобой делать?

Что со мной делать, я и сам не знал.

— Лида Михайлова причастна к твоему бегству? — спросил он.

— Нет! — воскликнул я. — Лида Михайлова ничего не знала.

— Хорошо, — сказал он. — Тогда есть у меня к тебе ещё вопрос! Кому на базаре первому пришла идея создать в школе живой уголок?

И про это толстуха ему наболтала! Если отвечать, так одному. Я уже хотел сознаться, что это моя идея, но Анатолий Анатольевич неожиданно похвалил:

— Славная идея! Тогда я сказал:

— Лида Михайлова придумала про живой уголок! Я только добавил, что будем изучать вредных и полезных мух.

— Почему же Михайлова промолчала об этом, когда ваша знакомая принесла в дар школе птиц?

— Михайлова скромная. Она никогда не хвастается.

— Хорошая черта. Выходит, ты один виноват?

— Один! — твёрдо ответил я.

— Согласно законодательству, чистосердечное признание смягчает вину, — сказал Анатолий Анатольевич.— Я бы мог ограничиться таким приговором: ты даёшь обещание, что не будешь подводить школу, огорчать учителей и родителей. Но... вот вопрос: долго ли ты сумеешь выполнять своё обещание? Давай обсудим.

— Совсем не огорчать? Нисколечко?

— Желательно. Ты хотя бы постараться-то в силах? Или ты безвольный человек?

— Стараться-то я стараюсь,— говорю. — И огорчаю не нарочно. Сам огорчаюсь, когда из-за меня огорчаются.

— Прекрасно! — похвалил директор. — Следовательно, ты разбираешься, что плохо, а что хорошо. Позволь мне дать тебе совет: щипай себя почаще.

— Как это щипать? — не сообразил я.

— Не знаешь? Тогда дёргай себя за уши. Тоже помогает думать и не делать глупостей. Захотел пойти вместо школы на базар за мухами—ущипнул себя или дёрнул за ухо, подумал, как будет огорчаться Марина Семёновна, если не придёшь в класс. Взбрело в голову сбежать с уроков — ещё больнее ущипнул. И хорошенько подумал, как за тебя будут тревожиться. Вот что: даю тебе испытательный срок до конца первой четверти. Сумеешь сдержать слово, будем друзьями. Идёт?

Я встал и сказал:

— Обещаю не одну, а две четверти... пусть уж и на каникулах... не нарушать дисциплину.

Директор пожал мне руку.

— Добро! Я тебе верю! — Он посмотрел на часы. — Скоро конец первого урока. Пошли в класс.

Экспонат с подвохом

Когда мы вошли в класс, все встали. Директор поздоровался и велел сесть. Я не сел. Встал около парты Антона Милеева. С ним рядом почему-то сидел Лёня Булин. Из вежливости я повернулся лицом к Марине Семёновне и к директору. Они о чём-то тихо разговаривали.

Стоя спиной к Антону, я показал ему кулак. Но, вспомнив о данном директору обещании, сразу же ущипнул себя и разжал кулак. Булин, решив, что кулак предназначался ему, сунул мне в руку что-то непонятное и загнул мои пальцы обратно. Я почувствовал, что в кулаке кто-то зашевелился. Подумал — муха. Вот была бы история, если бы она вырвалась. Я успел удержать её в кулаке.

— Ты чего стоишь, Ильюшин?—обратился ко мне Анатолий Анатольевич. — Садись.

Я прошёл на своё место. Анатолий Анатольевич поискал кого-то глазами и спросил, есть ли в классе Лида Михайлова. Лида встала. Он посмотрел на нее. Тоже велел сесть. И обратился к ребятам:

— Полагаю, вы догадались, почему я пришёл с Ильюшиным. Как вы к нему относитесь?

Ребята, видно, хотели меня выручить. Девчонки запищали:

— Он добрый!

— Учится хорошо!

Мальчишки:

— Не ябеда!

— Честный!

— Рад, что не ошибся, — остановил галдёж Анатолий Анатольевич.

