Путешественники в третье тысячелетие

Чуть не срезался Васька Таратута. Ему досталось разобрать предложение: «Вперед без страха и сомненья на подвиг доблестный, друзья!»

И вот ему с чего-то втемяшилось в голову, что «вперед» — имя существительное, он так и заявил, но, к счастью, быстро поправился и сказал, что это наречие.

— Правильно, — подтвердил Иван Фомич и поставил Ваське тройку.

И вот теперь все наше звено — шестиклассники, кроме несчастного Алика Марголина. Ему осенью сдавать два предмета: арифметику и историю. Вот к чему привела шахматная горячка!

Теперь, друзья, вперед без страха и сомненья: нас ждет веселое лето!

Часть вторая. Веселое лето

Глава первая. Приключения Васи Таратуты

В станице Больше-Соленовской случилось происшествие: исчез Вася Таратута. Это обнаружилось вечером в субботу, 9 июня. Васина мать целый день не беспокоилась, думала, что сын ушел в степь с Гришей Челноковым либо поехал на рыбалку с Антошей Щукиным. Встретив Челнокова и Щукина, когда те шли на Дон купаться, она забеспокоилась и вместе с ними пошла на реку. Но и там никто не видал Васи с утра.

Думали, что он пошел в поле к отцу поучиться работать на тракторе, но скоро приехал Кирилл Семенович, и оказалось, что Вася и в поле не был. Мать ударилась в слезы, а Кирилл Семенович рассердился и сказал, что за это он распишет Ваське ремнем то место, на котором сидят.

Оказалось, что и Кубря тоже исчез — видимо, вместе с Васей. Гриша Челноков долго не мог заснуть, все старался сообразить, что могло случиться с Васей и со щенком.

Он мог рано утром пойти купаться и утонул. Нет, Вася мог три раза без отдыха переплыть Дон, да и рубаха со штанами остались бы на берегу. И Кубря тогда не пропал бы.

Мог отправиться с Кубрей охотиться на уток, а там с ним что-нибудь случилось. Но охота на уток в это время года запрещена, да у Васи и ружья нет.

Так ни до чего и не додумавшись, Гриша уснул.

На другой день Агафья Васильевна, мать Таратуты, ходила к священнику служить молебен за отрока Василия, и за это ей крепко попало от мужа. Участковый милиционер позвонил по телефону в район об исчезновении ученика шестого класса Василия Таратуты. Гриша Челноков бродил как неприкаянный, и тревога не давала ему покоя. Другие Васины товарищи тоже ходили унылые: ни работа, ни забавы не шли им на ум.

Целый день о пропавшем не было никаких известий. Агафья Васильевна слегла от горя. Гриша Челноков уходил далеко в степь то в одну, то в другую сторону, но не обнаружил никаких следов исчезнувшего друга. Пятилетний Сережка и трехлетняя Наташка сбежали из дому искать братика Васю. Гриша перехватил их на выходе из станицы и отвел домой.

Вася Таратута появился только в понедельник. Часов в шесть вечера к стансовету подошел грузовик, и из кабины вылез Вася, грязный, запыленный, в разодранной рубахе. В руках он держал Кубрю, который радостно повизгивал.

Гриша был в это время в стансовете — узнавал у милиционера, не было ли звонка из района. Увидев друга, Гриша закричал ему:

— Беги домой, там беспокоятся, мать даже заболела!

Когда Агафья Васильевна увидела сына живого и здорового, она очень обрадовалась. Велела ему вымыться, переодеться, поесть и поскорее идти в поле, успокоить отца. Гриша тоже пошел с ним: ему не терпелось узнать, где пропадал Вася. Кубря, конечно, побежал за ними.

По дороге Вася рассказал свои приключения.

Дело началось с того, что Васе захотелось съездить на Волгу, в Красноармейск, — посмотреть, как там строится канал. Машины из Больше-Соленовской в Красноармейск и обратно ходили часто, и Вася рассчитывал к вечеру вернуться. Так как денег у него было всего 37 копеек, то он решил проехать зайцем.