Костя Валеев решил не отставать от других и, как всегда, с опозданием брякнул:

— Я бы тоже, как Веснухин, сбежал с уроков, если бы узнал, что выиграл по лотерее.

В классе засмеялись. Марина Семёновна укоризненно покачала головой. Анатолий Анатольевич будто ничего не слышал. Он продолжал говорить с нами и повторил несколько раз мою настоящую фамилию:

— Что касается проступка Ильи Ильюшина, то Илья Ильюшин... да, Илья Ильюшин сам осудил его. И я убеждён, что больше такого с ним не повторится. Но у меня к вам есть важное дело. — Директор внимательно посмотрел на всех. — Школа у нас новая. Кое-что мы с вами упустили. Забыли, например, о живом уголке. А вот Илья Ильюшин и Лида Михайлова напомнили. Пусть они шефствуют над ним. Вы же помогите им заселить уголок живой природой. Первые представители фауны у нас уже есть.

Как только директор всё это сказал, Булин сразу же заорал на весь класс:

— Я первый отдал Ильюшину для его фауны замечательный экспонат! Давай покажи! — схватил он меня за руку.

Я кулак не разжимаю. Боюсь подвоха.

— Заставьте его показать жука, — просит Лёнька директора.

Я раскрыл кулак и вправду увидел жука. Обрадовался, что ещё шевелится. Анатолий Анатольевич подошёл ко мне, посмотрел на жука и сказал:

— Для начала и такой почин неплох. Я внимательно рассматривал жука.

— И совсем это не редкий экспонат, — зашептала мне Лида.—А противнейший навозный жук.

Ни за какие блага!

После звонка я кинулся к Лёньке Булину.

— Зачем сунул мне навозную дрянь?

— А ты зачем мне кулаком грозил?

— Я не тебе. Я — Антону.

— А мне зачем?—возмутился Милеев.

— Чтобы шуточки свои на других пробовал!

— Ну и что? Драться хочешь?—спросил Антон.

— Не хочу.

— И я не хочу.

— А я хочу, — лезет ко мне Булин. — Ты пари проиграл!

— Нет, ты проиграл! — оттолкнул я его.

— Пей свою касторку! И всё!

Ребята спросили, что за пари. Мы им рассказали. Антон первым заявил:

— Пари неправильное.

— Почему? — закричал я в один голос с Булиным.

— Потому, что Ильюшин видел голубей и хотел обмануть Булина. А Булин знал, что у него нет голубятни, и хотел обмануть Ильюшина. Такое пари-— жульничество! И хватит спорить! — Антоша вырвал у меня из рук бутылку. — Касторку выкину. Пари не было.

— Вот так... Всегда за Веснухина заступаетесь, — захныкал Булин.

В коридоре ребята шумели, обсуждали новость о «выигранном» мною автомобиле.

— Ильюшин! Тебе что выпало: «жигули» или «запорожец»? — обратился ко мне Сашка Белов из пятого «а».

Раньше он меня всегда Веснухиным дразнил. — Ещё неизвестно, — ответил ему.

— Почему неизвестно? Скрытничаешь? — пристали ко мне его дружки.

Остальные ребята даже и спрашивать не стали. Рассуждают между собой, как будто меня нет.

— Если «победа» — классно! ..

— Не! «Победу» по лотерее не дадут.

— Он боится, как бы катать нас не пришлось...

— Его ещё и самого не пустят за руль. У него даже для мотоцикла прав нет...

Девчонки около мальчишек толкутся. Ничего в машинах не понимают, а туда же... Рассуждают.

— Ну и везёт же Лидке Михайловой! — сказала Вера Красавина Машке Луковой. — Будет раскатывать на машине. Вовсе возгордится. Вот увидишь, станет уверять, что веснушки в моду вошли.

— Не знаю, не знаю! — ответила Лукова. — Мне бы хоть «Чайку»! Или целый замок! Ни за что не согласилась бы выйти замуж за веснушчатого. Ни за какие блага!