Ранним утром в субботу Вася подошел к чайной, где останавливаются машины. Там стояли два грузовика, и около них разговаривали шоферы, называвшие друг друга Мишуковым и Вертипорохом. Вася присел на тумбочку, будто кого-то ждет, а сам внимательно прислушивался. Из разговора он узнал, что машина Мишукова идет в Красноармейск.

Шоферы решили закусить перед отъездом и скрылись в дверях чайной. Вася торопливо огляделся и хотел нырнуть в грузовик, возле которого только что стоял Мишуков. Спрятаться было удобно: кузов пятитонки накрывал брезент. Вася уже ухватился за борт машины, как возле его ног появился Кубря, ласково потявкивая.

Вася сообразил, что стоит ему влезть в грузовик, как Кубря подымет вой и непременно выдаст его. Оставалось одно: взять щенка с собой.

— Иди сюда, чертенок! — выругался Вася, подхватил щенка под мышку и скрылся под брезентом.

В кузове в углу лежала груда пустых мешков. Вася примостился на них, прижав к себе Кубрю. Через минуту он уже спал, потому что ночь провел почти без сна, боясь опоздать на первые машины.

Сам того не подозревая, Вася совершил серьезную ошибку, которая разрушила все его планы. Оказалось, что он влез в грузовик, на котором должен был ехать не Мишуков, а Вертипорох. Васю обмануло то, что, разговаривая, шоферы стояли не у своих машин.

Убаюканный тряской, Вася спал часа три и не проснулся даже тогда, когда машина остановилась в Аксае, за сто километров от Больше-Соленовской.

Вертипорох, веселый чубатый парень, откинул брезент, чтобы взять мешки, и удивился, увидев непрошеных пассажиров.

Он с трудом растолкал Васю, и тот, протирая глаза, бормотал спросонья:

— Что, уже Красноармейск?

Человек, сидевший с шофером, тоже вылез, и Вася узнал в нем инженера Никишина. Никишин тоже узнал Таратуту по высокому росту и ярко-рыжим волосам.

— А, путешественник в третье тысячелетие? — сказал инженер. — Оказывается, в число твоих способов путешествия входит и проезд зайцем!

Вася опустил Кубрю на землю и вежливо объяснил, что не может уплатить шоферу за проезд, так как денег у него всего 37 копеек, и спросил, как пройти к Волге.

— К Волге? — изумился Никишин. — Отсюда до Волги, если идти прямиком, километров восемьдесят…

— Так разве я не в Красноармейске? — в отчаянии закричал Вася.

— Ты, милый друг, в Аксае! — сказал Никишин.

Тогда-то и выяснилось, каким образом Таратута вместо Красноармейска заехал в Аксай.

Глядя на огорченное Васино лицо, Вертипорох и Никишин перестали улыбаться: положение у парнишки было незавидное.

— Главное дело, дорога здесь проселочная, по ней машины очень редко ходят, — объяснил Вертипорох. — Наш рейс случайный… Знаешь что, парень? Мы здесь пробудем три дня. Поживи с нами, а потом я тебя доставлю домой и даже не возьму твои тридцать семь копеек.

Но Вася заупрямился: он решил немедленно идти обратно, рассчитывая, что, может быть, ему попадется попутная машина. Он даже не согласился, чтобы Никишин телеграфировал Кириллу Семеновичу, что его сын в Аксае.

— Мне от бати попадет, — твердил Вася. — Нет уж, лучше мы с Кубрей пойдем.

Никишин вынул из бумажника двадцать пять рублей и протянул их Васе, но тот стал отказываться и от денег. Тут инженер на него прикрикнул:

— Ты что, хочешь с голоду пропасть и щенка уморить! Да и шоферу надо заплатить, если попадется машина.

Вася взял деньги, поблагодарил и отправился в обратный путь, даже не осмотрев Аксая.

Напившись в речке воды, они с Кубрей тронулись в путь. День был жаркий. Васю и щенка мучила жажда. Кубря обжег лапы и начал жалобно визжать. Вася взял его на руки и нес всю дорогу.

В общем, за этот день Вася прошел километров тридцать пять. Провизия, взятая из дому, к вечеру кончилась, и Вася с радостью ощупывал в кармане двадцатипятирублевку, данную ему Никишиным.